Облака из кетчупа - Аннабель Питчер

Две книжки по вязанию.

Одна про мосты.

Религиозная энциклопедия, которую я, чертыхнувшись, отбросила в сторону.

Неужели ничего? Я заглянула в коробку. Ах нет, в углу еще что-то. Я проворно выхватила книгу. Роман Джордж Элиот! Прижав книгу к груди, я поспешила к лестнице. Арон тоже взял какую-то книгу и, читая аннотацию, отходил от полки. И знаешь, Стью, если он и видел, что я практически бегу к нему, это никак не отразилось у него на лице. Мы начали одновременно – я подниматься по лестнице, а он спускаться, поворот за поворотом; металлические ступеньки пели под нашими ногами. На самой середине спирали мы встретились. Словно в гигантском завитке ДНК Арона – я была окружена им, погружена в него, и весь прочий мир обратился в ничто.

– Какая неожиданная встреча, – сказала я. И даже улыбнулась, потому что была уверена – он пришел мириться.

– Это вроде бы библиотека, а мне нужна книга, – его тон удивил меня. Точнее, лишил способности дышать. Арон показал что-то из Диккенса. – Нужно к понедельнику сочинение написать, а я своего Диккенса оставил в колледже. Это единственная причина, по которой я здесь.

Я протянула свою книгу и показала на первый этаж:

– Ага, понятно. А это единственная причина, по которой я здесь. Нужно вернуть книгу на место.

Мы мрачно сверлили друг друга глазами, но было в них нечто большее, чем гнев. Ни он, ни я не двигались с места. Ни он, ни я и не желали двигаться. Я загораживала ему дорогу, а он загораживал дорогу мне, и мы все стояли, стояли там, на лестнице. Люди ходили у нас над головами и под нашими ногами, а мы застряли между двумя этажами.

Воздух вокруг нас был живой. Густой. Он шелестел и потрескивал, как перед грозой.

– Ты не должен был называть меня стервой, – наконец проговорила я.

– Ты не должна была вести себя, как стерва, – отозвался он.

Но мы по-прежнему не спускали друг с друга глаз, и оба вспоминали тот вечер и еще другие вечера, которые были раньше, и сову, и костер, и ограду рядом с моим домом, и наши руки на оконном стекле. Тысяча упущенных возможностей.

Тысяча и одна.

– Пропусти меня, пожалуйста, – Арон шагнул вперед. – Я должен идти.

Разочарованная чуть не до слез, я прижалась к перилам, пропуская его. Проходя мимо, он задел меня и – я уверена – тоже вздрогнул, как от ожога. А лестница громыхала так, что, кажется, у нас даже кости дрожали.

Внизу Арон уже подходил к столу библиотекаря, а ко мне, как назло, прицепился какой-то толстяк.

– А где тут у вас детективы? А американские писатели там есть? Кто-нибудь еще, кроме Гришэма? – тараторил он, а Арон уже подавал свой читательский билет. Мимолетный карий взгляд в мою сторону, мгновенно вспыхнувшие щеки, когда понял, что я заметила. – Я прочитал все, что он написал. Кроме «Дела о пеликанах», но я смотрел фильм, так что содержание знаю. – У меня губы ныли – столько хотелось сказать Арону. Столько мне необходимо было сказать. – Конечно, фильм – это не то же самое, что книга, но…

Миссис Симпсон проверила книгу Арона, поставила дату. Он направился к выходу.

– Простите, – перебила я толстяка. – Простите, пожалуйста. Я должна… – и, недоговорив, опрометью бросилась вниз по лестнице. – Подожди! – молила я про себя, пролетая мимо библиотечной конторки, мимо миссис Симпсон, прошипевшей мне вслед: «Зои!..» Ладони на холодном стекле двери. Быстрее! Дверь за спиной вертится каруселью. Пулей через вестибюль, на улицу. Под дождь. Настоящий английский дождь, который не капает, а хлещет, который тотчас вымочил меня до нитки: лицо, волосы, одежду. В отчаянии крутила я головой по сторонам, напрягая глаза, вытягивая шею, всматривалась в снующих по тротуару прохожих. Все напрасно. Арона не было. Ушел.

Я вернулась в вестибюль. Ноги не держали меня. В изнеможении я опустилась на пол у батареи, уронила голову на руки. Вот и все. Это был последний шанс. И тут в туалете спустили воду, и… Арон собственной персоной вышел в вестибюль, вытирая руки о джинсы. Вскочив на ноги, я кинулась к нему. В туфлях вода хлюпает, мокрая челка прилипла ко лбу. Быть может, я приняла желаемое за действительное, но у Арона, кажется, дрогнули уголки губ, когда я бежала к нему, оставляя за собой лужи по всему полу. Знаешь, Стью, я не хотела, чтобы это прозвучало как метафора, но, может, так оно и было, потому что когда я заметила этот намек на улыбку, то так и растаяла.

– Послушай, Арон, я правда не знала! – выпалила я. – Не знала, что вы братья. Во всяком случае, поначалу. – Если и была улыбка, то сейчас она исчезла. – Я тогда целовалась с Максом, потому что ты куда-то пропал. Только поэтому! Поверь.

– Я не долго пропадал, – буркнул Арон. – Отошел поговорить по телефону с мамой. Она не знала, что у нас гости.

– А я тебя искала. – Я протянула к нему руки. – Везде искала! А на костре поцеловала Макса, потому что расстроилась из-за твоей девушки.

– Да нет у меня никакой…

– Теперь-то я знаю! – в отчаянии я размазывала по лицу дождевые капли. – Но богом клянусь, я правда думала, что вы вместе.

Арон закатил глаза:

– И что? Недолго думая, закрутила с моим братом?

– Когда это все началось, я не знала, что вы братья! – воскликнула я, отчаянно желая убедить его. – Откуда мне было знать? Я бы нипочем…

– Но ты узнала! – отозвался Арон. – Узнала, что мы братья, и тебя это не остановило. Ты продолжала вести себя так же.

– Только потому, что ты сам мне велел!

– Значит, ты просто его используешь? – прищурился Арон.

– Нет, то есть… Послушай, Макс не то чтобы совсем мне не нравится. Он мне правда нравится…

С яростным рычанием Арон накинул капюшон и выскочил за дверь. Я метнулась за ним, схватила за руку, развернула к себе.

– Ну нет, мы не закончим на этом! – выкрикнула я.

Струи дождя стекали по волосам, по лицу.

– На чем на этом? – заорал Арон, выдергивая руку. Грудь его тяжело вздымалась. У меня сердце тоже колотилось как бешеное, но я должна была заставить его понять.

– На том, что ты думаешь, будто я выбрала Макса!

– А ты и выбрала его!

– Потому что понятия не имела, что могла выбрать тебя!

И не задумываясь о последствиях, я притянула лицо Арона к себе и поцеловала так крепко, что губы заныли от сладкой боли.

Потрясенные, мы оторвались друг от друга. Какое-то время ничего не происходило. Ничего не происходило и происходило все, потому что в тот миг не прозвучало ни слова сожаления, потому что мы оба смеялись от радости, которая была сильнее любого раскаяния. Арон сжал мою руку, и мы побежали. Помчались. Полетели. Адреналин, кипевший в венах, гнал нас вперед, туда, где не будет никого, кроме нас. Дождь припустил сильнее, словно сама природа, загоняя людей под крышу, была на нашей стороне. Дома, булыжники мостовых, ступени лестниц, переулки, церкви и парки – весь город принадлежал нам в эти несколько минут, бесценных, бесконечных, безбрежных. И мы, Стью, заполнили их до самой последней секундочки.