Нечаянный обман - Аманда Квик

— Я бы не смог остановить свои ласки, даже если все демоны ада явились бы сейчас сюда.

Олимпия увидела, что он наконец справился с бриджами. Она в шоке уставилась на его тяжелую, напряженную мужскую плоть, высвободившуюся из плена одежды.

— Мистер Чиллхерст?!

Джаред приблизился к ней, он был совсем рядом. Его рот искривился в чувственном порыве.

— Считайте это, мисс Вингфилд, вариацией на тему странного свадебного обычая, о котором вы однажды упоминали!

Я понимаю, что этот фаллос отнюдь не золотой, но он единственный, которым я владею.

Слегка смутившись, Олимпия вспомнила свое наивное обсуждение золотых фаллосов. Она не знала, посмеяться ли ей над собой или просто принять все как есть. «

— Хоть он сделан не из цельного золота, но, видимо, совсем не плох, сэр, — смогла лишь вымолвить Олимпия. — В конце концов, он очень велик и, без сомнения, стоит целого состояния. Кто-нибудь, возможно, попытается его украсть.

Джаред рассмеялся, потом хрипло воскликнул:

— Ты смеешься надо мной с риском для себя, сирена!

Она облизнула губы и взглянула на него из-под густых ресниц.

— Разве я смеюсь?

— Да. — Джаред шире раздвинул ее ноги, положив их себе на талию. Он придвинулся еще ближе, приспосабливаясь ко входу в нежный, влажный туннель.

Если Олимпию секунду назад просто шокировал вид его плоти, то теперь она была окончательно подавлена, ощущая, как он проталкивается в незащищенные врата ее тела. В то же время, казалось, это было именно то ощущение, которого она страстно желала.

— Глубже!.. — Она вцепилась в его плечи.

— Мой Бог!.. — Джаред обхватил руками ягодицы Олимпии и начал медленно прокладывать путь сквозь портал ее туннеля.

Олимпия закрыла глаза и полностью сосредоточилась на еще неизведанном ею ощущении того, как он медленно входил в нее.

По мере того как Джаред стал, заполнять ее недра, возбуждение смешалось с восхитительным трепетом. Она не могла поверить, что ее тело способно принять в себя его плоть, но именно это, как ни странно, и происходило.

Возникало ощущение необычайного уюта. Вместе с тем, продолжая содрогаться от наслаждения, она все еще не чувствовала полного удовлетворения.

— Проклятие! — Джаред внезапно остановился.

— Что-нибудь не так? — Олимпия открыла глаза. Лицо Джареда было словно высеченным из камня. Но она подумала, что никогда прежде не видела камень, украшенный бусинками пота. Его мускулы под ее пальцами напоминали стальные канаты.

— Ты в порядке?

Он разглядывал ее лицо с выражением полного отчаяния.

— Олимпия, ты говорила о себе как о женщине с большим жизненным опытом!

Она мечтательно улыбнулась:

— Так и есть, сэр.

— Я думал, ты имела в виду то, что уже обладала определенным опытом в такого рода отношениях.

— Но не личным опытом. — Она нежно дотронулась кончиками пальцев до его щеки. — Видимо, я ждала, что вы научите меня, сэр. В конце концов, вы искусный преподаватель, не правда ли?»

— Я — сумасшедший. — Единственный глаз Джареда пылал огнем. — Олимпия, ты уверена, что желаешь меня?

— Более чем кого бы то ни было, — прошептала она.

— Тогда я хочу, чтобы ты держалась за меня изо всех сил, пока я буду прокладывать свой путь через шторм в твою безопасную гавань.

Олимпия почти растаяла от жара этих слов. Она не нашла что сказать, а просто крепче обхватила его руками и ногами, притянув еще ближе к себе.

Плавные изгибы ее бедер покоились в сильных и уверенных руках Джареда. Он держал Олимпию в крепких тисках, пока поспешно и безжалостно вторгался в ее мягкую плоть.

Олимпия напряглась и открыла рот, чтобы закричать, но Джаред накрыл ее губы своими, подавляя намечающийся протест.

Наконец он до конца вошел в нее и застыл. Он не делал никаких движений, только осторожно оторвал свои губы от ее губ.

— С тобой все в порядке? — спросил он сиплым шепотом.

— Да. — Олимпия вздохнула и расслабила пальцы, осознав, что ее ногти впиваются в его спину. — Мне кажется, что да.

— Покажи мне. Спой для меня, сирена.

Джаред начал очень медленно и очень осторожно двигаться внутри ее, не покидая ее тела перед очередным проникновением вглубь.

Боль, вызванная его вторжением, скоро угасла, и ее вновь сменило ощущение нарастающего жара.

Олимпия прильнула к Джареду, который все глубже и глубже погружал ее в раскаленные недра страсти. Болезненное напряжение внутри стало непереносимым. Она остро чувствовала, что вплотную приблизилась к точке взрыва, осознав в какой-то момент, что умоляет Джареда об освобождении, для которого не могла подобрать названия.

— Скоро, моя сирена, уже скоро, — обещал он, медленно возвращаясь в ее глубины.

— Уже, Джаред! Ты должен что-нибудь сделать!

— Ты требовательная малышка, не так ли?

Но, судя по голосу Джареда, ему очень нравились ее требования. На беду Олимпии, он нарочно добивался, чтобы она умоляла его. Казалось, он точно знает, как именно двигаться внутри ее, насколько далеко входить. Он поддерживал в ней огонь напряжения, пока Олимпия не почувствовала себя заводной игрушкой, внутри которой сжали слишком тугую пружину.

А затем Джаред протянул руку вниз между их телами и что-то проделал пальцами, одновременно с тем, как затопил ее.

Это была вершина наслаждения. Пружина распрямилась.

Олимпия никогда и не мечтала о таких ощущениях. Одна волна наслаждения сменяла другую, заставляя тело содрогаться. Она хотела закричать от радости, но Джаред накрыл ее рот своими губами.

Она почувствовала, как он в последний раз входит в нее.

Он сильно вздрогнул, приоткрыв свой рот. Но Олимпия бессознательно поглотила его неистовый вопль удовлетворения, также как он до того поглощал ее более тихие вскрики.

Когда все осталось позади, Джаред поднял ее со стола, пошатываясь, перенес на софу и в изнеможении свалился вместе с ней на подушки.

Прошло немало времени, прежде чем Джаред нашел в себе силы приподнять голову и взглянуть на Олимпию. Она лежала под ним, томно вытянувшись. В ее улыбке сквозило очаровательно самодовольное женское удовлетворение.

«Улыбка сирены, которая в конце концов осознала собственную силу», — подумал он.

И именно он показал ей, какова эта сила.

— Вы чрезмерно страстный мужчина, мистер Чидлхерст, — заявила Олимпия.

Джаред утомленно засмеялся. Он был истощен. Истощен, но весел.

— Так только кажется, мисс Вингфилд. Позвольте мне заметить, что ваша страсть столь же чрезмерна, как моя.