Второй шанс для него - Екатерина Котлярова

я размазня, которая не может отказать конкретно этой девчонке? Что я дебил, который ведётся на её провокации? Кретин, который думает своим членом и всякий раз на эмоциях совершает идиотские поступки?

Вот какого х*я я её поцеловал? Я же бл*ть знал, что стоит мне только узнать вкус её губ, точка невозврата будет пройдена. Я не смогу её отпустить. Не смогу забыть вкус её губ и то, как зарывались тонкие пальцы в волосы на затылке. То, как она льнула всем хрупким телом. То, как колотилось её сердце. Ещё быстрее чем моё. Мне показалось, что девчонка принадлежит мне. Только мне. Моя сладкая девочка. МОЯ девочка. Потому что она отвечала самозабвенно. Целовала так, будто… будто бл*ть все мои чувства взаимны. Будто бл*ть я не один схожу с ума и теряю разум рядом с ней.

Я не мог оторваться от её губ. Не мог убрать рук от её тела. Даже когда она уснула. Я обводил по контуру её губы, которые припухли от моих поцелуев. От моих бл*ть, понимаете? Я шарил руками по её телу, вжимал в себя, носом водил по коже. И боялся отпустить. Боялся хоть на одно мгновение выпустить из кольца рук. Боялся, что она сбежит. Сбежит к тому, ради кого всё это затеяла. И я сжимал. Сжимал её в своих объятиях, не позволяя себе заснуть. Сторожа её сон. И её.

Но чёртова усталость взяла своё, и я заснул. Заснул настолько крепко, что пропустил момент, когда она сбежала. Я бл*ть пришёл в такое бешенство. В такую ярость. Она меня использовала. Как лоха использовала. Взяла то, что нужно, и ушла. Оставила со вкусом своих губ на губах.

Я знал, что точка невозврата пройдена. Знал, что больше не смогу держать руки при себе.

Ревность и ярость заглушили все крики разума. Задушили в корне все здравые мысли.

Какие мысли? Какой здравый смысл, когда мои пальцы оказываются в жаре любимого тела? Когда Снежинка течёт от желания на моих пальцах? Когда сама приподнимается, чтобы насадиться на них? Когда стонет приглушённо и головой мотает от наслаждения? Когда на языке её вкус возбуждения разливается? В жизни никому не делал куни. В жизни не занимался оральными ласками. До рвоты омерзительно ласкать кого-то ртом. Кого-то чужого, но только не Снежинку. Это бл*ть помешательство чистой воды. Зависимость. Она как наркотик. Чем больше я её пробую, тем тяжелее от не отказаться. Оторваться.

Какие нахер сны? Какие нахер мечты и представления? Всё это не идёт ни в какое сравнение с реальностью. Пальцы Снежинки в моих волосах причиняют боль. Но эта боль мне жизненно необходима. Как и её стоны. Как и вкус на языке.

Она кончает бурно, коленями сжимая голову. А я слизываю всё, что она даёт. Каждую каплю. Потому что она моя. Вся моя. И я хочу забрать всё, что она мне даёт.

От её пальчиков на своём члене я кончаю позорно быстро. Слишком я возбудился доводя её до оргазма. Слишком сексуальна моя девочка — сидящая практически голой передо мной. С порозовевшими щеками. С торчащими сосками. С затуманенным взглядом и ярко красными губами. Губами, которыми она пытается обхватить член, чего я позволить сделать не могу. Мне кажется недопустимым, чтобы моя светлая и чистая девочка отсасывала мне. Только не она. Я ведь кончу сразу.

Как только кончаю, залив спермой тонкие пальцы, приходит опустошение. И воспоминание о том, что я только «тренажёр». Что она не только со мной так стонать будет. Что пойдёт к своему Мише, которому точно так же…

Сука… Я не могу позволить лишить ему Снежинку девственности. Если она мне так доверилась, то я обязан урвать этот шанс. Пусть я сдохну потом от ревности. Пусть я сдохну от боли. Но я не могу уже остановиться. Я забрал её первый поцелуй. Забрал первый оргазм. Я стану первым, кто окажется глубоко в ней. Первым, на чьём члене она кончит.

Она пришла сама ко мне. Я давал её право выбора. Дважды. Но Снежинка захотела, чтобы я лишил её девственности.

Я отбросил все мысли. Просто позволил себе жить настоящим моментом. Там, где в моей комнате есть только она и я. где подо мной лежит моя сладкая, сводящая с ума девочка. Любимая девочка.

Я обнажил душу. Сердце, которое впервые билось размеренно и спокойно. Потому что всё было именно так, как и должно быть.

Снежинка в моей кровати. Подо мной. И я в ней.

Но эта иллюзия разрушилась утром. Со звуком входящего сообщения.

Я не хотел читать. Я просто потянулся, чтобы посмотреть время. И увидел сообщение от этого белобрысого.

«Доброе утро, красавица. Я сделал твои сны жаркими».

Перед глазами всё поплыло. Я больше не смог даже смотреть на Снежану.

Впервые в жизни я испытал к ней отвращения. Впервые в жизни мне показалось, что я ненавижу её.

Собрался и ушёл в мастерскую. Пусть пизду*т к Мише. Мне срать. Мне бл*ть плевать. Я получил то, что хотел. Трахнул ту, о которой так долго мечтал. Встречу другую. Полюблю другую. А она не моя. Она чужая.

Научусь делать вид, что ничего не произошло. Продолжу делать вид, что связывает нас только дружба.

Так я размышлял, сидя в мастерской. Так упорно пытался убедить себя. Солгать самому себе. Ведь это так просто. Ведь я к этому так привык.

Но я бл*ть не знал, что боль разъедает не только мою душу. Я предположить не мог, что причинил столько боли самому любимому и необходимому мне человеку.

Она меня презирает. Ненавидит.

Знала бы ты малышка, как ненавижу я себя. Как презираю. Ведь я обещал, что не дам тебя никому в обиду. Но сам оказался ублюдком, который сломал тебя. Надломил что-то в душе, потому что в твоих глазах больше не видно прежнего блеска.

Я верил, что всё смог исправить. Верил, что словами смог залечить раны Снежинки. Смог убедить, что кроме неё мне никто не нужен. Что я бл*ть жить не могу без неё.

Снова ошибся. Снова потерял.

Об этом говорит записка, которую я вижу на столе.

«Игнат, я любила тебя. Безумно сильно любила. Ночь была волшебной, но я поняла, что вместе мы быть не можем. Без тебя мне больно, но с тобой ещё больнее. Я не могу больше так, мне нужно жить. Жить без тебя. Ты прав, мы совершили ошибку. Мы не должны были спать. Мы разрушили годы дружбы. И я сомневаюсь, что