Девятая могила - Стефан Анхем

Фабиан сделал усилие, чтобы придать своему лицу как можно более недоумевающее выражение.

– И не стой здесь, как дурак. Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю.

– Нет, не знаю, – Фабиан мысленно выругался – до чего же жалко звучали его слова. К счастью, ему не надо было дальше унижаться, поскольку к ним присоединились Томас и Ярмо.

– Вот вы где. Пойдете с нами? – спросил Томас, на нем был бронежилет.

– А куда? – поинтересовалась Малин.

– Кибер-Войтан не нашел никакого другого адреса, и мы решили поехать на квартиру в Норсборге, – сказал Ярмо, натягивая кожаную куртку. – Если повезет, мы что-то найдем, от чего можно будет оттолкнуться.

– Лучше поедем сюда, – Фабиан показал свой раскрытый блокнот. – Я больше верю в этот адрес.

– Дай-ка посмотреть, – Малин взяла блокнот. – Как ты его раздобыл? В смысле, как его раздобыла Нива?

– Какая Нива? – Томас повернулся к Фабиану. – Экеньельм?

– Это только догадка. Но многое указывает на то, что он снимает квартиру у дочери своего врача, который, кстати, живет в Эншеде на одной улице с тобой, – сказал Фабиан и почувствовал, что снова выводит судно на верный курс.

Но Малин не слышала, что он сказал. Она стояла, пристально глядя на адрес.

– Улица Блекингегатан, 67В… Я могу ошибаться, но это не… – Она подняла глаза и посмотрела на своих коллег. – Разве это не в том самом квартале, где находится ремонтируемая квартира на улице Эстгетагатан?

Именно об этом ее предупреждал отец, думала Катя Сков, которая не знала, ни где она находится, ни как она сюда попала. Поэтому он вложил так много миллионов в различные системы безопасности и требовал, чтобы она ни при каких обстоятельствах не выходила из дома в Снеккерстене, заранее не согласовав это с телохранителями. Последние годы он почти постоянно говорил о том, что изощренные преступления получают все большее распространение, поскольку классические кражи стало труднее осуществлять.

Но теперь он стал фактом, самый страшный кошмар ее отца.

Ее похитили. Схватили и увезли, как в плохом фильме с заранее известным счастливым концом. Но это был не фильм.

Она попыталась вычислить, как долго лежит здесь, но сдалась. Учитывая, сколько она вчера приняла на грудь, на ее представления о времени едва ли можно положиться. К тому же было темно. Так темно, что она ничего не видела перед собой на расстоянии в несколько сантиметров, хотя глаза давно должны были привыкнуть.

И здесь так тесно. Она попыталась вытянуть руку, чтобы почесать нос, но у нее ничего не получилось. Ее завернули во что-то твердое, наверное, ковер, который, судя по запаху и шуршанию, был обернут в полиэтилен. Конечно, ей следовало бы испугаться, но у нее не было сил придавать этому значение. Все наверняка образуется.

Она закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на том, что произошло. Но вскоре все завертелось, и ощущение, что закон тяготения рано или поздно перестанет на нее распространяться, становилось все сильнее. Она все еще была под кайфом, и если так пойдет, она скоро не сможет сказать, где верх, а где низ.

Они, конечно, хотели напугать ее. Ее должна охватить паника, и она должна стучать и кричать что есть мочи. Но она не собирается доставлять им такое удовольствие. Нет, она намерена вести себя очень тихо и спокойно, чтобы в конечном итоге беспокоиться начали они. А когда они наконец откроют ее и вынесут на свет, она притворится мертвой, как следует поступать, если случайно упал в медвежью берлогу.

И только для того, чтобы услышать их реакцию, – ведь теперь то, что должно было принести им миллионы, не представляет никакой ценности.

Она стала вспоминать вечеринку. То, что поначалу было задумано как довольно спокойное мероприятие, переросло в самую жуткую оргию, где гости практически опустошили все ее запасы и совокуплялись в каждом углу. Но так было почти всегда. Спонтанные вечеринки оказывались самыми веселыми и удачными.

А когда Нильс предложил поехать в Хельсингер и покататься на пароме, как настоящие шведы… Нет, кстати, предложил не Нильс, а та девушка, которую кто-то привел с собой. Как бы там ни было, она не смогла отказаться. От возможности просто смыться без ведома отца или кого-либо из охранников она прыгала от счастья.

С ней были ее ближайшие друзья и еще несколько человек, имен которых она не знала. Они выбрались из дома через окно ванной комнаты, и им удалось перелезть через стену с помощью торчащей ветки дерева.

Такси уже ждали их чуть поодаль на улице Страндвей, и не успела она и глазом моргнуть, как они уже сидели на шведском пароме по дороге в Хельсингборг.

Все единодушно решили продолжать праздновать и на шаг опережать скучные серые будни. Сама она примерно так и жила последние десять лет.

Ее отец делал все, что было в его власти, чтобы она успокоилась и начала заботиться о своем здоровье. И, бог свидетель, она испробовала все – от работы на одной из его фирм до терапии, физической активности и лекарств. Но ничего не смогло избавить ее от чувства, что ей нечего терять. Что в любую секунду все может прекратиться. Ведь как ни крути, она живет взаймы, и почему бы тогда не жить на полную катушку. Высасывать все соки из каждого дня, будто он последний. В общем, как там, в переводе с латыни: «лови чертов момент».

Ясно, что ее отец представлял все совсем не так, когда ей поставили диагноз, и он начал дергать за все нити. Нет, будь его воля, она бы делала самую крутую карьеру и работала как минимум шестьдесят часов в неделю. Но ради чего? Денег у них и так столько, сколько им никогда не истратить.

Дело не в том, что она не могла понять его разочарования. Особенно в первые годы. Но сейчас уже прошло десять лет, а оно никуда не делось и пронизывало их отношения. По большей части он пытался его скрыть, даже если оно все чаще мелькало в его глазах, а между строк в его репликах сквозила такая глубокая горечь, что, казалось, он сожалеет о том, что вообще помог ей.

Раздалась вибрация, и она услышала, как заработал двигатель. От этого или от осознания того, что она находится в багажнике автомобиля, но она испугалась. По-настоящему испугалась. Или нет, ее охватил ужас. Словно только сейчас до нее дошло, что это не понарошку. Что это не просто дурацкий розыгрыш, который скоро закончится. Ужас окатил волной, словно ее ударило сильным током. Каждый мускул напрягся до судороги, и она услышала, как изо всех сил закричала.

Но ковер так эффективно глушил звук, что скоро она оставила попытки и замолчала, одновременно почувствовав, что они медленно двинулись вперед. Несколько раз подпрыгнув, они выехали на более ровную поверхность. Они съехали с парома, ничего другого это значить не может, подумала она. Но в какой стране она находится, она не знала. Как не знала и того, что ее ждет.

Первый раз за многие годы она осознала, что ей есть что терять.

Фабиан не мог понять, как другие производят впечатление таких уверенных в своем деле людей, когда звонят в дверь квартиры, стоя наготове с оружием. Как будто точно знают, что их ждет. Или выставляют вперед пистолеты, чтобы скрыть, что испытывают такую же неуверенность, как и он сам. Он действительно понятия не имел, что его ждет, когда они войдут. Может быть, их сразу окутает белый дым, их усыпят, и Оссиан Кремп выколет им глаза.