Бандитский доктор - Кирилл Казанцев

Конечно, Николай блефовал – ведь он не мог знать наверняка, заметил их у логова кто-либо посторонний или нет. Возможно, за зданием велось наблюдение, там могли быть и муровцы, и рубоповцы, и ребята из ФСБ. Если так, то он погорит в два счета. Самое меньшее – он с треском вылетит из органов, в худшем случае – отдадут под суд.

Спустя несколько дней после подачи рапорта его вызвали на ковер к высокому начальству, где разговор больше напоминал допрос. В кабинете кроме начальника отдела и главного шефа-генерала расположились следователь прокуратуры, человек в штатском – явно из госбезопасности, и еще двое офицеров из Управления собственной безопасности МВД. Они два часа подряд мурыжили его расспросами, благо до подключения к полиграфу дело не дошло. Разумеется, во время «беседы» Лыгин придерживался своей первоначальной версии. Его отпустили, оставив наконец в покое – навсегда или лишь на время – этого капитан знать не мог. «Наружки» он за собой не замечал, на работе все шло своим чередом.

Немного выждав, опер принялся за свое собственное расследование. Многого он, конечно, не нарыл, но в целом картина сложилась довольно ясная. Все те скупые сведения, которыми с ним поделился Маугли, подтвердились целиком и полностью. Навестив раненую девушку, которую врачам удалось спасти, Николай вызнал, что к той уже приходили серьезные дядечки из явно не ментовских контор, задавали кучу вопросов, но так ни с чем и ушли. Лена всем отвечала одно – что ничего не знает и даже понятия не имеет, зачем кому-то вздумалось стрелять ей в спину. Пуля перебила нервный центр в позвоночнике, у нее отказали ноги. Вскоре от несчастной отстали, визиты дознавателей прекратились.

Лыгин вынужден был открыться перед девушкой, откровенно рассказав о том, что им вдвоем с Маугли пришлось пережить. Затем он заснял ее на видеокамеру. После чего продолжил поиски в другом направлении – проверил данные по всем вокзалам, аэропортам и автобусным станциям. После некоторых колебаний девушка сообщила ему примерные координаты того уголка страны, куда планировал скрыться с ней Маугли. Вскоре оперу удалось обнаружить след, ведущий к скрывшемуся киллеру. Лыгин связался с коллегами из дальнего восточносибирского городка, а затем выехал туда сам, встретившись с обалдевшим при виде его Маугли. Отдав тому видеопленку и посчитав, что тем самым сделал все необходимое, он вернулся в Москву и немедля подал рапорт об увольнении переводом, в связи со сменой места жительства. Заявление было тут же подписано, начальник Управления даже помог ему с новым местом работы, по своим каналам выбив должность старшего оперуполномоченного ГУУРа в одном уральском городе, куда Николай уезжал с семьей.

У Лыгина сложилось стойкое убеждение, что начальство было радо его отъезду, сплавив от греха подальше «засвеченного» в каких-то «непонятках» оперативника. Здесь интересы обеих сторон полностью совпадали, и вскоре, продав квартиру, чета Лыгиных выехала из Первопрестольной на Урал, к родственникам жены. Москву капитан покидал не без некоторого сожаления, все же он здесь родился, рос и учился, отдал работе во внутренних органах десять лет. Но так было нужно.

На новом месте он как-то быстро пообвык, сдружился с коллегами по службе, которая, как поется в песне, «и опасна, и трудна». А очередную звезду получил месяц назад за то, что практически в одиночку раскрутил так называемое «дело тарантулов», нашумевшее не только в области, но и по всей России. В течение длительного периода времени неизвестной бандой совершались тяжкие преступления – убийства водителей «девяток» и «десяток». Обезображенные трупы находили в лесных массивах вдоль шоссе. Владельцев безжалостно убивали, машины, как выяснилось, перегоняли в соседнее государство, где перекрашивали, перебивали номера, а потом сбывали. Можно сказать, работал настоящий кровавый конвейер. Банда действовала нагло и казалась неуловимой. И вот…

К великому стыду и гневу следаков и сыскарей, преступная группа на девяносто процентов состояла из сотрудников различных служб МВД, в основном – ГИБДД. Оборотни в погонах мало чем отличались от матерых уголовников и отморозков – тех, с кем были призваны бороться.

Еще был случай. Как-то Лыгин заехал по делам в областное УВД, где разговор с дежурным офицером принял неожиданный оборот. Тот поделился с майором сомнениями по поводу добросовестности выполнения своих обязанностей местными пинкертонами из соседнего города-райцентра. Весной районные оперативники обнаружили на берегу реки мертвого мужчину. Подобные находки называют «подснежниками» – после весеннего таяния снега находятся трупы неизвестных. Местные эксперты не обнаружили на теле следов насилия, а прокурорские следаки не смогли установить личность погибшего, поэтому в возбуждении уголовного дела было отказано.

– Вполне возможно, что у нас или в соседних областях имеется подробное описание без вести пропавшего, а районные следаки об этом ни сном ни духом, – поделился своими соображениями Лыгин.

– Точно, – согласился сотрудник вышестоящей организации, – вот ты и займись этим.

Лыгин покопался в сводках происшествий и в заявлениях о пропаже за последние полгода, перелопатил гору документации и был вознагражден, наткнувшись на искомое: описание пропавшего перед Новым годом водителя «семерки» и найденного на берегу тела совпадало. Дальнейшее было делом техники. Майор разослал по районным отделам ГИБДД запросы, не поленился отправить и в соседние области, и вскоре получил два ответа: об обнаруженной в соседней области брошенной машине и о появлении этой же «семерки» несколько месяцев тому назад в одном из районов области. Так он вышел на преступников. Двое подонков убили хозяина «семерки», подрабатывавшего частным извозом, завладели машиной и продали ее знакомым из района за смехотворную цену. Когда те из газет узнали о розыске пропавшего без вести, решили от греха подальше избавиться от замаранной «тачки» и отогнали ее в соседнюю область, где бросили, предварительно «раздев».

Все здесь было: и нерасторопность местных органов дознания, и халатное отношение к своим обязанностям экспертов. Если найден в подобных обстоятельствах труп, то подлежит человек опознанию или нет, необходимо возбудить по факту обнаружения уголовное дело. Присутствовало здесь и нежелание вешать на себя «глухое» дело. Все так, и Лыгин ставил это в вину своим коллегам. Но что больше всего поразило майора, так это полное бездушие людей, которые, узнав о причастности их приятелей к убийству человека и хищению автомобиля, даже и не подумали заявить об этом в полицию, чтобы помочь в розыске и раскрытии преступления, да и просто отвести от себя возможные подозрения.

Не прошло и недели с тех пор, как это дело было закрыто, а Лыгину пришлось взяться за очень серьезное расследование. Речь шла о так называемых серийных убийствах. Тема эта совсем неблагодарная для тех, кто ее разрабатывает, – следователей, оперативников, экспертов, но весьма прибыльная для всякого рода искателей сенсаций – журналистов, писателей, киношников. И хотя преступления, подобные серийным убийствам, совершаемым, как правило, на сексуальной почве, составляют совсем небольшой процент в общем вале криминала, но именно они сильнее всего будоражат общественное сознание, ужасая своей дикостью, кровожадностью и непредсказуемостью. Серийный убийца – более зловещая и непонятная личность, чем грабитель или рэкетир, с которым еще можно договориться, откупиться, сохранив себе жизнь; маньяк же считается «бешеным волком» в любом обществе – даже в среде бандюков, ибо бандюки – люди, являющиеся в психическом отношении более или менее нормальными, действия их и интересы, какими бы они ни представлялись омерзительными для законопослушных членов общества, все же понятны, чего не скажешь о поступках и логике маньяка и психопата. Убийца-маньяк – всегда для большинства людей закрытая книга, темная сторона человеческой сущности, мрачные глубины которой иногда становятся доступными лишь для немногих избранных – подлинных специалистов-исследователей в области души, психики, подсознания. Разумеется, к таковым Лыгин не относился и самого себя не причислял. В данный момент опер устроился за своим рабочим столом и пытался сообразить, с чего начать розыск, подбирая нужные мысли, чтобы выразить их на бумаге, озаглавив все это «планом ОРМ» – оперативно-розыскных мероприятий.