Беги от любви - Симона Элкелес

Я протягиваю руки и беру ее голову в ладони, большим пальцем ласкаю ее шею, а мы все целуемся, как будто всю жизнь не целовались и изголодались по этому. Влажно, скользко и чертовски возбуждающе. Просто воплощение моих фантазий. Одних поцелуев достаточно для того, чтобы мое тело вышло из-под контроля.

– Ах, Вик, – стонет Моника, не отрывая своих губ от моих. – Я заблудилась. Ты мне нужен.

Черт! Я ей нужен? Вдруг реальность будто отвешивает мне пощечину. Это Моника, девушка, недоступная для меня по многим причинам. Я в ответе за смерть лучшего друга, а теперь целуюсь с его девушкой. Я нарушил все правила, все кодексы, все границы, когда-либо установленные или обозначенные. Моника для меня важнее воздуха, но это не имеет значения.

Нечеловеческим усилием я отстраняюсь от нее, нарушая связь.

– Что мы делаем? – спрашиваю я хриплым от желания голосом. – Это никуда не годится. Моника, ты девушка Трея. Я убил его, и теперь целуюсь с его девушкой. – Я вытираю губы тыльной стороной ладони. – Это ошибка. Ничего не было.

Она поднимает на меня свои светло-зеленые глаза и отходит на шаг. Взгляд из страстного делается смущенным.

– Хорошо, – кивая, соглашается она. – Ничего не было.

ХОЧУ СКАЗАТЬ ВИКУ правду: он не виновен в смерти Трея. Хочу сказать ему, что мы с Треем расстались. Хочу сказать ему, что Трей уже давно принимал наркотики и изменял мне. Тело Трея не выдержало, потому что он был на наркотиках. Я знаю, что на самом деле случилось с Треем, и это висит на мне тяжким грузом.

«Ты девушка Трея», – сказал Вик. Но я уже не была его девушкой. Не хочу портить репутацию Трея, но держать правду в себе больше нет сил. Вик – единственный, с кем мне хочется близко общаться. Если бы он знал правду… Но он не знает. А сказать ему я не могу. Поэтому взяла и поцеловала его, сказав, что он мне нужен. Какая же я идиотка!

Не буду притворяться: я буквально раздавлена тем, что Вик хочет забыть этот поцелуй. Я вздрогнула, когда он вытер рот тыльной стороной ладони, как будто боялся заразиться какой-нибудь болезнью. Если честно, он мне правда нужен.

Когда он, повернувшись ко мне спиной, выходит из мастерской, мне хочется позвать его назад. Но я просто молча стою на месте. Я провожу пальцами по губам – они еще не остыли от поцелуя. Мое тело ожило, такого ощущения у меня не было уже несколько месяцев, даже боль прошла. Видимо, уровень адреналина поднялся до высочайшей отметки, и я даже не замечаю постоянной тупой боли в спине и запястьях.

Я слышу, как от мастерской отъезжает мотоцикл. Вик снова сбегает.

– Трус, – бормочу я.

Не успеваю я двинуться с места, как входит Айза.

– Привет, – говорит она. – Это Вик только что уехал?

– Ну да, – киваю я.

– И куда это он?

Я не могу сейчас смотреть ей в глаза: она поймет, что что-то произошло. Кроме того, я в таком состоянии, что в любую минуту могут брызнуть слезы.

– Он вроде сказал, что в кино.

– Серьезно? – Айза выгибает бровь.

– Что-то в этом роде, – пожимаю плечами я.

– Ага. – Айза чуть улыбается. – Знаешь что? Я сделаю вид, что поверила. Договорились?

– Вообще-то это было бы здо́рово.

Айза показывает на комбинезон:

– Что-то твоя смена затянулась. Давай закончим на сегодня и ты придешь завтра?

Я оглядываюсь на череду автомобилей, ожидающих сервисного обслуживания. Местные пытаются помочь Айзе удержать мастерскую на плаву, хоть Айза сама признается, что она не эксперт во всем этом.

– Почему вы пытаетесь сохранить мастерскую? – спрашиваю я. – Ведь это не самая легкая и совсем не гламурная работа.

– Из уважения к парню, который мне ее оставил. – Она смотрит на свои руки, перепачканные маслом. – Он хотел, чтобы я была счастлива. В мастерской я чувствую себя нужной, с ней у меня есть цель в жизни. Не знаю… Если бы не эта работа, я бы по-прежнему была в Latino Blood.

– Так, значит, мастерская помогает вам держаться подальше от неприятностей?

Она указывает на рваные, покрытые пятнами масла джинсы:

– Благодаря мастерской я грязная, ну и избегаю неприятностей. Таким, как ты, Моника, не нужно избегать неприятностей. Ума не приложу, зачем ты ходишь сюда. Разве что только из-за Вика.

– Я не хочу об этом говорить.

Она не сдается:

– Конечно, не хочешь. Осмелюсь предположить – только предположить, – что ты готова нарваться на неприятности из-за моего кузена.

Я ПОЦЕЛОВАЛ МОНИКУ ФОКС. Нет, не так. Она поцеловала меня. Поначалу я просто стоял в шоке, не зная, что делать, как какой-нибудь неопытный тормоз. Ее волосы пахли цветами, губы были на вкус как мед, а стоны сводили меня с ума. Было лучше, чем в моих фантазиях, намного лучше.

Какого черта я оказался в таком положении? Монике следовало бы быть дома, а не в автомастерской Энрике. Тогда мне не пришлось бы остаться с ней наедине, и тогда бы не случилось того, что я теперь должен стереть из памяти. Ага, как же! Разве это возможно?

Сейчас я как влюбленный девятиклассник. Сердце бешено колотится, уровень адреналина все выше, и, черт побери, между ног все набухает, лишь вспомню ее пальцы, тянущиеся к моим волосам. Papá прав. Я ничтожество. Что бы я там ни наговорил Монике, но то, что я кинул команду, вдруг начинает давить на меня. Мне будто дали под дых, когда я узнал, что после того, как Трея не стало, они проиграли все матчи. Кроме того, я не только виноват в смерти лучшего друга, но еще и поцеловал его девушку. Вот уж pendejo так pendejo. Всю мою жизнь одна проблема сменяет другую.

До самой темноты я катаюсь по округе. Скользящие тени вместе с криками, которые то и дело эхом отдаются в ночи, напоминают мне, что этот городок не самое безопасное место. Не думаю, что mi papa вообще когда-нибудь был в этой части Фэрфилда. Он воротит нос при виде бедных, будто они порочат общество. Ирония в том, что ребенком он жил в гетто.

Я вхожу в сомнительного вида бар на окраине города. Местечко не для слабонервных: тут и там сидят члены банды, руки у них так и чешутся с кем-нибудь подраться.

– Чего желаете? – спрашивает бармен.

– Да чего угодно. Что вы там наливаете?

Мне нужно забыть о Монике, о команде, о Трее и обо всем случившемся. Мне нужно забыть о своем собственном существовании и напиться вдрызг – неплохой план. Не попросив документов и даже не спросив, сколько мне лет, бармен протягивает мне кружку с дешевым, ужасным на вкус пивом. К тому моменту, когда я приканчиваю еще четыре, эта дрянь уже кажется мне чертовски вкусной.

– Эй, – обращается ко мне какой-то парень. Он заглядывает мне через плечо, чтобы рассмотреть мое лицо. На нем джинсы и майка-алкоголичка в пятнах пива. – А ты не тот мальчишка, что пару недель назад во время тренировки убил фремонтского футболиста Трея Мэттьюса?