Литовско-Русское государство в XIII—XVI вв. - Александр Пресняков

1. Ввиду восстановления унии литовско-русские паны настаивают на исключении из актов ее выражений, направленных к инкорпорации литовско-русских земель (Ягайло и Витовт писали: «omnes terras Lithvaniae et Russiae regno Poloniae, perpetuo — se incorporasse, univisse et appropriasse»)[96], и замене их иными, чтобы не оказалось, будто прелаты, князья и бароны Литвы «regno Poloniae perpetuo esse obnoxios et quodammodo inferiores et subjectos»[97]. Действительно, сохранилась грамота Казимира в отрывке, где Казимир, уже титулуя себя польским королем, определяет польско-литовские отношения в следующих выражениях: «in fraterna caritate… confederamus, complicamus, componimus et liga perpetua colligamus, ut qui amicus esset Polonis, erit et Lithvanis et e contra»[98]. Уния должна быть понята как свободный союз равноправных в государственно-правовом смысле сторон.

2. Гарантия связи с Литовско-Русским великим княжеством Волыни и Подолии, включая и спорные пограничные волынские волости, также вписана в помянутую грамоту Казимира.

Но вопрос об этой грамоте спорен. Она сохранилась в выдержке, и хотя Казимир обязуется в ней соблюдать обещанное «sub honore et fide et juramento»[99], но весьма сомнительно, чтобы она была подтверждена польскими панами и чтобы она действительно была «соглашением литвинов с Польскою короною, установленным королем Казимиром в Парчове». Скорее это обещание Казимира в Бресте, ценное как выражение стремлений его литовско-русской рады. Рассказ Длугоша хорошо освещает условия этого дела. Польские паны уговаривали Казимира не ставить вопроса ребром, а сперва принять Польскую корону, что затем даст-де ему возможность решить «plena facilitate» вопрос о спорных владениях и другие спорные вопросы. Казимир и пошел этим путем, приняв Польскую корону с тем (короновался 27 июня 1447 г.), чтобы разрешить позднее спорные вопросы польско-литовских отношений. И он в следующие годы ведет долгую борьбу с поляками за свою «plena facultas»[100], отказываясь подтвердить польские привилеи. Не были подтверждены и прежние акты унии.

Что же она в этот момент собой представляет? Никогда еще так резко и определенно не выступал ее личный характер. Великий князь литовский Казимир есть в то же время и король польский, не связанный в понимании взаимоотношений двух государств своих никаким определенным актом, никакой формулой государственно-правового значения. И в таком положении уния осталась в течение всего царствования Казимира. Вопрос о ней не раз поднимался на польско-литовских съездах — в 1448 г., в 1451 г. Поляки настаивали на законной силе первоначального акта унии, унии Кревской, литвины категорически ее отрицали. Столь же спорным оставался и вопрос о государственно-правовом положении Волыни, обострившийся по смерти Свидригайла.

Замок в Гераненах — резиденция Гаштольдов. Разрушен в середине XVII века, окончательно разобран в XIX веке. Реконструкция

Когда в сентябре 1451 г. распространилась весть о тяжелой болезни Свидригайла, польский сенат обратился к Казимиру с требованием, чтобы он согласно с прежними записями — от Витовта до Свидригайла включительно — принял меры к инкорпорации владений Свидригайла в состав владений Польской короны. В противном случае сенаторы грозили конфедерацией польской шляхты для захвата Волыни.

Казимир уклонился от прямого ответа и решительных действий, указывая на опасность разрыва с Литвой, а в конце года, еще при жизни Свидригайла, на Волынь прибыли с военной силой князь Юрий пинский, Радзивил и Юрша, заняли волынские замки, и в момент смерти Свидригайла (10 февраля 1452 г.) Волынь была в литовских руках. Это вызвало целую бурю в среде малопольского панства с епископом Збигневом Олесницким во главе.

Вопрос обсуждается на ряде малопольских съездов. Состоялось даже решение двинуть ополчение сандомирской, люблинской и галицкой шляхты для оккупации Волыни. Казимир оправдывался, уверяя, что литовские паны его не слушают и действовали самовольно. Идет он на уступки, подтверждает польские привилеи, с чем так долго тянул. И под его влиянием литвины, удовлетворяясь Волынью, не настаивают на возврате западной Подолии, оставшейся в польских руках, на изменении формулы унии.

Во всех этих отношениях чрезвычайно характерно выступает личная роль Казимира как носителя власти, стоящего как бы над и вне его двух государств, над и вне двух правительств, в роли иной раз суперарбитра скорее, чем правителя. И это положение особенно подчеркивается тем, что занять его пришлось господарю деятельному, энергичному и самостоятельному, каким был по натуре Казимир.

Его задача, цель всей его политики — укреплять и развивать значение и реальную силу своей власти, прочность созданного политического положения, а это то же, что укреплять и развивать государственное единство, общественно-политические связи, объединявшие его владения. То, чего ему удалось достичь в Литовско-Русском государстве ко времени вступления на польский престол, было лишь внешней, неглубокой и неполной связью литовско-русских владений под его великокняжеской властью, частью лишь формальной как относительно не только Волыни, но и Киевщины. Местная сила, местная власть была в руках либо князей, либо воевод-наместников, либо наместников-державцев, старост, бояр и князей, военно-аристократического общественного слоя, державшего крепко основные, существенные, местные нити власти и управления на началах держания княжого (близкого к удельному господству), наместничьего, боярского.

Обычно-правовые основы этого держания не только привилегия местного панства и боярства на второстепенные держания, но и обусловленность воеводской, областной наместничьей власти добровольным признанием ее со стороны местных общественных сил создавали для великокняжеской власти необходимость считаться с этими силами, действовать по соглашению с ними, искать в них опоры.

И Казимира Длугош изображает действующим по соглашению с литовско-русским панством, созываемым на «conventiones» или «conventiones generates»[101]. Любавский считает все эти conventiones сеймами литовских земель, великими сеймами и т. д. Но насколько следует осторожно обращаться с подобной терминологией Длугоша, легко показать на следующем примере. Любавский, следуя Длугошу, рассказывает, что в 1451 г. Казимир и его советники созвали-де «conventionem terrarum Lithvaniae»[102] для решения вопроса о Волыни и Подолии, и решение это осуществилось в посылке военной силы для оккупации Волыни.