Москва Первопрестольная. История столицы от ее основания до крушения Российской империи - Михаил Вострышев

– Смел ты вымолвить мне это, – с гневом отвечал царь, – когда и бояре ничего такого не говорят.

Земская стража.

Художник Н.Н. Каразин

Пожарский в битве под Москвой.

Художник А.И. Шарлеман

Даже ножом замахнулся царь на Ляпунова, но тот не испугался и сам пригрозил Шуйскому. Ни с чем вернулись дворяне из дворца. Толки о будущем Руси решили продолжить всенародно за городом, у Серпуховских ворот. Здесь зазвучали речи против Шуйского, его не любили даже многие из знатных бояр – Василий Голицын, Филарет Романов и их окружение. Наговорившись вволю, пошли снова в Кремль просить Шуйского оставить царство. Тому пришлось подчиниться воле народа, положить царский посох и переехать в свой боярский двор. Но чтобы закрепить отречение, его через несколько дней насильно постригли в монахи.

Временно делами управляла Боярская дума из семи человек. Они тоже предпочли борьбе с Лжедмитрием II призвать на московский престол польского королевича Владислава («Лучше служить королевичу, чем быть побитыми от своих же холопей»). Под Смоленск отправили великое посольство, и вскоре поляки уже входили в Кремль.

Русские люди поняли, что обращение к полякам было ошибкой. А тут еще пришла весть, что Тушинский вор убит в Калуге своим приверженцем из личной мести. Тогда от поляков отшатнулись и те бояре, которые присягали Владиславу из страха перед вождем голытьбы.

Из разных городов двинулись к столице Русского государства ополчения земских людей, и встревоженные поляки перевели город на военное положение. Вскоре их вражда с москвичами прорвалась наружу. Дело началось с драки в Китай-городе, которая превратилась в настоящее побоище и перешла в Белый город. Русские перегораживали улицы возами, бревнами, домашним скарбом, из-за прикрытий палили в поляков из пушек. Тем пришлось отступить за крепкие стены Китай-города и Кремля, а Белый город и Замоскворечье поджечь. Загудел набат, жители бросились тушить огонь, но сильный ветер перебрасывал его с одной избы на другую, и за два дня от города остались одни дымящиеся развалины, за исключением каменного центра, занятого поляками.

Вокруг Москвы собралось большое ополчение, но войска не решались взять приступом укрепленный город. Тем временем в Нижнем Новгороде по призыву купца Козьмы Минина создавались новые русские полки под начальством князя Пожарского. К «сердцу Русской земли» они подошли в конце лета 1612 года и вместе с казаками Трубецкого 22 октября взяли приступом Китай-город. Месяц спустя страшный голод принудил осажденных сдать и Кремль.

Земское ополчение, одержав победу над поляками, занялось устройством порядка, которого жаждали разоренные долгой смутой служилые и посадские люди. И первым делом собрали земской собор, чтобы избранием нового царя оградить себя от самозванцев, принесших страшные разорения на Русскую землю. Новым царем был избран Михаил Федорович Романов.

Михаил Федорович Романов торжественно венчался на царство 11 июля 1613 года в Успенском соборе Московского Кремля. Он стал первым царем из династии Романовых, правившей Россией три столетия.

Двадцать девятого апреля 1613 года новоизбранный царь Михаил Федорович Романов по пути из Костромы к стольному граду Москве стоял на долгом и покойном отдыхе в Троице-Сергиевой обители…

В ту пору святая лавра – детище великого подвижника земли Русской Сергия Радонежского – не совсем еще оправилась от долгой осады, от жестоких приступов буйных полчищ Сапеги и Лисовского. Но все же встретила она молодого царя по-праздничному светло.

Ярко сияли купола храмов обительских: Троицкого, где в серебряной раке покоились мощи святого Сергия, Успенского, Святодуховского и других древних святынь. Суетилась братия обительская, размещая многолюдный царский поезд. От Костромы следовали за царем и инокиней Марфой чины московского посольства: архиепископ Рязанский Феодорит, боярин Федор Иванович Шереметев, архимандриты, стольники, стряпчие, охранные ратные люди.

В ясное апрельское утро юный царь Михаил, отстояв церковную службу, вел тихую беседу с матерью-инокиней в просторной келье архимандрита. Царь, по словам старинного сказания, был «добр, тих, кроток, смирен и благоуветлив». Инокиня Марфа Ивановна, согбенная годами тяжкой горести, все же смотрела бодро и величаво. В особом киоте в горнице стояла икона Богоматери – Феодоровско-Костромская. То был список с древней костромской святыни, перед которой царь Михаил принял свое избрание.

– На душе что-то скорбно, – говорил юный царь. – Велико разорение на Руси. Грабежи, душегубство, крестного целованья никто не держит. Неподалеку – на Мытищах да на Клязьме – казаки разбойничают. Третьего дня в Дмитрове-посаде целое побоище было. А владыка Феодорит да Федор Шереметев все на Москву торопят! Как туда ехать, коли нестроение великое?

Федоровская икона Божьей Матери в Костроме

Художник И. Космаков

Шелестя черной иноческий мантией и гремя четками, твердо подошла старица Марфа к поникшему в унынии сыну.

– Не кручинься, чадо мое любимое. Все Господь устроит. Глянь сюда, вот кто тебе заступой будет. Не найти крепче заступника и покровителя.

Поднял голову царь Михаил. Выпрямившись во весь рост, мать указывала на икону, что сверкала окладом под огнем лампады.

– Вот Она, Царица Небесная! Вот Богоматерь Феодоровская. Знаешь ли, кем икона писана? Самим Лукой-евангелистом. Явлена она была князю Василию Костромскому в глухом лесу, на звериной ловле. Много чудес творила костромская святыня. Три века назад под Кострому басурмане подступили. Обнесли костромскую святыню по русским полкам, и чудо несказанное совершилось. Как начался бой, засиял лик Богоматери ярче солнца, жаркие палящие лучи грянули в самую гущу басурманской рати – пожгли, ослепили нехристей. И бежали враги от города… А еще чудо от нее было. Загорелся костромской собор. Сбежались костромичи спасать святыню. Глядят: вознеслась святая икона над пламенем и в воздухе незыблемо стоит. Возложи, сын мой, упование на заступницу. Перед нею ты царство принял, она и сохранит тебя.