Брешь - Ли Патрик

— Есть еще четыре таких ящика, — сказала наконец Пэйдж. — Идем туда.

Если в ее голосе и звучала какая-то надежда, Трэвис ничего подобного не услышал.

Расчищенные площадки находились на четвертом, пятом, шестом и восьмом этажах. И площадки, и ящики имели одинаковые размеры, равно как и площадь, занимаемая надписями. Но вот сами надписи и по размеру, хотя не так уж значительно, и по содержанию везде были разными.

Расшифровывались они по порядку следующим образом:

ОПТИЧЕСКИЙ УНИФИКАЦИОННЫЙ ТЕНЗОР, ПАРАЛЛЕЛЬНЫЙ УНИФИКАЦИОННЫЙ ТЕНЗОР.

ШИРОКИЙ ОСЕВОЙ НУЛЕВОЙ ДРАЙВЕР, ОБРАБАТЫВАЕМЫЕ ВПАДАЮЩИЕ ГАРМОНИЧЕСКИЕ ПРИТОКИ.

СИСТЕМА РЫЧАЖНОГО ДЕЙСТВИЯ, МЕРТВЫЙ ЭФИР, ВЫХОД УСТРОЙСТВА ДЛЯ ПЕРЕДАЧИ ПОД ПРЯМЫМ УГЛОМ.

ВЫХОД СВОБОДНЫХ ЭЛЕМЕНТОВ, ПОТОК, НАПРАВЛЯЕМЫЙ НА ИЗЛУЧАТЕЛЬ С УСТАНОВЛЕННЫМ ОСЕВЫМ СОПРОТИВЛЕНИЕМ.

Задолго до того, как они добрались до последнего ящика, реакция группы в целом и Пэйдж в частности была для Трэвиса очевидна. Он никогда не видел столько тревоги и отчаяния, собранных воедино.

— Ну что ж, надо для порядка взглянуть и на последнюю штуковину, — уныло обронила Пэйдж и повела его обратно к лестнице.

На середине пролета, по пути к девятому этажу, переплетение проводов закончилось: дальше шли ничем не загроможденные ступени. На вершине лестницы находилась площадка десять на десять футов, отгороженная слева и справа стенами. Попасть в остальные помещения девятого этажа можно было только через двойные двери в дальнем конце площадки. Они были закрыты, а перед ними, словно часовой на посту, громоздилась не радующая глаз штуковина.

Трэвис увидел выходящие из отверстий в полу тонкие проводки — те самые, которые были подсоединены к подложкам, реагирующим на перепады давления, на нижних этажах: все они, как оказалось, замыкались на стоявшем на площадке устройстве. Потом он увидел и другие сенсорные подложки, просунутые в щели под двойными дверями и тоже подсоединенные проводами к тому же предмету.

Трэвис сразу понял, что это такое, хотя никогда не видел воочию подобных изделий и никак не рассчитывал когда-либо увидеть. То есть в кино, конечно, видел, но полагал, что там они не больно-то похожи на настоящие. Так оно в общем-то и было, но он все равно узнал изделие с первого взгляда. Это был конус высотой со стиральную машину, тускло-зеленого цвета, с нанесенной краской темно-красной звездой. Одна сторона устройства была открыта, обнажая сложное переплетение проводов и плат, к которым были подключены все провода, связанные с индикаторами давления на каждом этаже. Потревожить любую из подложек означало привести устройство в действие.

— У Пилгрима имеются связи, — заметил Трэвис.

— У Пилгрима имеются связи, — подтвердила Пэйдж, а потом добавила: — Ракеты русских вначале не имели такой точности, как наши, и они стремились скомпенсировать этот недостаток за счет увеличения мощности боеголовок. Это боеголовка ракеты СС-18. Во-первых, обогащенный уран. Во-вторых — тритий. Мощность заряда около пяти мегатонн. Вполне достаточно, чтобы обратить в пар все в радиусе двадцати миль отсюда.

— Теперь понимаю, почему это местечко так нервировало ваших ребят, — промолвил Трэвис.

Пэйдж посмотрела на него, и в ее глазах он увидел не подтверждение, а одно лишь опустошение.

— Нет, — сказала она, — не понимаете.

Спустя десять минут Трэвис стоял у открытого окна восьмого этажа, одного из немногих, не занятых снайперами. Остальные сотрудники распределились по зданию, укрепив рубежи обороны, кто у окон, кто у входов на нижнем этаже.

Трэвис смотрел на затягивающий город туман и крыши ближайших домов, вздымавшиеся над ним, словно корабли над поверхностью моря. Внизу виднелись расплывчатые, тусклые пятна уличных фонарей, а кое-где блуждающие огни фар. Доносилось эхо шагов, слышались и голоса, порой звучала английская речь. Ну, конечно, если кто и мог разгуливать по Цюриху в четверть четвертого утра, так это пьяные американские туристы! Постоянное движение, да и то весьма умеренное, наблюдалось только в нескольких милях к западу, на главной улице, пересекавшей реку и уходившей вверх по направлению к северному и южному склонам. Улице Е41, по которой они сюда добирались.

Дыхание стоявшей позади него Пэйдж выдавало ее волнение. Ему вспомнился страх, появившийся в глазах той, первой группы «Тангенса» на Аляске, когда они увидели на почве следы. Это была не трусость, а настоящий, подлинный страх. Страх, охвативший людей, которых не так-то просто напугать.

— Я ведь и вправду верила, что у нас есть шанс, — грустно заметила Пэйдж. — Надеялась, письмена расскажут нам, что надо делать, и тогда, как бы ни было трудно, мы сделаем все, что потребуется. У меня и в мыслях не было, что, обретя возможность читать надписи, мы останемся где и были — на нуле.

Ее взгляд настороженно обежал панораму города, словно там в любой миг мог разразиться Ад. Возможно, так оно и было.

— Признаться, я просто не знаю, что теперь делать, — сказала она. — Это была наша единственная надежда. Конечно, мы можем убраться отсюда, да только какая разница? Если Пилгрим добьется своего, безопасных мест не будет нигде, а оставаясь здесь, мы можем по крайней мере убеждать себя в том, что хоть что-то делаем. Хотя на самом деле это не так. В доме сорок два снайпера, но они не смогут задержать Пилгрима даже на минуту. Пока «Шепот» с ним, он всегда будет знать, что делать.

Пэйдж умолкла, и долгое время тишину нарушали лишь звуки ночного Цюриха.

— Расскажите мне, что все-таки может быть еще хуже, чем тот ядерный заряд наверху, — нарушил молчание Трэвис.

Она взглянула на него чуть ли не с облегчением: похоже, ее радовала любая возможность хоть ненадолго отвлечься от мыслей о неизбежном конце.

— Мы не думаем, будто ядерный заряд — это единственный элемент защитной системы сооружения, — сказала она. — Мы даже не считаем его главным.

Трэвис молчал, ожидая продолжения.

— Предназначение бомбы очевидно, — промолвила Пэйдж.

— Не дать никому открыть ящики, — сказала Трэвис. — И проникнуть на девятый этаж.

Она кивнула.

— Датчики давления вмонтированы и в потолок восьмого этажа, так что мы не можем прорезать отверстие и попасть наверх в обход двери. Крыша тоже защищена, так же, как и окна. Которые изнутри закрашены. Совершенно ясно, что мы не поймем, с какой целью все это делалось, пока не заглянем в ящики и на этаж, а Пилгрим этого не хочет, так что… Все просто, верно?

— Верно, — подтвердил Трэвис. — Но?

— Но на самом деле это не срабатывает. Нелогично. Это все равно что проблема одного заложника. Предположим, террорист захватил заложника и угрожает его убить, но при этом очевидно, что заложник — его единственный козырь, и, убив его, сам террорист окажется ни с чем. Мне, конечно, известны случаи, когда люди захватывали по одному заложнику, но все это были идиоты. А Пилгрим, как вы прекрасно понимаете, далеко не идиот. Не может быть, чтобы он оставил это здание под защитой одного-единственного устройства, использование которого разрушило бы и само здание, и все надежды, которые он на него возлагал. Поймите меня правильно: бомба, несомненно, взорвется, если мы совершим что-то, приводящее ее в действие. Однако Пилгрим ожидал, что мы проявим осторожность. И, полагаю, ожидал от нас кое-чего еще. Того, чего должен был ожидать, будучи весьма предусмотрительным.