Безрассудство - Аманда Квик

— Это чистая правда, — настаивала Мередит. — Я уверена в этом, поскольку именно так чувствовала себя восемь лет назад. Вся разница между мной и Фебой в том, что мне пришлось просить о помощи мужчину, а Феба, конечно же, справилась со своим побегом сама.

— Но, черт побери, зачем ей вообще понадобилось бежать?! — возмутился Энтони. — Папа совершенно прав: Уальд ей нравится.

Мередит в отчаянии топнула ногой.

— Вот как?! А что вам известно о чувствах Уальда?

— Феба знает о моих чувствах, — хмуро произнес Габриэль.

— В самом деле? — Мередит резко обернулась к нему. — Значит, вы объяснились ей в любви, сэр? Вы сказали, что любите ее?

— Бога ради, Мередит, — пробормотал Габриэль, — это вас не касается.

— Ах-ах! Вы этого не сделали. Так что же, сэр, вы любите ее?

Габриэль внезапно ощутил на себе взгляды всех присутствующих.

— Мы с Фебой хорошо понимаем друг друга.

— Я в этом сомневаюсь, — сказала Мередит, — зато твердо уверена в том, что вы понимаете друг друга не лучше, чем мы с Троубриджем восемь лет назад.

— Не правда! — возмутился Габриэль. Мередит вызывающе прищурилась:

— Вы ведь уже признались, что не говорили Фебе о любви. Так что же ей оставалось делать, когда она обнаружила, что ее вот-вот выдадут за вас замуж?

— Она же не маленькая девочка, — сквозь стиснутые зубы процедил Габриэль. — Да и причины удирать у нее не было.

Мередит еще выше задрала подбородок.

— Если вас интересует мое мнение, она просто обязана была убежать. У нее были все основания полагать, что, если она останется и кротко примет все ваши планы, вы и папа все равно не согласитесь выслушать ее. У Фебы очень сильная воля.

— Своеволие, вы хотите сказать, — поправил ее Габриэль.

— Вы должны были поговорить с ней, — настаивала Мередит, — вы должны были объясниться.

— По-моему, когда мужчины и женщины пытаются объясниться по такому деликатному вопросу, у них ничего не получается, — вздохнула графиня. — Всем известно, ни один мужчина не умеет этого. Они тут же раздражаются и выходят из себя — так уж, наверное, у них мозги устроены.

— Несомненно! — откликнулся Габриэль. Пожалуй, с него достаточно. — Итак, раз уж вы ухитрились упустить мою невесту в тот самый день, когда должны были дать объявление в газету, то позвольте мне сейчас откланяться.

— Что вы собираетесь предпринять, Уальд? — Энтони поспешно поднялся вслед за ним.

— А что остается? Поеду за ней, конечно. От меня ей так легко не сбежать. — Габриэль быстро пошел к дверям.

— Постойте, я с вами, — сказал Энтони.

— Нет. Я купил лицензию на брак. Мы с Фебой во всем разберемся сами.

— Вы собираетесь жениться на ней? — встревожилась Мередит. — Подождите минутку, Уальд. Я должна вам кое-что сказать.

— Что? — задержался у дверей Габриэль. Он с трудом сдерживал гнев.

Мередит умоляюще глянула на него.

— Надеюсь, вы будете к ней снисходительны, когда нагоните? Прошу вас, попытайтесь понять ее чувства. Она кажется своевольной, но ее так легко обидеть. Она нуждается в понимании…

— Она нуждается в хорошей порке, — рявкнул Габриэль, решительно захлопывая за собой дверь.

Но последние слова Мередит преследовали его всю дорогу из Лондона. Вспомнилось лицо Фебы, когда вчера в полдень Кларингтон наконец вызвал ее в библиотеку, чтобы объявить, что они с Габриэлем решили ее будущее; оно казалось слишком спокойным, слишком замкнутым.

Теперь Габриэль отчетливо понимал, что подобное смирение было для Фебы просто неестественным. Он мог бы уже вчера заподозрить, что дело неладно. Но ему и в голову никогда не приходило, что она сбежит — сбежит, только бы не выходить за него замуж.

Для меня вы ничуть не лучше Килбурна.

Она сбежала от него. Эта мысль ножом резала сердце. Габриэль понял, что почему-то был совершенно уверен, будто его Феба, своевольная, строптивая Феба, уже никогда не покинет его.

Она совершила ужасную ошибку. Феба призналась себе в этом, едва отъехав на пятнадцать миль от Лондона.

Какая глупость! Она бежит от человека, которого любит.

Не беда, что Габриэль пока не любит ее! До конца сезона она придумает план, как пробудить в нем любовь. Это просто новое, замечательное приключение.

И тут сильный толчок, едва не опрокинувший дилижанс, и перепуганные крики пассажиров прервали ее размышление.

— Колесо сломалось, черт меня подери! — пробормотал сквайр, прикладываясь к фляжке с джином. — Теперь надолго застрянем.

А для Фебы это сломанное колесо было не чем иным, как знаком свыше. В жизни своей она еще ничему так не радовалась, как этому дорожному происшествию.

То и дело заваливаясь набок, дилижанс все-таки дополз до ближайшей гостиницы. Феба с другими пассажирами выбралась из повозки и направилась к дверям.

С трудом пробравшись через толпу к конторке хозяина гостиницы и не выпуская из рук багажа, она спросила билет на ближайший лондонский дилижанс.

— Мест нет, мэм, — неприветливо ответила ей жена хозяина. — Еще вчера все билеты распродали. Я могу предложить вам билет на завтра, на десять часов утра.

— Но я должна быть в Лондоне сегодня вечером, — не сдавалась Феба.

— Придется подождать до завтра. — Хозяйка смерила ее оценивающим взглядом. — Могу лишь предложить вам комнату на ночь.

— Нет, благодарю. Я не намерена оставаться здесь на ночь.

Только теперь Феба поняла, что положение у нее катастрофическое. Если кто-нибудь прознает, что она провела ночь в гостинице, ее репутация будет безнадежно погублена.

Закрыв вуалью лицо и прихрамывая, она отправилась в таверну при гостинице, чтобы хоть немного подкрепиться. Ей необходимо все как следует обдумать, а на пустой желудок рассуждать невозможно.

Усаживаясь за стол, она поймала на себе несколько наглых взглядов. Одинокие путешественницы могут ждать оскорбления от любого. Когда наступит вечер, станет еще опаснее.

Знает ли Габриэль о том, что она сбежала? При этой мысли она еще больше помрачнела. Если он обнаружит, что она тайно покинула Лондон, то может от нее отказаться.

Она должна вернуться прежде, чем он обо всем услышит. Какую же она совершила глупость. Может быть, удастся уговорить какую-нибудь семью, которая направляется в Лондон в собственном экипаже, и ее возьмут с собой? Но надо еще, чтобы эта семья остановилась в этой же гостинице. И потом, придется назвать свое имя, а этого нельзя делать ни при каких обстоятельствах.

Ее захлестнула волна отчаяния. Тщетно она искала хоть какой-то выход.

Феба незаметно вглядывалась в лица посетителей таверны в надежде, что кто-то из них сможет ей помочь. Наверняка кто-то из них направляется в Лондон. Вдруг ей удастся перекупить билет за двойную или тройную цену.