Виконт из Техаса - Ширл Хенке

— Спасибо за комплимент, мой мальчик! Старики обычно бывают благодарны даже за напоминание о том, что они, слава Творцу, еще дышат! Вы, будучи молодым и до отвращения неуемным англо-американцем, получившим вчера пулю, не заслуживаете более теплых, с позволения сказать, слов, чем те, которые подчас адресуются нам, старикам.

— Извините, дядюшка, за, возможно, не самый лучший комплимент, как вы назвали мое приветствие. Что же касается пули, которую я получил вчера, то хотел бы вам сказать вот что. В прошлом я был дважды ранен. Это произошло во время кубинской войны. Но тогда я точно знал врага! А теперь…

Джошуа не договорил. Он ждал от графа вопроса о том, кто, по его мнению, стрелял на этот раз. Кантрелл смутно помнил, как Хамблтон советовал Майклу держаться подальше от вчерашней шумной ссоры, перешедшей в драку. Как будто старый граф знал, чем все это кончится.

Хамблтон помолчал немного и, поняв, что Джошуа ждет от него разъяснений, вздохнул и сказал:

— Хорошо! Я сам попробую распутать грязный клубок, хотя надеялся, что это сделаете вы.

— Но ведь вы работаете в министерстве иностранных дел. И потому более информированы. Кроме того, не сомневаюсь, что вы знакомы с человеком, называющим себя полковником, а на самом деле — президентом Соединенных Штатов Америки. Кстати, Рузвельт просил меня до конца разобраться во всем, происходящем здесь, и доложить ему.

— Да, это так! Ведь именно я рекомендовал Солсбери обратиться за помощью к вашему старому товарищу по оружию. Это избавило меня от необходимости самому пересекать Атлантический океан, чтобы испросить вашего согласия стать моим наследником.

Джошуа некоторое время внимательно смотрел на этого старого и, несомненно, хитрого человека. Но затем по его лицу расплылась насмешливая улыбка, и он сказал:

— Оказывается, у нас с вами куда больше общего, нежели я думал раньше. Вы в моем возрасте занимались почти тем же, чем я сейчас. Да и теперь не почиваете на лаврах! Но черт побери, для меня все еще остается секретом, что вы делаете для Солсбери и Лэнсдауна?!

Примерно то же, что и раньше. Почти всю жизнь я состоял советником правительства ее величества по вопросам разведки и шпионажа. Никто, кроме премьер-министра и министра иностранных дел, не удостаивался подобной чести.

— До тех пор пока кому-то не пришла в голову идея организовать убийство японского министра. И тут стали поговаривать, будто бы вся необходимая для этого секретнейшая информация каким-то образом исходит именно отсюда. Что вы на это скажете?

— Вы прекрасно осведомлены, мой друг! Поначалу мы полагали, что этим занимается сын Олбани. Впрочем, так оно и было! Он проникал на переговоры с помощью своей любовницы. Однако, когда его перестали туда допускать, мы решили отказаться от его услуг. Но было уже поздно. Ибо к этому времени русские нашли свой источник секретнейшей информации, что поставило нас на грань катастрофы. Вчерашний провал подтвердил это. Теперь нет никаких сомнений в том, что кто бы ни стоял за подстроенными нам ловушками, самую горячую информацию он получает отсюда!

Последние слова граф произнес с нескрываемой злостью.

— Меня удивляет, почему Майкл упорно молчал о том, что они готовят ловушку для Уислдауна? Черт побери, он и мне не сказал бы ничего об этом, если бы я не согласился привлечь его к слежке за мальчишкой! А в том, что последний виновен, у меня уже нет никаких сомнений! Интересно, что об этом говорит тот русский, которого мы поймали вчера?

Тут кроется еще одна загадка. Видите ли, тот мерзавец был убит еще до того, как начал что-либо говорить. Наши агенты поместили его в очень надежное место, о котором знали только наш министр иностранных дел, Майкл Джеймисон и я. Видимо, один из их агентов проник туда и перерезал ему горло.

— Но ведь был и второй преступник. Что с ним?

— Ему удалось бежать. Где он сейчас, никто не знает.

— И не будет знать, пока не получит информацию отсюда. Ведь так?

Граф утвердительно кивнул.

— Понятно! Тогда позвольте сказать мне. Я не сомневаюсь, что это был Уислдаун! В понедельник я видел, как он расплачивался на дороге с двумя хулиганами, которым он, очевидно, был должен.

— Майкл сказал мне, что мамаша Эдмунда была заядлой картежницей, — заметил граф. — Очевидно, над ним тяготеет наследственность. И это весьма прискорбно!

Хамблтон помолчал немного и очень серьезно посмотрел на племянника:

— Мне стало известно, что вы не умеете хранить секреты и к тому же распространяете ложные слухи. Может, вы скажете мне, каким образом этот скверный мальчишка узнал, где содержался преступник?

— Я тоже об этом думаю. Возможно, он подслушал мой разговор с Джеймисоном, после того как вас проводили на второй этаж. Мальчишка все время крутился где-то рядом.

Джошуа представил себе реакцию Сабрины на все происшедшее, когда тайное станет явным, и выругался про себя: «Будь проклят этот юный глупец!»

— Вы собираетесь арестовать его или повремените? — спросил он у графа.

Подслушивавшая за дверью весь этот разговор Сабрина с замиранием сердца ждала, что ответит граф на последний вопрос племянника. Ее поразило, как мог Джошуа так бессовестно использовать ее в своих интересах?! И теперь бедный наивный Эдмунд будет вынужден расплачиваться за ее грехи!

Когда Сабрина услышала ответ графа, что он уже отдал распоряжение Джеймисону схватить Эдмунда и заключить в тюрьму до выяснения всех обстоятельств, она чуть не лишилась чувств. Но, совладав с собой, бросилась прочь от двери. Дальнейший разговор ее уже не интересовал. Надо было срочно отыскать Эдмунда и рассказать ему все, что она только что услышала. А там, возможно, они вдвоем что-нибудь придумают!

— Боже мой, Сабрина! — воскликнул Эдмунд. — Они же должны поверить, что я не…

— Помолчи и пойдем со мной! — оборвала его Сабрина, схватив непутевого кузена за руку и буквально выволакивая его через черный ход во двор дома. — Теперь ты должен как можно скорее убраться из Лондона и переехать в Беркшир. Родители сумеют тебя надежно укрыть. И ты пробудешь у них до тех пор, пока вся эта кутерьма не уляжется. Но надо торопиться!

Они незамеченными вышли из дома и бегом пустились вниз по аллее, в конце которой располагался вокзал.

По дороге Сабрина выспрашивала у Уислдауна, каким образом он оказался втянутым в заговор, начиная со знакомства с неким «другом», имя которого никак не мог припомнить. А может быть, и вовсе не знал.

— Пойми, что они вербовали тебя с первого дня. Сначала снабжали лживой информацией о якобы «верных» лошадях на скачках. А ты доверчиво ставил на них (точнее, на купленных этими негодяями жокеев!) — и неизменно проигрывал. Потом они усадили тебя за карточный стол. Карты были краплеными, и ты опять оставался в проигрыше. И все же продолжал доверять этим негодяям. В результате — снова оставался в проигрыше. В конце концов ты погряз выше головы в долгах, которые не был в состоянии оплатить. Эти уголовники тут же воспользовались ситуацией и путем наглого шантажа втянули тебя в грязную политическую интригу, убедив (надо же быть таким наивным!), будто бы все, что они заставляют тебя делать, идет на пользу стране и ее королеве! И вот неизбежный финал твоей доверчивости и глупости: полиции уже приказано тебя схватить, бросить в тюрьму и предать суду! Чем это может закончиться, тебе, надеюсь, объяснять не надо?