Мертвы, пока светло - Шарлин Харрис

— А отцу ты говорила?

— Да, прямо перед тем, как он погиб. Я слишком стеснялась сказать ему, пока была младше. Да и мат мне не поверила. Но я больше не могла выдержать, зная, что мне придется встречаться с дядюшкой Бартлетом по крайней мере два раза в месяц, когда он приезжал навестить нас на выходные.

— Он все еще жив?

— Дядюшка Бартлет? Да, конечно. Он брат бабушки, а бабушка была матерью моего отца. Дядя живет в Шривпорте. Но когда мы с Джейсоном стали жить у бабушки, после смерти родителей, в первый раз, когда дядя Бартлет приехал к ней в дом, я спряталась. Она отыскала меня и спросила, почему. Я рассказала ей. И она поверила. — Я снова ощутила облегчение того дня, красивый голос моей бабули, которая обещает, что мне никогда не придется встречаться с ее братом, что нога его не ступит в ее дом.

Так и случилось. Она порвала с братом, чтобы защитить меня. Он пытался и с бабушкиной дочерью, Линдой, когда она была маленькой, но этот эпизод бабуля спрятала в недрах своей памяти, сделав вид, что произошло недопонимание. Она сказала мне, что никогда с тех пор не оставляла Линду со своим братом, и почти перестала приглашать его в свой дом, хотя и не до конца могла поверить в то, что он прикасался к ее маленькой девочке.

— Так он тоже Стакхаус?

— Нет. Видишь ли, бабушка стала Стакхаус, когда вышла замуж, а до того она была Хейл, — я удивилась, что рассказывала все это Биллу. Он был слишком южанином, пусть даже и вампиром, чтобы следить за такими простыми семейными отношениями.

Билл выглядел далеким, ушедшим за сотни миль. Я расстроила его своим мрачным рассказом, да и себе кровь заморозила.

— Ладно, я пойду, — сказала я и соскользнула с кровати, наклоняясь, чтобы собрать одежду. Быстрее, чем я могла уследить, он соскочил с кровати и забрал у меня из рук одежду.

— Не уходи сейчас, — попросил он. — Останься.

— Я сегодня в плаксивом настроении. — Две слезинки стекли по щекам, и я улыбнулась ему.

Его пальцы стерли слезы с лица, а язык слизал следы.

— Останься со мной до рассвета, — сказал он.

— Но тебе же нужно будет убираться в свою норку.

— Куда?

— Туда, где ты проводишь день. Я же не знаю, где это! — Я удержала руки, чтобы подчеркнуть это. — Разве тебе не нужно будет забираться туда прежде чем слегка рассветет?

— А, — ответил он, — я пойму. Я чувствую.

— Так что ты не проспишь?

— Нет.

— Хорошо. А поспать немного ты мне дашь?

— Несомненно, — ответил он с самым церемонным поклоном, какой только может отвесить обнаженный мужчина. — Вскоре. — И, когда я легла в кровать и протянула к нему руки, добавил: — Возможно.

Как и следовало ожидать, проснувшись утром, я оказалась в кровати одна. Я немного повалялась, размышляя. Время от времени меня одолевали неприятные мысли, но впервые недостатки отношений с вампиром вылезли из своих нор и предстали передо мной.

Я никогда не увижу Билла при свете дня. Я никогда не подам ему завтрак, никогда не встречу его на обед. (Он мог стерпеть, когда я сама что-то ела, хотя это ему и не особо нравилось, и мне всегда приходилось тщательно чистить зубы после еды, что само по себе и было недурной привычкой.)

У меня никогда не будет ребенка от Билла, что было не так уж плохо хотя бы тем, что не приходилось задумываться о противозачаточных средствах, но…

Я никогда не позвоню Биллу на работу, чтобы попросить его заскочить в магазин и купить молока. Он никогда не станет членом Ротари, не прочтет лекцию в школе, не станет тренером бейсбольной команды…

Он никогда не пойдет со мной в церковь.

И я знала, что вот сейчас, когда я уже проснулась и лежу в кровати (слушая утренний щебет птиц и грохот первых грузовиков, несущихся по дороге, пока все жители Бон Темпс поднимаются, пьют свой кофе, читают газеты и строят планы на день), существо, которое я люблю, лежит в какой-то норе под землей, по существу мертвый до темноты.

Я так расстроилась, что решила подумать о чем-нибудь приятном, пока споласкивалась в ванной и одевалась.

Он нежно заботился обо мне. Это было очень приятно, но и расстраивало, поскольку я не могла понять, насколько.

Секс с ним был просто потрясающим. Я никогда и подумать не могла, что все может быть так замечательно.

Никто не станет подваливать ко мне, пока я его девушка. Все руки, которые раньше небрежно касались меня, теперь лежали на коленках хозяев. И если тот, кто убил мою бабушку, сделал это из-за того, что натолкнулся на нее, пока поджидал меня, то теперь он не станет делать со мной новых попыток.

И я могу расслабиться с Биллом, это столь редкая роскошь, что я даже не могу по достоинству ее оценить. Я никогда не узнаю больше того, что он захочет мне сказать.

Вот так.

В таком задумчивом настроении я спустилась по ступенькам дома Билла к своей машине.

К моему изумлению, там был и Джейсон, сидящий в своем пикапе.

Момент был не из самых приятных. Я побрела к его окошку.

— Значит, это правда, — сказал он. Он вручил мне чашечку кофе из одной из соседних забегаловок. — Залезай-ка в машину.

Я вскарабкалась в пикап, наслаждаясь кофе, но будучи настороже. Я немедленно поставила защиту. Она встала на место медленно и болезненно, словно я пыталась надеть корсет, который и так уже слишком узок.

— Я не могу ничего сказать, — заявил он мне. — Учитывая тот образ жизни, который я веду последние несколько лет. Насколько я могу судить, он у тебя первый?

Я кивнула.

— Он хорошо с тобой обращается?

Я кивнула еще раз.

— Я хочу кое-что тебе сказать.

— Ну, давай.

— Прошлой ночью был убит дядя Бартлет.

Я уставилась на него. Между нами вился пар от кофе, с которого я сняла крышечку.

— Мертв, — произнесла я, пытаясь осознать это. Я так старалась никогда о нем не думать, и вот, стоило о нем вспомнить, как он оказался мертв.

— Да.

— Ох. — Я посмотрела через окошко на розовеющий горизонт. И ощутила прилив свободы. Единственный, кто помнил это кроме меня, единственный, кому это нравилось, кто до конца настаивал на том, что все это я и затеяла и продолжала, кто считал это таким удовлетворяющим… он был мертв! Я глубоко вдохнула.

— Надеюсь, что он попал в ад, — сказала я. — Надеюсь, каждый раз, как он думает о том, что вытворял со мной, черт втыкает ему в задницу вилы!

— О Господи, Сьюки!

— К тебе-то он не приставал.

— Вот именно.

— На что ты намекаешь?

— Ни на что, Сьюки! Просто, насколько я знаю, он больше ни с кем, кроме тебя, не грешил.