Бриллиантовые девочки - Жаклин Уилсон

— Вот удружил, приятель, — сказала мама.

— Я же предупреждал, что у меня больная спина, — прошептал Брюс.

— Ну да, извините. Что ж, раз вы оккупировали мой матрас, придётся нам с малышом перебираться наверх.

Мама подозвала к себе Джуд, Мартину и Рошель и велела им отнести её вещи наверх в спальню.

— Мама, я уже натаскалась мебели. У меня теперь тоже спина болит, — сказала Джуд.

— Мам, я ведь тебе сказала, не могу я ничего подымать. Правда не могу, — заныла Мартина.

— А я вообще сейчас ухожу! — объявила Рошель.

— Никуда ты не пойдёшь, — сказала мама. — Ну что ж, большое спасибо, девочки. Вы у меня такие помощницы! Ну и катитесь ко всем чертям. Мне нужно где-то лечь, раз Брюс занял мой матрас. Кровать Рошель уже наверху — значит, я лягу там.

— Как это, мама? А я где буду спать?

— Придётся тебе лечь вместе с Мартиной.

— Это нечестно, мама! Мы с ней не поместимся. Пусть Дикси с ней спит, она самая маленькая. Мама, ну пожалуйста, отпусти меня — ненадолго. Я только расскажу Райану, какие идиотки мои сестры.

— Это ты идиотка, что связалась с этим уродом! — сказала Джуд.

Мама, Рошель, Джуд и Мартина принялись кричать друг на друга. Я присела к Брюсу на матрас с Солнышком на руках. Брюс лежал с закрытыми глазами.

— Вы спите, дядя Брюс? — шепнула я.

— Поспишь тут, когда спина разламывается, а за стенкой такой ор! Это они всегда так, Дикси?

— Ага.

— С ума сойти можно! А тебе они не действуют на нервы?

— Я придумываю что-нибудь. Например, что у меня есть своя планета и мы с Фиалкой живём там вдвоём. Приходите тоже на планету Дикси, если хотите.

— Спасибо за приглашение.

Он попытался взглянуть на меня и вскрикнул от боли.

Солнышко тоже закричала, дрыгая ножками в одеяльце.

— Сейчас, детка, сейчас мы тебя освободим, — сказала я, разворачивая её. Я пощекотала ей животик, и она задрыгала ножками и ручками в голубой пижамке. — Ой, смотрите, Солнышко тоже может отчаливать на планету Дикси — она уже в голубом скафандре.

— Она? — переспросил Брюс.

— То есть он, — сказала я, краснея.

— Я теперь тоже вроде большого младенца, вот незадача. — Брюс тяжело вздохнул.

Я все думала, как же он теперь будет ходить в туалет. В голове у меня крутились молочные бутылки и вазы, хотя я понимала, что Брюс будет страшно стесняться.

Он решил проблему, скатившись с матраса и отправившись ползком в туалет на первом этаже. Выпрямиться он не мог, сидеть тоже. Есть ему приходилось лёжа на спине, отщипывая крошечные кусочки, чтобы не подавиться. Я подоткнула полотенце ему под шею и нашла соломинку, чтобы он мог попить чаю.

— Ты отличная сиделка, Дикси, — сказал Брюс.

— Да, это я умею, — сказала я, очень довольная собой.

Я оставалась главной няней Солнышка. Мама устроилась наверху на кровати Рошель, но Солнышку перемена обстановки, судя по всему, не понравилась, потому что она все время хныкала.

— Думаю, внизу он успокоится, мама, — важно сказала я, поднимаясь наверх. — Взять его у тебя?

— Да, милая, поноси его немножко по комнате, может, он уснёт.

Джуд, Рошель и Мартина смотрели на нас.

— Это нечестно, мама. Почему ты все время выбираешь Дикси? — обиделась Рошель. — Это и мой братик. Я тоже хочу попробовать его поносить.

— Никуда ты Солнышко не понесёшь на этих дурацких каблуках, — сказала мама.

— Я поношу его немножко, — неожиданно сказала Джуд. — Видишь, я в кедах, так что не упаду, не бойся.

— Нет-нет, Джуд. Я же знаю, как ты обращалась со своими игрушками. Ты мишке оторвала уши, а со своей бедной Барби вообще сняла скальп.

— Это была моя Барби, — сказала Рошель.

— Все равно. Пусть ребёнок сперва немного подрастёт, а потом уж вы будете его таскать. Он мне нужен целенький.

— Слушай, мама, я же здесь вроде только потому, что должна ухаживать за этим чёртовым младенцем, — обиженно сказала Мартина.

— Поухаживай пока за мной, дорогая, — сказала мама. — Сделай мне, пожалуйста, ещё чашечку чая. И хорошо бы вы как-нибудь закинули наверх остальные кровати. Или хотя бы матрасы. Не можете же вы спать в одной комнате со стариной Брюсом Больная Спина. — Она вздохнула. — Надо же ему было оказаться такой обузой.

— Это несправедливо, мама, — сказала я, покачивая Солнышко. Она уже успокоилась и уткнулась тёплой головкой мне в ключицу. Я гордо похлопывала её по спинке. — Ты же знала, что у дяди Брюса больная спина, и все равно заставила его таскать мебель.

— Слушай, Дикси, смени пластинку. Ладно, может, я к нему и несправедлива. А кто сказал, что нужно быть справедливым? Жизнь-то несправедлива.

Она вздохнула и скрылась под одеялом, натянув его на голову.

— Мама, послушай…

— Мама!

— Мама?

— Мама!

— Ради бога, убирайтесь отсюда все! Мне дурно от всей вашей оравы. Оставьте меня наконец в покое. Брысь отсюда!

В конце концов мне пришлось спать в одной кровати с Джуд. Сперва было здорово, но потом Джуд надоело, что я к ней жмусь, и она отпихнула меня.

— Дикси, ты как эти игрушечные обезьянки. Похоже, у тебя липучки на ладонях и ты только ищешь, в кого бы вцепиться. По-моему, ты решила меня задушить.

— Фиалка тебя клюнет, если ты будешь меня обижать, — пригрозила я.

— Тогда я выкину её с кровати. — Джуд повернулась на другой бок и забрала с собой большую часть одеяла.

Хорошо, что я умею цепляться. Пришлось мне уцепиться за угол кровати, а то бы я просто слетела на пол.

Я проснулась на рассвете. Я ненавижу темноту, когда не видишь, что на тебя может заползти. Зато когда все начинает отливать серебром, как будто посыпанное волшебной пыльцой, — это ужасно здорово. Не видно голых стен и уродливого дощатого пола. Нашу обшарпанную кровать и картонные коробки можно принять за расписные нарядные сундуки и резную кровать под балдахином из волшебной сказки.

Я тихо лежала, воображая себе все это, пока не услышала, что Солнышко плачет. По звуку было похоже на автомобильный мотор: она кашляла, фыркала, потом замолкла, начала снова и наконец разразилась полнозвучным рёвом.

Я выскользнула из кровати и побежала к ней. Она лежала рядом с мамой и вопила вовсю. Мама застонала, поглубже закапываясь в одеяло.

— Мама! Мама, Солнышко хочет есть!

— Ох, стара я стала для таких развлечений, — жалобно пробурчала мама. — Пора приучать его к бутылочке, чтобы ты могла кормить его за меня, пташка моя ранняя.