Дотянуться до звезд - Луанн Райс

Словно грезя о том же самом, Джулия тяжко вздохнула.

Эми обожала мечтать. Мечты позволяли ей сбежать от себя, своих страхов и переживаний. Она была собакой, кошкой, дельфином, муравьем и летучей мышью. Она воображала, что Бадди умер, а ее отец воскрес. Она засыпала, мысленно представляя, как плавала с мамой под водой у коралловых рифов, как прекрасные дельфины увлекали их за собой в кристальные течения, как они сами превращались в дельфинов и мчались, рассекая волны, навстречу отцу. Столько счастливых грез…

Слезинка скатилась по переносице Эми. Сейчас же она должна была вернуться в неприглядную реальность. К ним ехал доктор Макинтош. Он намеревался расспросить ее о синяке, который видела Диана, а Эми собиралась ему соврать. Все было просто, как дважды два. Она прекрасно знала порядок проведения процедуры. В службе соцобеспечения детей на нее было заведено дело. Им будет достаточно малейшего повода, чтобы забрать ее из дома.

Бывали мгновения, когда Эми хотелось сбежать из дома.

И ей причиняло страшные муки притаившееся глубоко в сердце желание покинуть свой мрачный дом. Оставить в прошлом крики и пьянство, драки и ругань, задернутые шторы и пустые бутылки из-под пива, раскиданные Бадди по полу. Ведь были семьи как у Дианы и Джулии, где жизнь хоть и не текла идеально гладко, люди все равно любили друг друга. Эми могла бы только намекнуть, и доктор Макинтош сразу определил бы ее в такую семью.

Но, поступив подобным образом, она бросила бы маму.

Подумав об этом, Эми задавила приглушенный всхлип. Эми безумно любила мать, даже больше, чем прилежные девочки любили своих замечательных матерей. От этого чувства содрогалось все ее тело, от пальцев до кончиков волос. Она старалась не издавать никаких звуков, чтобы не привлечь внимание Дианы. Но Джулия услышала. Или ощутила ее терзания. Как бы то ни было, ее руки замерли в воздухе. Потом они опустились на голову Эми.

Эми лежала и тихо плакала. Ладошки Джулии нежно похлопывали ее по волосам. Она дышала своим особым способом — воздух с легким свистом вырывался из ее рта — ничего не говоря, но в то же время высказывая очень многое. Эми знала язык безмолвия. Она сама частенько на нем разговаривала — как и сейчас — с кошкой, сидевшей на полке, и псом, притаившимся под кроватью. Она лежала, не шевелясь, и молча общалась со своей подружкой и животными.

— Эми? — спросила Диана. — Можешь поговорить с нами?

— Нет, — спокойно ответила Эми в третий раз. — Меня никто не бил. Я просто ударилась плечом, когда лезла в клетку.

— Эми, — смотря ей прямо в глаза, сказал Алан.

Дети рождались честными созданиями. Они вступали в жизнь, не зная ничего кроме правды: что ванна — мокрая, полотенце — сухое, молоко — полезно для здоровья, а от мамы пахнет мамой. Взрослея, некоторые дети начинали врать, и это жутко бесило Алана. Он почти всегда мог определить, если кто-то его обманывал. И Эми делала это уже не впервые.

— Это правда, — сказала Эми, скосив глаза в сторону так, будто ей было что скрывать.

— Эми, ты была очень расстроена, когда я нашла тебя на дороге, — мягко сказала Диана. Она держалась чуть поодаль, сложив руки на груди, и, казалось, сомневалась в том, стоило ли ей вмешиваться в этот разговор. Алан подвинулся, чтобы она могла встать рядом с ним.

— Да, Диана сказала, что на тебе не было башмаков и куртки.

— На ней тоже, — вытянув руку, ответила Эми.

Алан посмотрел вниз. Точно, не было. Его взору предстали голые ступни Дианы, обрамленные подвернутыми джинсами. За долгие годы он привык к тому, что она расхаживала по дому босиком.

— В машине я была в ботинках, — сказала Диана, — и на улице тоже.

— Да, но… — протянула Эми.

— Не увиливай, — сказал Алан. — Нас волнуют не башмаки, а синяк на твоем плече. Думаю, ты понимаешь, что я очень переживаю за тебя. Почему вы с псом сбежали?

— Ему не нравится Бадди, — ответила Эми.

— Бадди, — сказал Алан. — Бадди тебя бил?

— Бадди меня не бил, — наконец ответила Эми. Алан снова заметил ее косой взгляд. Ее мысли не были для него тайной за семью печатями. Она знала, что если донесет на Бадди, то ее заберут из дома. Ее лишат возможности встречаться с матерью.

У Алана перед глазами стоял образ кровати и женщины, укутанной в одеяла. Он видел его так отчетливо, словно это было вчера. Он, как никто другой, знал, что такое боль матери и ее попытки спрятаться от невзгод и страданий.

— Эми… — сказала Диана. — Мы хотим помочь тебе. Действительно хотим. — Она присела рядом с Эми и взяла ее за руку. Диана всем сердцем любила свою дочь, полагая, что и другие матери так же относятся к своим детям. Этот конфликт был для нее в новинку, поэтому она думала, что Эми будет легко и просто рассказать им правду.

— Бадди ударил пса, — прошептала Эми, глядя куда-то вдаль. — Вот и все. Он просто ударил пса.

— Бааааа, — завопила Джулия. Когда Алан только приехал, она вела себя спокойно. Но сейчас она расплакалась, и Диана пошла утешить ее. Алан нутром чувствовал разочарование Дианы. Он сидел возле Эми и беспомощно наблюдал за тем, как она ушла в себя. Это была ее обычная реакция на домашние происшествия: она становилась молчаливой и замкнутой, отгораживаясь ото всех стенами своего маленького личного мирка. Она сползла со стула и забралась в один из недостроенных игрушечных домиков Дианы.

Алан проверил камеру на наличие пленки; он еще не отказался от идеи сфотографировать отметины.

Стоя у противоположной стены комнаты, Диана пристально смотрела на него. В ее глазах сверкало любопытство и вызов. Она хотела увидеть, как он справится с этой ситуацией и поможет несчастному ребенку, который боялся принять чужую помощь. Алан думал о лжи и о том, что люди прибегали к ней, лишь потому, что не могли совладать с правдой.

Он отнюдь не случайно позвонил Малаки, вновь принявшись за поиски Тима. Алан хотел уладить с братом прошлые дела, и ему предстояло открыть правду — всю правду — Диане. Стресс одиннадцати лет, прожитых по горло во лжи, давал о себе знать. Он сгорал от любви к ней; но, не желая навязывать свои чувства, он из последних сил старался их скрыть. Он долго врал и теперь решил покончить с этим.

Люсинда Роббинс припасла для себя и Дианы парочку корнуэльских кур, но, узнав, что Алан и Эми останутся на ужин, она вышла из положения, разрубив птиц на половинки и сварив побольше риса. Вечеринка начиналась медленно — ничего удивительного, если учесть то, что сотрудники службы детского соцобеспечения почти час расспрашивали всех заинтересованных лиц.

— Эми, ты любишь кашеварить? — спросила Люсинда.

— Кашеварить? — переспросила Эми, будто никогда не слышала это слово.

— Я к чему спрашиваю, — сказала Люсинда, — к нам в библиотеку завезли новые кулинарные книги для подростков. Я их еще и расставить-то не успела, так меня поглотило чтение разных рецептов вроде «Коктейля из суфле» и «Шоколадно-малиновой штуковины».