Диего. Вторая жизнь - Евгения Майер

перед страшным прыжком.

Мне невыносимо это терпеть.

Висящую в воздухе энергетику недовольства или злобы хочется развеять и растворить в том, чтобы прояснить ситуацию. Пока Мелиса и Руи восхищенно ощупывают и осматривают свои места, я произношу чуть слышно:

– Диего, что случилось? Почему ты молчишь?

Напрягаюсь, и кажется, что время замирает, а шум вокруг от людских голосов, негромкой музыки стихает. Как в фантастическом фильме все сковывается под влиянием волшебной палочки.

– Ты чего-то боишься, Моника? – взгляд серых со льдинками глаз прожигает за секунду.

Я растерянно бормочу о том, что услышала его разговор с Матео и получаю неожиданно пристальное внимание. Диего цепко осматривает мое лицо: изучающе, гипнотически, с пристрастием.

– Тебя это не касается. Тебе нечего боятся или переживать. Ты с сестрой и братом в безопасности, – чеканит он, будто руководитель на совещании. Не просит, не говорит, а отдает строгий приказ.

– Тебя там кто-то ждет? – вдруг неожиданно от себя выдаю я. Откуда могла я взять это?! Ах, да. Эта красавица-стюардесса сильно раззадорила мое самолюбие.

Диего чуть приподнимает брови в эмоции удивления.

И через пару секунд отворачивается, будто не было странного вопроса от меня.

Полнейшее игнорирование.

Я сжимаю кулаки до боли в ладонях. Мне хочется ударить Диего, чтобы хоть как-то увидеть его эмоции, но передо мной не человек. Ледяной айсберг, который решил, что на данный момент это лучшая тактика поведения с глупой девчонкой. Мысленно успокаиваю себя.

Обратного пути нет. Все уже решено. Теперь это нужно принять как данное.

* * *

Матео пересматривает раз за разом фото на мобильнике.

Они с Моникой почти не фотографировались. Две ее фотографии он взял из соцсетей, а одно фото они сделали на дне рождения знакомого.

Рука не поднималась нажать на кнопку «delete» в сенсорном экране. Он, как завороженный, разглядывал пустым взглядом дисплей, и не видел перед собой ничего.

Воспоминания тонули в горьком сожалении раз за разом. Бесполезно писать смс-ки, пытаться вернуть все обратно. Но все, что мог, он сделал для Моники. Убил Хесуса, наврал «главным» по мафиозным делам про Диего о том, что убил его собственноручно и труп сожгли на ближайшей свалке. Пришлось сначала сознаться, но, понимая, что это не выход из ситуации, решил перезвонить чуть позже и сказать, что поймал бывшего главаря Нью-Йоркской мафии и убил. Но вот самому Диего он это не сказал. Пусть лучше подстрахуется и уедет навсегда из страны. И увезет Монику.

Сердце больно подпрыгнуло в груди. Ядовитое чувство мести исчезло. Убить Диего – убить Монику. Она не переживет потерю любимого мужчины.

И вновь Матео возвращался к собственной жалости, к перемалыванию одного и того же вопроса – почему Моника выбрала Диего? Ведь они похожи. Только Диего уже состоявшийся гангстер, с огромным опытом и кучей нажитых врагов, а Матео мог бы избежать конфликтов и управлять целыми картелями поставок, но…

Но Монике, как оказалось, это не нужно. Дурман шальной вседозволенности быстро спал, когда Матео увидел ее бесчувственной у себя в офисе. Циничные шутки Хесуса были правдой – он не задумываясь убил бы ее, а потом уже и Диего. Казалось бы, это предотвращено, но ощущение многотонной тяжести еще сильнее давило на плечи.

– Начо убили, – голос Альваро, спокойный, вкрадчивый, оборвал нить мыслей о бывшей девушке.

Матео поднял взгляд. Начо всегда был его близким другом, но последнее время он начал замечать ужасающие наклонности в поведении. А когда Каэтано, напившись текилы в компании других начинающих наркоманов, рассказал о том, что Начо изнасиловал Элису, подругу Моники с еще тремя ублюдками, то Матео понял, что дальше доверять Начо нельзя. Бесконечные пьянки с лошадиными дозами наркоты, абсолютная вседозволенность, безнаказанность делали из Начо наглого ублюдка без моральных ценностей.

А однажды, сидя в одной компании, он начал хвастаться своими «победами» над женским полом, и бросил фразу, от которой Матео захотелось схватиться за пистолет и пристрелить его прямо при местных гангстерах и наркоманах.

Начо, развалившись в кресле, ухмыльнулся и обратился к Матео: «…но твоя киска не поддается на провокации. Хорошую, ты себе выбрал телку, Матео», – и губы друга растянулись в хищной улыбке.

Альваро кашлянул, чтобы привлечь внимание собеседника, который полностью ушел в воспоминания.

– Ты знал, что Начо подкатывал к Монике? Он тогда был сильно недоволен, что она ему отказала.

Матео только криво усмехнулся: «Начо получил власть и стал полным кретином», – в его словах не было сочувствия. Наоборот, появилось лютое пренебрежение.

За Монику Матео убил бы, не задумываясь. И если бы узнал об этом раньше, то пуля из пистолета лишила жизни зазнавшегося друга до разборок в местном притоне, который стал последним местом посещения для Начо.

– Я уезжаю, – добавляет Матео, будто между прочим, и встает из-за стола.

– Тебя отпустили? – задает тут же вопрос Альваро.

Этот вопрос звучит для простого человека странно, но Матео понимает, о чем говорит его друг. Мафия никого никогда не выпускает просто так. Либо смерть, либо ты остаешься навечно под крылом группировки.

– Не совсем, – соврал Матео.

У него был разговор с «главным», и тот ответил, что только из-за его отца, который остался верен мафиозной группировки до конца своих дней, Матео отпустят.

– Как это? – удивился Альваро.

– Сказали, что, если нужно, они будут обращаться ко мне, и могу я или нет, я не имею права им отказать.

Альваро только покивал.

– Мне предложили стать здесь главным, – произнес он и сразу попытался поймать реакцию Матео.

– Как хочешь, – ответил тот и, взяв портмоне со стола, вышел из своего бывшего офиса главного мафиози.

Все закончено. Все решено было заранее. Ничего не изменится.

Моника наверняка уже за несколько тысяч миль от заброшенного городка Санта-Круз. Тут началась история любви, и здесь же она закончилась.

Матео, в последний раз обернувшись, посмотрел на покосившиеся двери убежища для гангстеров, затем, сев в джип, вдавил педаль газа до упора. Внедорожник, утробно зарычав, взметнул облако желтоватой пыли и умчался вперед по дороге, оставляя впечатанные следы от протекторов шин.

Глава 16

Полет более четырех часов становится невыносимой мукой. Я чувствую то прилив сил и желание побороть надвигающуюся бурю, то желание кинуться к Диего, обнять его сильные плечи, коснуться небритой щеки, пахнущей дорогим парфюмом с нотками сандала.

Мелиса и Руи замолкают через час. Монотонное гудение и негромкие голоса убаюкивают детей, и они засыпают. Я смотрю на спящих брата и сестру и невольно завидую их ощущениям. Я первый раз в самолете, но настолько заморочена на собственных чувствах, что даже не вижу