Абвер – «щит и меч» III Рейха - Герд Бухгайт

Сделка с «десятью заповедями» не могла надолго примирить стороны. Политические интересы, методы работы и кадровый состав обеих организаций были настолько несовместимы, что успешное сотрудничество практически исключалось. Донесения СД, не подверженные контролю МИДа или абвера, во многом не соответствовали истине и всегда были тенденциозны. Гейдрих же гордился тем, что внедрил своих не слишком компетентных людей в заграничную организацию НСДАП, в разные межгосударственные общества, в немецкие землячества и «развернул всемирную сеть шпиков», которую во внешнем мире по праву называли «пятой колонной»[116].

Поскольку абвер был «отлучен» от выявления и анализа политических сведений, в ходе войны постоянно складывались чреватые неприятностями, а иногда и просто гротескные ситуации. Бывало, что важные донесения летели в мусорную корзину, отстранялись от дел наиболее информированные агенты, ненужным образом усложнялись сбор и передача данных. Да и абвер порой не спешил с передачей гестапо добытых им сведений, а придерживал их для выяснения новых фактов и связей или для «игры» с целью получения какой-то новой информации. Все это вело к тому, что обе стороны сначала осторожно переступали «десять заповедей», а потом и вовсе перестали их признавать.

Канарис хорошо понимал, что помешать расширению компетенции СД и гестапо при Гиммлере и Гейдрихе не удастся. Тем чаще призывал он своих офицеров сохранять с ними добрые отношения, быть предельно дипломатичными. Но, как ни старались СД и гестапо положить абвер на лопатки, наводнить его своими креатурами или превратить абверовцев в шпиков, ничего из этого не вышло. Офицерский корпус абвера оказался неуязвимым.

Все сказанное способствовало тому, что СД и гестапо во многих случаях отказывались называть источник, от которого получали военные сведения из-за рубежа. Иногда и сами эти данные шли не в абвер или в генштаб, а непосредственно к Гитлеру, чтобы доказать, каких больших успехов добивается СД в сравнении с абвером. Ничего не изменило в этом плане и превращение службы внешней разведки СД в VI отдел СД в 1938 г. Этот новый орган в аппарате Гейдриха как раз и стал главным оппонентом абвера, получив при этом мощную материальную, организационную и партийную поддержку. Но первое время этот СД-VI был в сравнении с внутренней разведкой и гестапо далеко не на высоте. Молодые и ретивые внешние разведчики СД вели себя за рубежом подчас, как слон в посудной лавке, отсюда нередко бывали провалы. Один из них произошел в 1938 г. в США, где почти каждый этнический немец, видя бурные успехи Третьего рейха, считал, что должен как-то послужить своему отечеству, если будет слать «донесения» из-за океана. Эти «любители» были по преимуществу связаны с «Союзом друзей новой Германии», с заграничной организацией НСДАП или с Германским трудовым фронтом (ГТФ), имевшим в США свои представительства.

Разумеется, их действия должны были рано или поздно стать известны Федеральному бюро расследований (ФБР). И вот один судетский немец, ощущавший себя исполнителем высокой разведывательной задачи, случайно познакомился с опытным курьером-связником абвера Румрихом, жившим в США. И этот надежный сотрудник, к несчастью, позволил своему новому знакомцу уговорить себя совершить «смелое мероприятие». Речь шла о том, чтобы заманить коменданта какого-то американского форта в пивную и выведать у него мобилизационные планы его части. Румрих достал ради этого фирменные конверты военного министерства и в пивной вручил их офицеру, сказав, чтобы тот вложил документы в один из конвертов и принес его в условленное место. Офицер явился туда в сопровождении сотрудника ФБР, и Румриха арестовали. На допросе он сразу назвал ряд имен и в том числе имя парикмахерши с парохода «Европа», которую его связник завербовал во время отпуска и обучил своему делу, о чем ведущий его офицер абвера даже не знал. Выяснилось, однако, что обучение было неважное. Парикмахершу арестовал сотрудник безопасности по прибытии в Нью-Йорк. Дело принимало широкую огласку. Газеты пестрели заголовками «Нацистские шпионы в Америке!» Перед судом предстали 18 человек.

Все это говорило о том, что во внешней разведке СД не существовало никакого контроля и системы; и это даже одобрялось различными представительствами НСДАП, действовавшими за рубежом. Агенты внешней разведки СД легко поддавались искушению навязываться с предложениями о шпионаже ко всем этническим немцам и даже к тем американцам, которые проявляли симпатии к Германии. Вербовка агентов и доверенных лиц шла без всякого разбора. К тому же в VI управлении РСХА не было достаточного количества опытных специалистов, которые могли бы успешно и правильно их вести. Отсюда они часто сталкивались за рубежом с профессионалами из абвера и мешали им. Такая неконтролируемая параллельность в действиях СД приводила к противостоянию и даже борьбе двух разведслужб.

Эта картина общей военной и политической путаницы в Третьем рейхе открывалась абверу как никому другому. Здесь не было ни единого для всех вооруженных сил генерального штаба, ни общего ведомства по вооружениям. ВВС существовали сами по себе вне четкой связи с другими видами вооруженных сил. Здесь был военный флот, но у него не имелось своей авиации. Более того, во время войны образовались несколько театров военных действий, руководимых ОКВ, и один театр военных действий, руководимый ОКХ. На них действовали независимые друг от друга командующие общевойсковые и командующие войск СС. В оккупированных областях были военные командующие и гражданские (партийные) рейхскомиссары и уполномоченные, а также командующие полицией безопасности и начальники местных отделов СД. И каждый из этих «шефов» вел, по сути дела, собственную войну. Введенный Гитлером принцип создания условий свободной конкуренции для своих вассалов вел к карьерной борьбе и к хаосу. И посреди этого хаоса компетенции находился абвер, в котором на местах, внизу, работали вполне порядочные люди, благодаря чему их общие и индивидуальные усилия не растворились в хаосе интриг и полномочий.

Наиболее убедительным примером рокового параллелизма и противостояния военной и политической тайных служб была обстановка, сложившаяся в оккупированной Франции в 1941–1944 гг. В марте 1943 г. тогдашний командующий оккупационными войсками генерал Карл-Генрих фон Штюльпнагель вызвал к себе начальника военной разведки во Франции подполковника Райле и заявил ему следующее: «Я читаю ваши сводки о деятельности противника на Западе неизменно с большим интересом. Но в последнее время я заметил, что начальник полиции безопасности здесь, приводя те же факты, дает совсем иную оценку обстановки, нежели абвер. Он исходит из того, что никакой серьезной угрозы нет, и полагает, что сможет удерживать движение Сопротивления в безопасных для нас рамках. А вы предсказываете такое развитие событий, что обстановка здесь будет становиться все более неблагоприятной для Германии»[117]. Райле обосновал свою оценку, и Штюльпнагель согласился, поручив ему согласовывать свои выводы с заключениями начальника местной службы СД Кнохена. Но тот отказался что-либо обсуждать с Райле и продолжал давать ложные сведения об «актах мщения» со стороны французов и превращать отдельные уличные драки в политические выступления. А поскольку Кнохен направлял свои доклады прямо в РСХА, они быстрее попадали к Гитлеру, чем доклады командующего войсками и абвера. Следствием этого было то, что Гитлер требовал «беспощадных мер» и все новых расстрелов заложников, а это только усиливало ненависть французов и рост сопротивления. Так возникала беспрерывная цепь массовых расстрелов, репрессий и депортаций. А это как раз было на руку коммунистам.