Брюнетка в клетку - Галина Куликова

— Для кого-то снимки имеют значение.

— Для кого? Может быть, Анечка Ружина где-то тут, срединас? — предположила Лариса, расширив глаза. Ей было странно, что она ведетподобные разговоры с дизайнером. Да еще под столом ночью. Да еще в темноте.

— Вряд ли она тут. Кто это может быть? Зоя? Ерунда. Онапостоянно на глазах. Ее бы рано или поздно опознали. Конечно, прошло много лет,но какие-то мелочи могли ее выдать.

— А что, если это Капитолина? — предположилаЛариса заговорщическим тоном.

— Это вы со злости говорите, — обиделся он. —Я сказал, что Капа чертовски сексуальна, и вы решили меня уколоть, предположив,что ей пятьдесят один год.

То, что он защищает гувернантку, чрезвычайно рассердилоЛарису. Поддавшись порыву, она вырвала свою ладонь из его руки и полезла из-подстола.

— Спасибо за приятную компанию, но мне нужно идти. А тожених хватится.

Она поднялась на ноги и двинулась в сторону двери.

— Вы же хотели накормить голодных детей, — сказалон ей в спину.

— Во-первых, они наверняка уже заснули, а во-вторых, вхолодильнике вряд ли что осталось после набега вашей сексуальной Капы.

— Темпераментным женщинам приходится чаще восстанавливатьсилы. Но вам, конечно, этого не понять.

Лариса посчитала ниже своего достоинства отвечать наподобные выпады и уже сделала шаг к двери, когда Уманский прошептал ей в спину:

— Подождите! Там еще кто-то.

— Не выдумывайте.

— Я не выдумываю. Идите сюда, быстро.

Лариса послушалась и, скрючившись, метнулась обратно.

Уманский на секунду выполз из-под стола, протянул руку и,схватив миску с золой, утащил ее под стол. Всех интересует эта миска, и каждыйстанет подходить ее рассматривать. Сиди тут, не дыша.

— Может, мы зря прячемся? — шепотом спросилаЛариса.

От близости Уманского, от его одеколона, который возбуждал вее носу какие-то неподходящие рецепторы, Ларисе снова сделалось так жарко,будто она сидела возле печи.

— Мне что-то не хочется признаваться, что я приходил заколбасой. У них тут принято насыщаться исключительно за столом. Неудобно.Впрочем, вы можете выйти, вы будущая жена.

— А если вы зашли просто воды попить?

— Все равно не хочется признаваться. А вы вылезайте.

— Я…

Она еще не успела договорить, а в проеме двери уже появиласьМаргарита. Она шла на цыпочках со странным выражением лица. Глаза ее бегали посторонам. Сначала она заглянула в хлебницу, потом за занавеску. Затем сталаоткрывать по очереди навесные полки и выдвигать ящики. Стало ясно, что черезминуту она неминуемо заглянет под стол. Сообразив, что Маргарита находится подвпечатлением встречи с «духом», Уманский, недолго думая, рванул с миски пленкуи вымазал левую руку пеплом. Пепел оказался жирным, поэтому рука получиласьчерной, страшной, и короткие белые ногти выделялись на ней особенно отчетливо.

Уманский, естественно, хотел изгнать Маргариту из кухни. Емуи в голову не могло прийти, что его трюк приведет к прямо противоположномурезультату. Он положил черную ладонь на пол и стал медленно выдвигать ее из-подстола, шевеля пальцами. Маргарита была уже совсем близко, и видеть ее целиком,с головой, не представлялось возможным. Уманский надеялся, что рано или поздноночная гостья руку увидит и убежит без оглядки. В крайнем случае — упадет вобморок.

Рука выдвигалась все дальше и дальше. Наконец замерла.Маргарита тоже замерла. По крайней мере ее ноги стояли совершенно неподвижно.Вот сейчас…

Маргарита проверяла последний ящик, когда краем глазазаметила, что по полу ползет что-то огромное, черное, похожее на скорпиона, сшевелящимися ногами. Она даже не успела рассмотреть — что. Немой крик разорвалее рот, она схватила со стола бутылку с оливковым маслом и со всего махушвырнула ее вниз.

В тот же миг стол взревел нечеловеческим голосом и неожиданновздыбился, подбросив вверх стоявшую на нем сахарницу и корзинку с печеньем.Печенье, словно конфетти, взлетело под потолок и праздничным салютом осыпалосьМаргарите на голову.

Бутылка выплюнула пробку и поскакала по полу, оставляя засобой жидкий стеклянный след. Маргарита, продолжая беззвучно вопить, бросиласьбыло к двери, но наступила в лужу масла и, поскользнувшись, рухнула на пол. Вэтот миг стол перестал реветь и, взвыв в последний раз, встал на место.

В кухню уже вбегали люди. В первых рядах оказались Зоя и еемуж Степан с ружьем наперевес.

Увидев валяющуюся на полу Маргариту, Степан опустил оружие ивздохнул. Зоя всплеснула руками:

— Ахти, батюшки, Маргарита! Да как же это? Да что жеэто?

Маргарита встала на четвереньки и тут же увидела тапочкисвоей сестры. Значит, Фаина уже тут!

Фаина действительно была тут. Она протянула руку и схватилаМаргариту за шиворот.

— Если ты приучишься есть ночью, — сказала онанравоучительным тоном, — то станешь пищевой наркоманкой. Тебе будет постояннохотеться закинуть что-нибудь себе в рот.

— Я-а-а, — проблеяла Маргарита.

— Именно ты. Разбросала все печенье, сахар рассыпала.Что за свинья? Есть нужно красиво. Даже когда ты находишься одна и тебя никтоне видит. Хорошие привычки приобретаются именно так.

— Под столом сидит какая-то дрянь, — неожиданновнятно выговорила Маргарита и попыталась заглянуть под означенный предметмеблировки, но съехавшая скатерть закрывала обзор.

— Какая дрянь? — удивился Степан. — Может,кошка соседская забежала? Так я ее щас выгоню.

Он вручил жене ружье, а сам взял швабру, стоявшую захолодильником, и, подойдя поближе, присел и ткнул ею под стол. И тут жепочувствовал, что швабру кто-то крепко держит. Он потянул ее назад — швабра неподдавалась. Тогда Степан дернул посильнее. Безрезультатно.

— Нет, это не кошка, — глубокомысленно протянулон. — Точно не кошка.

— Это дух, так я и думала, — плаксивым голосомзавела Маргарита. — ТРСТР, миленький, прости нас, прости… Мы не нарочно!Это ты виновата! — неожиданно напустилась она на Фаину. — Разве можнобыло раньше времени свет включать и разговаривать, когда спиритический сеанс всамом разгаре?

— Маргарита, ты полная и абсолютная дура.

— Швабру-то отдай, — опасливо попросил Степан, ишвабра немедленно освободилась.

— А вот я сейчас этого духа… — начала Фаина, но сестране дала ей договорить.

— Нет! — воскликнула она и встала на пути,расставив руки в стороны; как мать, защищающая крошку-сына. — Не дам!Оставь бедного ТРСТРа в покое! Мы вырвали его из царства мертвых и не даливернуться обратно!