Алмазная история-1 - Иоанна Хмелевская

Однако в сложившейся ситуации она не собиралась так просто отказаться от алмаза. Ведь выяснилось, он их фамильная собственность, она имела на него права, а кроме всего прочего, фамильная реликвия обладала просто потрясающей ценностью, что приобретало особое значение теперь, когда в их семействе наметилась тенденция… ну, не к обнищанию, но к потере былого благосостояния. Понимая, что любимая внучка в настоящее время занята своими проблемами и толку от неё мало, Клементина сама отправилась в Париж. Причина для поездки уважительная: участие в похоронах молодого кузена.

И призвала к себе помощника ювелира, якобы для того, чтобы из первых уст услышать о драматических обстоятельствах смерти родственника.

Заспанный и отупевший за три дня интенсивного отдыха, помощник ювелира испугался графини больше, чем всех полиций мира. Он считал, возможно, не без оснований, что полицию можно провести, графиню же — ни в коем случае. Исключено! Вот он и не пытался даже.

На коленях моля графиню о снисхождении, Шарль Трёпан во всем ей признался. Дрожащим голосом поведал о том, что мраморная группа слетела с постамента при его непосредственном участии. Не нарочно он это сделал, не умышленно, избави Бог! Случайно получилось, согласен, несчастный случай, но ведь он, Шарль, хотел как лучше.

Кинулся на помощь виконту, и вот, пожалуйста, так нехорошо получилось. Чтобы он ещё хоть раз в жизни стал проявлять вежливость! Да лучше пусть у него руки-ноги отсохнут! И судьба наказала его за смерть виконта, хотя, видит Бог, он ни сном ни духом… А судьба наказала. И в море чуть не утонул, и потерял все, что имел, в том числе и хорошее место. Не говоря уже о невесте, ведь они с Антуанеттой собирались пожениться, а теперь неизвестно, чем все кончится. И он просит, он умоляет графиню не судить его строго, принять во внимание все его страдания.

Клементина не собиралась ничего плохого делать молодому человеку.

— Понятно, — спокойно ответила она, когда Шарль закончил свою печальную исповедь. — Если тебя тревожит, не проболтаюсь ли я, могу обещать буду молчать, ведь покойному виконту теперь ничто не поможет, но ничто и не повредит. Тут другое дело… Послушай, оставь в покое челюсть, мы оба знаем, что не челюсть вылетела из книги. Где Великий Алмаз?

Только тут помощник ювелира понял, с кем имеет дело. Он даже и не попытался уверить графиню, что об алмазе не имеет понятия, хотя парню так тошно сделалось, ну хоть головой о стенку, вернее, о пол, бейся, ибо он все ещё стоял на коленях перед графиней.

И Шарль, заикаясь, попытался объясниться:

— Я знаю, я понимаю… этого мне высокочтимая графиня не простит, но я… понятия не имею, где он! Должно быть, в море потонул. Был он у меня, не отпираюсь, машинально поднял его с ковра в кабинете виконта, сам не знаю зачем, взял да и зажал в кулаке, а потом оказалось — его у меня нет… А в море помогал рыбакам вытаскивать сети, а потом штормило… Должно быть, он и вылетел, я не заметил, когда и как… Наверное, когда нас чуть огромной волной не потопило.

— Какой глупец! — только и вымолвила графиня, с отвращением глядя на этого недоделанного. — А не мог ты оставить его у своей невесты?

Шарль Трепон готов был на кресте поклясться, что у невесты ничего не оставлял. И он искренне клялся. С первого мгновения, того самого, когда слетели Тезей с Минотавром, нагромождение страшных событий до того заморочило парню его бедную голову, что он совсем потерял память. О саквояжике забыл напрочь. Смутно припоминалось, что вроде бы у него что-то с собой было, но что — не помнил, и при каких обстоятельствах он это что-то потерял — забыл. Алмаза при свидании с невестой он не вынимал, невесте его не показывал, просто не успел. В двух словах поведал о трагедии, и тут сразу опять пришлось бежать. Так что где сейчас проклятый алмаз — он, Шарль, понятия не имеет. Да, с пола поднял. И в руке зажал, это запомнилось. Потом? Потом уже в кулаке его не сжимал, да, такое ощущение, не сжимал, когда в окно сигал, значит, куда-то сунул, возможно, в карман, но не поручится… Ну не помнит он, и все тут!

Клементина поняла, что имеет дело с кретином.

Она ясно видела — кретин говорит правду, у такого не хватит ума на то, чтобы лгать и выкручиваться. Вот графиня и прекратила бесплодные попытки узнать что-то о судьбе алмаза. Злая как сто тысяч чертей, графиня махнула рукой на фамильную драгоценность и примирилась с её потерей.

Что же касается помощника ювелира, так тот очень перепугался. До сих пор он надеялся, что об алмазе никому не известно, теперь же вдруг узнал о наличии его законной владелицы. Будучи почти ювелиром, он отдавал себе отчёт в баснословной ценности камня и поверить в то, что кто-то может махнуть на него, камень, рукой, просто не мог. Нет, такое в голове помощника ювелира не умещалось. К тому же выражение лица старой графини было такое… ну, в общем, далеко не ангельское. И Шарль решил — графиня будет ему мстить.

Да, она просто обязана мстить, иначе на её месте никто поступить не может. И он сам, дурак несчастный, дал ей в руки мощнейшее оружие — чистосердечное признание в убийстве виконта. Пусть и не предумышленное, но ведь убийство! Что с того, что она пообещала ему молчать, вельможам не обязательно держать слово, данное простолюдинам. Итак, нет ему, бедняге, места в этом мире.

Шарль Трепон написал невесте, она в ответном письме категорически отказалась покидать родину. И тогда помощник ювелира покинул её один. Отплыл в Америку, а о своём решении навсегда покинуть Францию патрону сообщил в письме, не объясняя, однако, причин такого решения. Разумеется, решение было чистейшим идиотизмом, но ведь уже понятно, что умом помощник ювелира не отличался и душевной стойкостью тоже. Вот если бы ему грозили физической расправой, уж тут бы у Шарля хватило смелости противостоять опасности, но катаклизмы нравственного порядка — угрызения совести, неуверенность в завтрашнем дне, расплата за совершённые им преступные деяния, — все это было ему не по силам. И он решил бежать от этого куда подальше, лучше всего — на другой континент. На сей раз бегство удалось осуществить.

Меж тем оставленная на родине невеста, Антуанетта Гиббон, не предалась отчаянию и даже не очень гневалась, как ни странно. Впрочем, чего уж тут странного, если у неё нашёлся утешитель. Оказался под рукой в самый нужный момент, а все благодаря чрезвычайно редкому стечению обстоятельств…

* * *

Флорек больше беспокоился о Юстине, чем её родная бабка. Хорошо зная нрав своей молодой госпожи, он имел все основания опасаться за неё, ведь та способна на безрассудные поступки, по сравнению с которыми купание в грязном, заросшем пруду — просто мелочь, не достойная даже упоминания.

И ведь паненка таки отколола номер! Ни с того ни с сего взяла и махнула в Англию, одна, без денег! А ведь там у неё — ни одного близкого человека (так он думал), долго ли обидеть беззащитную девушку! И Флорек категорически решил: его долг позаботиться о молодой госпоже.

Уже лет пять до этого Флорек выписал во Францию своего младшего брата, Мартина. Польская деревня не могла похвастаться молочными реками в кисельных берегах, так что парню из многодетной крестьянской семьи не столь уж трудно было расстаться с родной избой. Правда, семья Флорека не терпела нужды благодаря старшему брату, но земли у них за это время не прибавилось, и если какой лишний рот решился бы поехать в дальние края искать пропитания, родичи восприняли бы это только с удовлетворением. А благодаря господам все парии в этой крестьянской семье получили неплохое образование, младший брат Флорека даже школу закончил, в которой и иностранные языки изучал. Господа были заинтересованы в таком слуге, потому что приходилось несколько раз посылать его в Гданьск, где у Пшилесских были кое-какие фирмы, в настоящее время пришедшие в упадок. Вот и приходилось Мартину, младшему брату Флориана, разбираться с этими фирмами и переводить их в Англию. А совершив несколько вояжей в Англию, молодой человек и английским немного овладел вдобавок к немецкому. Французский и вовсе знал хорошо, ибо по примеру старшего брата обучился у господ.