Танцовщица из Атлантиды - Пол Андерсон

— Если она так нужна Тезею, значит, нудна и нам, — сказал Тилиссон. — На худой конец прикончим несколько ахейцев.

Они продолжали путь. Рейд шел следом за Эриссой, время от времени касаясь ее грубой шерстяной туники, и думал: она рядом, эта женщина, в которую должна превратиться девушка Эрисса.

— Обязательно пройти через это? — прошептал он.

— Обязательно, — ответила она.

— И никак иначе?

— Да. Теперь я знаю, что на самом деле произошло в ту ночь. Если потерпим неудачу, нам никогда не встретиться, Дункан. И наших счастливых минут не будет.

— Но мы подвергаем опасности наших друзей.

— Они бьются за свой народ. Тилиссон верно сказал. Подумай, зачем Тезею понадобилась эта девушка? Потому, что она полна тайны и ей суждено вернуться к тебе. И он, и Лидра боятся отдать в руки врага неведомую им силу. Но не используют ли ее сами? Она еще девчонка, Дункан. Ее легко сломать. Свободные пока острова державы будут покорены. Но если Избранница ускользнет, Тезей испугается. Он остановится, удовлетворится захватом Аттики и оставит Эгейское море в покое. Он убоится могущества Богини и не посмеет использовать его в своих целях, как он замыслил. И Ариадну он бросит.

— Тихо! — предупредил Ульдин.

Они, пригнувшись, двигались по садовой тропинке. Сквозь листву Рейду был виден ближайший костер. Он освещал двор, рухнувшую колонну и ряд огромных кувшинов вдоль стены. У остра двое ахейцев пили вино. Третий, должно быть, часовой, расхаживал в полном вооружении. Пламя отсвечивало на бронзе его доспехов. Он смеялся и разговаривал с товарищами.

— …вот придут завтра корабли с подкреплением, тогда и начнутся настоящие облавы. Может, и ты найдешь ту девку, что сбежала, Гиппомен…

В углу двора лежали двое. Американцу показалось, что они спят. Но потом он увидел, что это критяне. Они лежали в луже запекшейся крови с перерезанными глотками, и праздничные венки увядали на их головах…

Прижимаясь к стене, Эрисса провела отряд к неохраняемому боковому входу. Несколько ярдов по коридору пришлось пройти в полной темноте. Но вот глаз различил другой коридор, пересекавший этот. Там горели светильники. Фрески на стенах изображали быков, дельфинов, пчел, чаек, юношей и девушек. Эрисса кивнула:

— Ариадна приказала осветить путь захватчикам.

По стенам плясали тени. Воздух был благословенно прохладен и чист. Эрисса вела их к известной ей цели. Еще вчера в этих коридорах кипела жизнь!

Голос, доносившийся из бокового прохода, остановил Рейда. Тезей!

— Ну, дело сделано! А я не был уверен в успехе.

Лидра:

— Я говорила, что мое присутствие принесет удачу.

— Верно, я все время слышал, как ты молилась. Но я торжествовал!

— Больше не будешь. Теперь я здесь…

— Довольно!

Рейд решился выглянуть. В нескольких ярдах от него у двери стояли два воина в полном вооружении. Царевич был в тунике и при мече, его желтая крива сияла ярче бронзы, и двигался он походкой человека, овладевшего не то что империей — целым миром. Лидра в одежде жрицы держалась за его руку.

— Вперед, мы убьем их! — выдохнул Ашкель.

— Нельзя, это сам Тезей. — Сбегутся все воины.

— Умереть, прикончив Тезея… — Ризон поднял меч.

— Стойте. Нужно спасти девушку, — сказал Дагон. — Подождем, пока они уйдут подальше от воинов.

Они ждали, а сердца их неистово бились.

— Теперь пошли, — приказала Эрисса.

Рейд выскочил в коридор. Ахеец закричал и метнул копье. Оно вонзилось Харасу в живот. Харас упал, обливаясь кровью, но сдержал крик.

Приблизился второй ахеец. Рейд неуклюже, как дубиной, отбил его копье своим. Раздался треск. Эрисса ухватилась за копье врага. Ахеец бросил его и схватился за меч. Тут на него напал Тилиссон. Ахеец легко парировал удар щитом и атаковал сам. Тилиссон отступил, схватившись за раненую руку.

— На помощь! — вопили часовые.

И тут вмешался Ульдин. Свистнула его сабля. Обрушившийся на него бронзовый меч рассек пустоту: гунн прыгал из стороны в сторону с боевым кличем. Ризон изловчился и схватил ахейца за руки. Ульдин рассмеялся и ударил. Голова ахейца отлетела в сторону и уставилась мертвыми глазами на тело. Длинные волосы намокли кровью. Где-то далеко отсюда заплачут жена и дети.

Дагон сдерживал второго часового. Теперь к нему присоединились Ульдин, Ашкель и Ризон. Ахеец отступал, орудуя щитом и мечом. Звенел металл, воздух с хрипом вырывался из легких. Дверь осталась незащищенной.

Рейд открыл ее и вошел в комнату. Тут был алтарь: статуя Богини из слоновой кости в человеческий рост со своими змеями в руках. За спиной Богини было изображение солнечного быка Астериона, справа от него — осьминог, символизирующий морское могущество, слева — сноп пшеницы, означавший мир и плодородие. Перед алтарем горела всего одна лампада. Возле нее склонилась юная Эрисса. Длинные черные волосы скрывали ее лицо. Праздничную одежду с нее сорвали те же грубые лапы, что оставили синяки на груди.

— Эрисса! — бросился к ней Рейд.

Эрисса-старшая склонилась над девушкой. И на юном лице Рейд увидел ту же пустоту, что была на лицах его команды после гибели Атлантиды. Она не узнавала его.

— Что произошло?

Женщина ответила:

— А как ты думаешь? Ее предназначением было возлечь с тобой. Ее сила заключалась в девственности. Тезей боялся этого, потому и отнял и то, и другое. Лидра его надоумила. Мы знаем теперь, что она помогала Тезею.

«Да, — устало подумал Рейд. — Отцом ее первенца был высокий светловолосый человек».

Судя по звукам, схватка в коридоре закончилась. Эрисса обняла Эриссу и сказала ласково:

— Пойдем. Я попробую умерить твое горе, дитя.

Снова послышался шум.

Рейд выглянул в коридор. Труп второго часового валялся на теле Хараса. Не меньше десятка воинов приближались сюда, а в их отряде ни на ком нет доспехов и Тилиссон ранен.

В двери появился Дагон.

— Скорей, — выдохнул он. — Мы задержим их лишь ненадолго. Ведите ее на корабль.

Ульдин сплюнул.

— Ступай с ними, критянка, — сказал он. — Тебе выпал счастливый жребий. Береги силы, они тебе понадобятся. Я их удержу.

Эрисса, поддерживающая девушку, сказала:

— Мы не вправе требовать от тебя так много.

Афиняне остановились, готовясь напасть. До них, должно быть, доходили какие-то тревожные слухи. Но Рейд знал: для блага того, что осталось от Крита, девушка не должна попасть в руки их господина.