Магическая невеста - Анастасия Волжская

голого мужского торса и попытками спать на кровати, вытянувшись в струнку, чтобы случайным движением не вызывать противного скрипа пружин, как магнит притягивавшего комендантшу. Не стеснялся переодеваться, забывал закрывать дверь в ванную. Наклонялся опасно близко, почти касаясь моей кожи. Но… никогда не переходил границу. Провоцировал, дразнил – да. Но реальных попыток перевести фиктивные отношения во что-то большее не делал – будто ждал первого шага от меня.

Зато на публике сдержанность пропадала, стоило нам только пересечь порог семейного общежития. Кристер без стеснения распускал руки, да и я, быстро осмелев, привыкла прикасаться к мужу при каждом удобном случае. И нельзя было не признать – это было приятно. Мы обнимались, прижимались, поправляли друг другу одежду и прическу, словно невзначай скользя пальцами по обнаженной коже. И, конечно, целовались на радость всем проходящим мимо зрителям – пылко, нагло, напоказ.

Но… не так, как в тот первый раз в нашей комнате. От этих образцово-показательных поцелуев не подгибались коленки, не сбивалось дыхание, не хотелось всем телом ощутить крепость объятий мужа. Не нужно было быть экспертом в отношениях, чтобы почувствовать разницу. Поцелуи и объятия у всех на виду были так, понарошку. Тогда как то, что произошло между нами в полутьме комнаты семейного общежития, было… настоящим?

И оттого с каждым днем все сильнее хотелось поцеловать Кристера еще раз. Правильно поцеловать. Проверить, узнать, убедиться… Быть может, мне просто показалось, что тот первый поцелуй был чем-то особенным, значимым, важным? Или?..

Увы, чем глубже я погружалась в нашу игру, чем больше изводилась вопросами о своих истинных чувствах к Кристеру, тем хуже становились дела в университете. Начать с того, что из-за бессонницы и долгих утренних сборов опоздания стали моей новой дурной привычкой, от которой никак не получалось избавиться. Казалось бы, дорога до учебных корпусов стала раз в пять короче, а значит, я должна была приходить на занятия чуть ли не раньше профессоров. Ан нет, все выходило с точностью до наоборот.

А еще я, на радость Бьянке, начала сползать по учебе. Тихие вечера в компании Авелинн остались в прошлом. На смену им пришли шум, гам, отсутствие напарницы, мотивировавшей на прилежную работу, и постоянный отвлекающий фактор в лице Кристера.

Муж редко подолгу засиживался в комнате. И, если я не слишком уставала, звал с собой – то на ужин, то на чашку кофе, то на прогулку – а потом уходил куда-то, возвращаясь в общежитие лишь поздно ночью. Будь я умнее – занималась бы в отсутствии мужа, пользуясь любой возможностью хоть ненадолго почитать учебники в тишине и одиночестве.

Но нет! После того, как я узнала, что члены Мужского клуба – главные подозреваемые в деле об исчезновении девушек, я просто не могла усидеть на месте, бесконечно думая, куда уходит Кристер и что делает. Не покидает же он территорию кампуса, в конце концов, раз возвращается за полночь – в девять вечера с уходом последнего наемного работника ворота Техномагического закрывались, и слезные мольбы опоздавших студентов не в состоянии были разжалобить сурового охранника. Конечно, в способностях мужа убеждать и заговаривать зубы я не сомневалась, но вряд ли регулярные опоздания могли оставаться незамеченными для университетской администрации. А значит…

Значит, несмотря на запрет эйры Виллер, Мужской клуб собирался где-то здесь. И Кристер, продолжавший расследование, явно каждый вечер проводил с ними. Пытался вывести Лергена-младшего на чистую воду, найти доказательства, а может, и самих пропавших.

Бездна морская, кто бы мог подумать, что муж-детектив – это так интересно!

Предостережения Авелинн, дурная слава Мужского клуба, проблемы с учебой – все отступало на второй план перед лицом самой настоящей тайны. Слишком уж любопытно было понаблюдать за «приятелями» мужа в естественной среде обитания, гадая, кто из них знает больше, чем говорит. Но Кристер упорно отказывался брать меня с собой на клубные встречи или хотя бы рассказать хоть полсловечка о том, как продвигается расследование. Отнекивался, отшучивался, а то и вовсе старался прийти как можно позднее, когда я уже засыпала, утомленная ожиданием.

И потому при первой же возможности, когда Кристер, проводив меня домой после затянувшейся допоздна работы в столовой, как всегда пожелал мне спокойной ночи и отправился к друзьям, я, выждав для верности несколько минут, увязалась следом.

* * *

Красться, прячась по кустам от беспечно шагавшего мужа, задержавшихся на учебе студентов и персонала университета, к счастью, пришлось недолго. Я оказалось права: Мужской клуб нашел новое место сбора на территории кампуса. Да не где-нибудь, а прямо в старом корпусе факультета теоретической магии, заброшенном и наглухо закрытом, если верить всезнающей Линн, два десятка лет назад.

Грифдейлский Университет Техномагии был основан на заре Первой техномагической революции, когда жители архипелага только-только начали изучать свойства магоруды и безграничные возможности ее применения в промышленности и в быту. Неудивительно, что в те годы центрами зарождающейся науки становились лаборатории и цеха горнодобывающих фабрик, расположенных у подножья Флейде. Самая успешная из них и дала начало университету.

Несколько десятилетий спустя, когда выработка иссякла, остались лаборатории, учебные корпуса и небольшой шахтерский поселок, к тому времени ставший частью Грифдейла. И тогда Квинт Дер-Эйк, владелец фабрики и будущий первый ректор, решил превратить завод в университет и исследовательский центр. Шахту закрыли, на ее месте выстроили музей, а административный корпус переоборудовали и отдали во владение факультету теоретической магии. Красивое четырехэтажное здание из обожженного кирпича с добавлением измельченной магоруды, казалось, могло простоять не одно столетие, радуя глаз знатоков архитектуры и любителей древностей.

Судьба распорядилась иначе. Двадцать лет назад группа студентов, спустившихся в старую шахту на летнюю практику, пропала, а после Грифдейл сотрясло несколько сильнейших подземных толчков, разрушивших с десяток городских зданий и уничтоживших музей и половину исторического корпуса. Вулканологи в панике предрекали чуть ли не пробуждение Флейде, но… обошлось.

Полицейские и спасатели пытались расчистить завалы и установить причину толчков, но так и не преуспели, списав все на взрыв магоруды в старой шахте. Удалось отыскать лишь единственного выжившего, но его имя, во избежание лишнего внимания к жертве чудовищной трагедии, тронувшейся умом, вымарали из официального отчета.

Воспользовавшись статусом независимого учебного учреждения, молодой ректор Саян Лерген подсуетился, чтобы отогнать дотошных журналистов, независимых детективов и сторонников теории заговора, и со временем шумиха утихла. Трагедия забылась, и лишь родственники погибших раз в год допускались на территорию, чтобы возложить цветы к обелиску. Среди них, как оказалось, была и Линн, чей дядя, муж эйры Тильды, в тот роковой день был руководителем экспедиции.

Сейчас факультет подруги размещался в новом