Дело о лазоревом письме - Юлия Латынина

После этого Андарз повел войска в земли ласов, и те, видя, что у них не осталось ни одного взрослого вождя, запросили мира. Андарз потребовал выдать убийцу брата, и женщины племени привели Шан’гара в шатер Андарза со связанными руками. Мальчишка был длинный, как угорь, и грязный, и когда Андарз положил ему руку на плечо, он немедленно тяпнул Андарза за палец.

Все ожидали, что Андарз казнит убийцу брата самой нехорошей из смертей, но Андарз сказал, что брат его поступил бесчестно, хотя и правильно, убив доверившихся ему людей, и оставил Шан’гара в живых.

* * *

В Час Мыши Нан явился во дворец, в кабинет Нарая. Императорский любимец сидел за столом, а в коробочке перед ним лежали фальшивые банкноты. Господин Нарай показал одну из них Нану. Это была «розовая» ассигнация стоимостью в десять журавлей. Ассигнацию выкрасили в пурпурный цвет, цифрам подрисовали ножку и превратили «десять» в «сто».

– Удивительное дело, – сказал Нарай. – Каждый человек понимает, что, если перекрасить ассигнацию и подрисовать на ней цифры, – это преступление. Но если, допустим, человек покупает за десять журавлей штуку шелка, а потом перепродает ее за сто журавлей, – чем это отличается от перекрашивания ассигнаций? Некоторые говорят, что перекупщик затратил время, проявил хитрость и смекалку. Но разве тот, кто перекрашивал ассигнацию, не затратил времени и смекалки?

Молодой судья согласился с рассуждением господина Нарая.

– Хотел бы доложить вам о результатах своей поездки в Козий Лес, – сказал Нан, кланяясь и протягивая доклад.

– Оставьте, господин Нан! – поморщился Нарай. – Дрязги рабов и сплетни женщин, мелкие раздоры большого дома, господин, который стравливает слуг, как петухов: мудрено ли, что любой из них перегрыз бы ему шею, если б нашел способ уберечь при этом свою? Государственному мужу не подобает забивать голову пустяками, все его мысли должны быть о благе народа.

Чиновники сели и заговорили о тринадцати видах учета. Суждения господина Нана все были самые проницательные.

Вдруг советник Нарай полюбопытствовал:

– Что вы думаете о торговле с Осуей?

Молодой чиновник поклонился:

– В настоящее время существует три способа торговли между империей и Осуей. Первый, самый прибыльный, – это когда патриции из банка Осуи отправляют товары под видом подарков государю. Прибыль от этой торговли делят между собой верхушка осуйского банка и высокопоставленные чиновники Дворца. Они, используя свое влияние, побуждают казну возмещать дары в двадцатикратном размере, наносят непоправимый вред государству. Второй вид торговли – это когда провинциальные чиновники и люди из столичных ведомств снабжают осуйские корабли своими пропусками. Этим занимаются люди среднего положения. Третий вид торговли – это контрабанда на границе, когда крестьяне ходят по горам туда и сюда, носят с собой то гвозди, то соль. Этой торговлей люди занимаются от нищеты.

Советник Нарай подошел к окну и развернул шторы: вдали лениво блеснула излучина реки и круглые суда на пристани: окна кабинета выходили прямо на Осуйский квартал.

– Они грабят народ, – закричал Нарай, – они сосут костный мозг государства, и они делают это руками наших же собственных чиновников, и они используют наши же мысли и установления! Бедствий народа, возникающих от этого, не перечислишь! Прибылей взяточников не сочтешь! В стране есть все: она не нуждается во внешней торговле! Если на то пошло, она не нуждается и во внутренней! Необходимо запретить обмен с Осуей и конфисковать все товары осуйских торговцев, а показания их, данные при допросах, использовать для того, чтобы расправиться с негодяями, нажившимися на крови государства! Девять лет я вынашивал подобный доклад, три месяца я держу его готовым: завтра же я представлю доклад императору!

Был уже час Проса, когда Нан вышел из управы советника Нарая и так раскричался на носильщиков, что те в четверть часа добежали до дворца господина Андарза.

* * *

Эконома Амадии за предвечерней трапезой не было: Нан заметил в углу, среди стеклянных фигурок часов, маленького Шаваша. Тот был одет куда лучше, чем в прошлый раз: вместо серой шелковой курточки на нем был алый кафтанчик, отороченный кружевом, и золотые его волосы были тщательно расчесаны и укрыты серебряной сеточкой, и лукавая мордочка сорванца сияла, как фонарик в праздничную ночь.

За второй переменой блюд Андарз вдруг указал на Шаваша:

– Знаете, Нан, как мальчишка научился читать? Слушал глашатаев, запоминал слова указа и сличал звуки с буквами на столбе!

– Советник Нарай доставил ему изрядную практику, – заметил Шан’гар.

– Быть такого не может, – злобно вскричал Иммани, – чтобы глупый мальчишка научился читать по указам!

– А ну-ка прочти последний указ, – потребовал Андарз.

Золотые глазенки сверкнули, Шаваш натянул губу на нос и сказал:

– В целях искоренения неправедности и поощрения праведности! Чтобы добрые смеялись, а злые плакали! Повелеваю: каждой хозяйке взять четверик красноречия, да полфунта ключевой воды, да полфунта целомудрия, купленного в веселом доме, да полфунта справедливости, купленного в судебной управе, да и питаться этим для экономии риса. А когда придут в управу за полуфунтом справедливости, брать с пришедших по ишевику за порцию, а тех, кто не придет, сослать в каменоломни!

Андарз и Шан’гар захохотали, Иммани захихикал по-девичьи. Молодой сын императорского наставника вскочил из-за стола:

– Стыдно, – закричал юноша, – стыдно! Справедливый чиновник пытается навести порядок в государстве, а продажные твари осыпают его насмешками и клеветой!

И выбежал вон. Нан подумал, встал и вышел за ним.

Андарз, с совершенно бледным лицом, созерцал Шаваша.

– Надобно доучить его грамоте, господин Иммани, – сказал Андарз.

Иммани покраснел от обиды, как рак, брошенный в кипяток.

– Я доучу его грамоте, – сказал огромный Шан’гар.

Минут через двадцать Нан вернулся: нити кружев его кафтана намокли и прилипли к темно-красным обшлагам, как бывает, если прижать к себе плачущего. Андарз проводил эти мокрые рукава завистливым взглядом.

Уже подали сладкую дыню и орешки, сваренные с маслом и сахаром, когда Андарз спросил, о чем Нан беседовал с господином Нараем.

– О, – сказал Нан, – он поручил мне обработку проекта об украшении города.

– И какие практические меры он предлагает?

Молодой судья развел изящными руками.

– Я еще не дочитал до конца. Я застрял на седьмой странице, где господин Нарай делится своими познаниями в зоологии и сообщает, что животное под названием «небесный огонек» имеет черную блестящую шкурку и в присутствии императора склоняет свою голову, а в присутствии злого чиновника закрывает глаза лапками и поворачивается к нему спиной. Где-то там в конце было про запрет есть на городских площадях фиги и заплевывать мостовую косточками.