Тишина моих слов - Ава Рид

– Твои родители пошли в кино. Пожарные приехали, когда верхний этаж был охвачен огнем. Они вытащили вас обеих, вы были без сознания. Иззи не выжила. Вы надышались дымом во сне. Огонь распространился быстро.

Сказать мне больше нечего. Проклятие, я совершенно не понимаю, зачем это делаю.

Ханна плачет, и я поражаюсь, что только плачет. Подумав о днях в лагере, о ее реакции на все, я начинаю понимать. Она несет огромный груз, и уму непостижимо, что она еще не сломалась под ним. По счастью, не сломалась.

Она встает, вытирая слезы, и идет к двери. Что, черт побери… Я подскакиваю.

– Ты куда?

Она останавливается.

– Ты сейчас ни за что не уйдешь. Мы еще не закончили, черт побери.

Она наконец оборачивается.

– Все так ужасно, и мне просто требовалось время. Но это был несчастный случай, Ханна. Несчастный случай!

Я подхожу к ней.

– Покажи мне, как это было!

Она сдвигает брови.

– Покажи мне, пожалуйста! – повторяю. Я должен это увидеть.

Рот у нее приоткрывается, глаза расширяются, и я знаю, что она меня поняла.

– Через полчаса, на парковке.

Она выходит, никак не отреагировав. Я буду там. Надеюсь, она тоже.

Не проходит и пяти минут с ее ухода, как я, схватив ключ, тоже направляюсь к двери.

То, что я сейчас творю, – безумие. Вероятно, из этого ничего не выйдет, но я должен попробовать. Флигель остается позади, я иду в главный корпус, миную актовый зал, дальше у главного входа – вниз. Поворот, еще один.

Не раздумывая, и, главное, без стука открываю деревянную дверь, в которую входил уже много раз. В девяноста процентах случаев, потому что творил всякие глупости.

– Мне нужна машина, – вырывается у меня, когда я, задыхаясь от волнения, останавливаюсь у письменного стола Бена.

– И тебе привет! – Дружелюбно отзывается он, закрывая папку, содержимое которой в эту минуту читал. Удивленным он не выглядит.

– Прости. Привет! – Смущенно и немного рассеянно говорю я.

– Тебе нужна машина?

– Да. Одолжишь?

– Нет.

– Нет? – Если честно, этого я не ожидал. Конечно, все логично, права у меня недавно, а ездит он не на развалюхе какой-нибудь.

– Бен, мне правда срочно нужна твоя машина. Я бы не пришел, если бы это было не так. Если бы у меня был какой-нибудь другой вариант.

Он встает и, обойдя стол, становится напротив меня. Его тяжелая рука ложится мне на плечо, лицо выражает что-то вроде понимания. Он изучает меня взглядом, на лбу появляется складочка. Буквально видно, как у него в голове идет работа.

– Не сомневаюсь, что это срочно.

Он вздыхает, выражение его лица меняется, и он снимает руку с моего плеча. Молча подойдя к письменному столу, он что-то берет и возвращается ко мне. Его большая ладонь полностью накрывает мою, когда он кладет мне в руку ключи.

– Не дай мне пожалеть об этом, Леви. Береги себя и Ханну.

Совершенно обалдев, я таращусь на него.

– Откуда ты знаешь, что я поеду не один? Ты ведь даже не знаешь куда.

– Предполагаю, что дело касается Ханны. Она заходила недавно, а после рассказов Пии, – он снова вздыхает, – твое появление у меня на пороге означает, что речь, должно быть, идет о Ханне. Как директор этой школы я говорю «нет», мне следовало бы запретить это. Как друг я говорю, что доверяю тебе и не хочу знать, что вы там затеваете.

– Что рассказала Пиа?

– Что Ханна тебе нравится.

Я открываю рот, чтобы что-нибудь сказать, но что? Так и есть. Ханна мне нравится. И я хочу знать о ней все.

– А ты нравишься ей, иначе она не отправилась бы к тебе, после того как я сообщил ей номер твоей комнаты.

И тут без Бена не обошлось! Но это проясним позже.

– Мы поедем к ней домой.

– Родители в курсе? – спрашивает Бен, отступая и беря ключ.

– Не в этот дом, Бен.

– Господи, клянусь, меня давно ничто так не раздражало, как Ханна, которая не может говорить, – кипятится Лина. – Не подумайте чего плохого! Просто так огорчает, когда не понимаешь, что происходит, – садясь на пол по-турецки, прибавляет она. Мо уже тут как тут и ложится ей на ноги.

Я ее понимаю. Огорчает не только ее. Я и сама с радостью крикнула или сказала бы что-нибудь, но что-то во мне не позволяет это сделать. Я сижу на диване в нашей комнате, размышляя, как поступить. Сара сидит рядом.

– Если бы только я могла помочь, – тихо говорит она.

– Если бы только я знала, где она была, – добавляет Лина.

В какой-то момент они начинают строить догадки, я не прислушиваюсь. Мысли мои отчасти с Леви, отчасти с Иззи. Они зависают где-то между «тогда» и «сейчас».

Леви собирается поехать со мной в наш дом. В тот, настоящий. В родной дом, которого больше нет. Он сказал, что хочет увидеть его. Но самой-то мне этого хочется? Что, если из-за этого все станет намного хуже?

А что, если нет?

Вскочив с дивана, оставляю за спиной зовущих меня Сару с Линой и опрометью вылетаю из комнаты. Ноги несут меня на улицу, на парковку. Туда, где никого нет.

Светит солнце, дует приятный ветерок. Я стою и жду. Каждые десять секунд я порываюсь сбежать, каждые десять секунд приходится саму себя уговаривать остаться. Наконец я слышу шуршание шин по гравию и оборачиваюсь. На меня движется старый серебристый «БМВ», и это явно не машина Леви. Если она у него в принципе есть. И все же она останавливается рядом со мной. Из нее выходит Леви.

– Ты готова?

И да, и нет. Я судорожно сглатываю, когда Леви придерживает передо мной дверцу, и скольжу по мягкой, темной коже сиденья.

Все это чистое безумие! Леви снова садится за руль, включает газ, и я ощущаю, как машина приходит в движение, слышу, как ревет мотор.

– Это авто Бена, он в курсе и… – похоже, Леви не знает, что еще сказать, и поэтому только кивает.

Я знаю, где мы и куда нам ехать. На дорогу наверняка уйдет два с половиной – три часа.

Слишком долго это не продлится.

Теперь, когда я, сидя в машине, гляжу в окно, теперь, когда меня убаюкивает урчание мотора, я злюсь на себя, что не прихватила с собой хотя бы музыку. Или блокнот. Мне так хочется написать Иззи. Я бы написала: Иззи, я в пути. Совершаю путешествие во времени и не уверена, готова ли к нему. Прошлое не убегает от тебя, не может. Но раньше мне самой удавалось убегать от прошлого. Пока не пришел Леви и не остановил меня.