Пусть смерть меня полюбит - Рут Ренделл

Прежде чем отправиться на работу, Брайди пошла выносить мусорный пакет с пустыми банками и бутылками. Из-за двери своей квартиры вышла рыжеволосая девушка – она явно поджидала соседей сверху.

– Ты слышала этот странный шум ночью?

– Какой шум? – настороженно спросила Брайди.

– Ну, я не знаю, – отозвалась рыжая, – но наверху явно что-то происходило. Примерно в половине третьего. Я проснулась и сказала своему дружку: «Кажется, я слышала выстрел». Сверху, говорю. А потом кто-то спустился, прошел до самого низа лестницы, а потом поднялся обратно наверх.

Брайди тоже слышала выстрел, а помимо того – крик. Несколько мгновений она подумывала о том, что нужно что-либо предпринять на этот счет, хотя бы чтобы насолить этому мерзавцу с поганым языком, этому пьянице Марти. Но сделать что-нибудь – значит связаться с полицией. Вызвать стражей закона. Никто в бурной семейной истории Брайди никогда не совершал таких предательских поступков, даже по вполне достойным мести поводам.

– Тебе приснилось, – ответила Брайди.

– Вот и мой дружок так сказал. «Тебе приснилось», – говорит. Но я не знаю… Ты же в курсе, Брайди, что я сплю крепко, а старый Грин глух, как дерево. Вот я и говорю своему дружку: «Ты не думаешь, что надо позвонить копам?» А он отвечает: «Да незачем». Тебе приснилось, говорит… Но я вот точно не знаю. Что скажешь, может, все же звякнуть в полицию?

– Не делай этого, дорогая, – посоветовала Брайди. – Что это тебе даст? Ничего, кроме неприятностей. Никогда так не делай.

«Мы вовек отсюда не выйдем, – думал Найджел, – нам просто придется остаться здесь». Он не знал, как долго – недели или месяцы. Наверное, пока у них не закончатся деньги. И оказалось, что эта идея ему даже нравится. Ведь теперь у него есть прекрасное действующее оружие, что же еще надо? Найджел нянчился с пистолетом, как будто это была плюшевая игрушка или маленькое ласковое животное. Он так боялся отдать его Марти, которому пистолет принадлежал на самом деле, что просто не выпускал оружие из рук. «Если он только попробует забрать его у меня, – решил Найджел, – то я точно так же ткну ему дулом в ребра или в морду, как все это время проделывал с Джойс. А если понадобится, то и убью его». За эту ночь, отмеченную столь разными событиями, что-то внутри Найджела – то, что всегда было хрупким и ломким, – разбилось окончательно. И это был его здравый рассудок.

Рассматривая пистолет, восторженно и страстно любуясь им, Найджел думал о том, что теперь они могут остаться в этой комнате на целые годы. Почему бы и нет? Ему нравилась эта комната, он уже начал ощущать себя здесь как дома. Конечно, им понадобится еще кое-что. Можно купить холодильник и телевизор. Грузчикам можно сказать, чтобы втащили тяжелую технику на площадку и оставили там, перед дверью. А Джойс теперь будет делать все, что он прикажет, и уже не будет ехидно огрызаться, как прежде. Найджел понял это по одному только взгляду на выражение ее лица. Угрозы, заточение, неприятная компания и разлука с семьей не сломили ее – но это сделал факт подлинности пистолета. Именно для этого и нужно оружие, не так ли?

Теперь у Найджела будет два раба, потому что Марти, казалось, был так же потрясен произошедшим в эту ночь, как и Джойс. Один будет ходить по магазинам и выполнять поручения, а вторая – готовить и ждать его. Он, Найджел, не был ни сломлен, ни даже потрясен. Он вознесся на седьмое небо и стал повелителем вселенной.

– Нам нужен хлеб, чай в пакетиках и кофе, – сказал он Марти, – и еще канистра керосина для обогревателя.

– Завтра, – отозвался тот. – Я болен.

– Я был бы еще не так болен, если бы лакал спиртное в таких количествах, как ты. Пока будешь ходить, купи нам сюда большой холодильник и цветной телевизор.

– Что купить? Да ты с ума сошел!

– Не смей называть меня сумасшедшим, болван безмозглый! – рявкнул Найджел. – Нам придется остаться здесь, верно? Из-за нее мы застряли тут надолго, очень надолго. Но втроем мы можем жить тут годами, я все продумал. Когда у нас будет холодильник, тебе не придется выходить никуда чаще одного раза в неделю. Мне не нравится то, что ты снова и снова ходишь в одни и те же магазины и наверняка треплешь там языком с кем попало, я тебя знаю. Как я сказал, мы все останемся здесь, будем сидеть тихо и смотреть телевизор. Так что не трать наше бабло на всякую ерунду, понял? Мы будем вести себя благоразумно и сможем прожить на это целых два года, я все обдумал.

– Нет, – всхлипнула Джойс. – Нет…

Найджел повернулся к ней.

– Слушай, ты, тебя никто не спрашивал! Если я услышу от тебя еще хоть один вяк – ты труп, ясно? Тут можно хоть бомбы взрывать, и никто не услышит. Ты это ведь уже поняла, да? Сама ведь убедилась.

Утром во вторник Марти сделал над собой огромное усилие и дошел до магазина на углу. Он купил большую буханку белого хлеба, сыр и две банки бобов, но забыл про чай в пакетиках и про кофе. Нести керосин ему было сейчас не под силу, Марти это знал и потому даже не подумал купить канистру. В любом случае еда его не интересовала, он не мог удержать в желудке ни единой крошки. От единственного глотка виски его снова затошнило. Вернувшись из туалета, он сказал Найджелу:

– У меня моча стала коричневой.

– Ну и что? Ты просто подхватил цистит. От выпивки у тебя мочевой пузырь воспалился.

– Я до смерти боюсь, – продолжал жаловаться Марти. – Ты и понятия не имеешь, как мне плохо. О боже, а вдруг я умру? Я ведь могу умереть! Ты посмотри на мое лицо, у меня же щеки провалились. И смотри, что у меня с глазами!

Найджел не ответил ему. Он сидел и на скорую руку сооружал нечто вроде кобуры из пластмассового ремня от джинсов Марти и лоскута кухонного полотенца. Все это он кое-как сшил коричневой вязальной шерстью, позаимствованной у Джойс. Та сидела и смотрела на него, но Найджела это ничуть не беспокоило: он знал, что девушка скорее умрет, чем снова прикоснется к пистолету. Она забросила свое вязание, она забросила вообще все дела. Просто в оцепенении сидела или полулежала на диване, сжавшись в комок. Найджел был счастлив. Он постоянно производил в уме арифметические действия, подсчитывая, сколько денег они могут потратить еженедельно на еду, сколько – на электричество и газ. «Приближается лето, – думал он, – так что нам не придется расходовать денежки на обогрев. А когда деньги выйдут, я заставлю Марти найти работу, чтобы содержать нас всех».

На следующий день у них закончился керосин, а также чай, масло и молоко. В книжном шкафу на кухне осталась только ложка растворимого кофе на дне банки, половина купленного Марти сыра и изрядная часть хлеба, две банки с супом и одна с бобами и еще три яйца. Теплая погода сменилась промозглым белым туманом, и в комнате было очень холодно. Найджел включил на полную мощность духовку и зажег все конфорки, злясь на то, что это сильно увеличит счет за газ и нарушит все его расчеты. Но даже он видел, что Марти не становится лучше – тот бо́льшую часть времени дремал или просто лежал, обмякнув, как тряпка. Найджел подумывал о том, чтобы выйти за покупками самому, оставив Марти пистолет на время. Джойс не попытается ничего выкинуть – она лишилась всякой воли к сопротивлению. Она стала такой, какой он всегда хотел ее видеть: запуганной, покорной, дрожащей, и всякий раз, как он заговаривал с нею, начинала плакать. Она сделала на ужин бобы с тостами без единого слова протеста, в то время как Найджел стоял над нею с пистолетом в руках, и съела свою порцию жадно, словно изголодавшийся зверек в клетке, которому дали миску отбросов. Нет, отнюдь не боязнь того, что Джойс сбежит, мешала Найджелу выйти наружу. Мешала мысль о том, чтобы отказаться от владения драгоценным пистолетом, пусть даже на десять минут – из окна кухни он видел угловой магазин, открытый и ярко освещенный.