Смертельный просчет - Майкл Ридпат

Я рассказал. О количестве посетителей и об их росте, о планах Гая открыть офисы в Европе, о начале розничной торговли. В общем, обо всём. Он посмотрел на меня, будто впервые увидел.

— Ну и ну, Дэвид. Ты ещё никогда не говорил с таким вдохновением.

Я улыбнулся:

— Ты прав.

— Сколько вам нужно?

— Десять миллионов сейчас и через полгода, вероятно, ещё двадцать.

— Вы получите эти деньги, а весной мы выпустим акции. Успеете?

— Наверняка. К весне у нас будет много чего.

— И разумеется, мы получим исключительное право контролировать дела компании.

— Хорошо. Я должен обсудить это с Гаем.

— Позвонишь?

— Обязательно, Генри.

* * *

Гай выслушал меня с радостью. В следующий понедельник к нам в офис приехал Генри с помощницей Клэр Дуглас, невысокой белокурой шотландкой с пытливым взглядом. Они опросили каждого и не пропустили ничего. Меня поразила дотошность Генри, ну а то, как подготовилась Клэр, не поддавалось описанию. Должно быть, она провела уик-энд, шаря в Интернете в поисках всего, что имело отношение к футболу. Не отставала от сотрудника, пока не получала нужную информацию.

Генри беседовал с Гаем, Ингрид, Газом и Оуэном.

Неожиданно возникли сложности у Гая. Он уклончиво отвечал на вопросы, касающиеся его актёрской деятельности. Генри не отступался, даже стал настойчивее. Наконец Гай сдался и дал ему номера телефонов своих агентов в Лондоне и Голливуде. Генри отстал, но мне показалось, что у него остались сомнения.

Когда он ушёл, оставив Клэр беседовать с Санджеем, я подошёл к Гаю.

— Генри думает, ты что-то скрываешь.

Гай пожал плечами.

— Скрываешь? — нажал я.

Он посмотрел мне в лицо.

— Пойдём пройдёмся.

Мы вышли на боковую улочку, согретую нежным солнцем бабьего лета.

— Так что?

— Я пережил скверные времена в Лос-Анджелесе.

— Представляю.

— Нет, гораздо хуже, чем в Лондоне. Я там едва не погиб. Не только пьянство. Наркотики. Много. И почти никакой работы. Мне было плохо, очень плохо. Короче, я впал в депрессию. Ходил к психотерапевту.

— И что он сказал?

— Она много чего сказала, Дэвид. Проблемы в детстве. С отцом, с матерью. Затем история с Доминик. Она чуть со стула не упала, когда я рассказал о том, что случилось во Франции. Послушать её, так это ещё счастье, что я не стал психопатом.

— Не представляю тебя в депрессии!

— Не представляешь? Тогда подумай, вспомни.

Да, Гай был обаятельный, заставлял всех вокруг улыбаться, всегда был в центре внимания. В общем, прирождённый лидер. Но я вспомнил периоды необъяснимой меланхолии, которые накатывали на него в школе, когда ему не удавалось влюбить в себя какую-нибудь девушку, или просто грустил ни о чём. Я тогда считал это блажью. Гай счастливчик, это знали все.

— Однажды я проснулся одетый на полу в квартире одного парня в Уэствуде и почувствовал себя полным дерьмом. Хуже дерьма. Лишь через двадцать минут вспомнил, что сегодня понедельник, у меня в десять кастинг на телевидении. А на часах уже половина двенадцатого. Может, что-нибудь и получилось бы, а теперь всё потеряно. Пришёл хозяин квартиры. Он был на несколько лет старше, но выглядел на все сорок. «В чём дело, Джон?» — спросил он, потому что даже не знал, как меня зовут. Я завалился к нему в субботу ночью, а воскресенье просто выпало из памяти. Надо было идти к психотерапевту, но я послал все к чёрту. Зачем слушать жалкий лепет, эту ерунду? Детские комплексы, отец, мать. Я сам виноват, что проснулся на полу. Виноват, что испоганил свою жизнь. И только я сам мог это исправить.

— И что было потом?

— Я уехал в горы, много размышлял. Потом вернулся в Англию и начал создавать сайт.

Мы молча дошли до небольшого сквера, сели на скамейку.

— Ты никогда об этом не рассказывал, — заметил я.

— Думал, это не важно. И до сих так думаю. Всё осталось в прошлом. Последние пять месяцев мы виделись каждый день. Разве я не изменился? — Гай умоляюще посмотрел на меня.

— Изменился. Но если Генри это раскопает…

— Вряд ли. Я дал ему номер телефона Лью, моего агента в Лос-Анджелесе. Этот парень привык врать, так что покроет меня, даже не сознавая почему.

— Будем надеяться.

Мы понаблюдали за одетым в кожу парнем, который прикрепил цепью свой велосипед к перилам общественного туалета, красовавшегося в центре сквера, и неторопливо двинулся к небольшому кафе.

— Может, рассказать об этом Генри? — спросил Гай.

Я задумался. С одной стороны, лучше, если инвесторы будут знать все. Но с другой — как бы не испортить. Генри и так с подозрением относится к Гаю.

— Нет, — промолвил я. — Оставим это ему. Пусть выясняет сам, если сумеет.

* * *

У Генри оставались сомнения насчёт Гая, но ему определённо нравился наш бизнес. В четверг мы четверо, Гай, я, Ингрид и Газ, представили наш сайт его партнёрам. Кажется, всё прошло хорошо. На следующий день мы с Гаем приехали в офис «Оркестра», чтобы обстоятельно обсудить условия сделки.

Совещание затянулось. Самым трудным был вопрос о доле Тони. Решили, что доля инвесторов будет больше десяти процентов. Но в таком случае доля Тони уменьшится.

— Это ему не понравится, — произнёс Гай.

— Не понимаю, почему вы позволили ему так много хапануть с самого начала? — спросил Генри.

— У нас не было выхода, — ответил я.

— Ему придётся решать, — сказал Генри. — Либо он принимает наши условия, либо сделка не состоится.

— У нас в понедельник заседание совета директоров, — напомнил Гай. — Там все и обсудим.

Остаток дня мы провели в размышлениях, как подобраться к Тони. Разговор предстоял трудный. Но тогда никто из нас не представлял, насколько трудный.

Июль 1992 года, остров Малл

Сбоку на лётном поле стоял пустой фургон, внутри коробка для платы за приземление и взлёт. А всего в нескольких метрах поодаль располагался симпатичный отель с оранжереей в скандинавском стиле, откуда можно было наблюдать моё приземление. Ясное дело, ни у кого из нас не возникло желания продолжать полёт сегодня, и мы двинули в отель. Полчаса спустя зашли в бар. Через два часа изрядно нагрузились.

И не надо нас за это корить. Гай сильно перенервничал, я тоже. Как тут обойтись без алкоголя? Мел вообще только сейчас начала отходить от шока. Даже всегда уравновешенная Ингрид тоже пила.

О недавнем полёте никто не вспоминал. Девушки не поняли, что произошло, и я не собирался им рассказывать. Гай о чём-то оживлённо трепался. Обычная пьяная бравада. Пусть потешится. Главное, мы остались живы.