Прогулки по радуге - Ника Муратова

— Но как правительство узнает, что мы здесь? Как они узнают, что мы тут в качестве гаранта безопасности ваших людей? — Данила немного успокоился, так как он не думал, что переговорщиков захватят, скорее всего, они вернутся, как и было обещано, а следовательно, вероятность, что группу Данилуы отпустят совсем скоро, была достаточно реальна.

— А вы эту информацию по своей рации передадите. А мы подтвердим по своим каналам. Так что за это не волнуйтесь, — усмехнулся лидер. — Сегодня вас переправят в деревню Лагуан, где находится наш лагерь, там вы и будете ждать. Мы будем давать вам возможность время от времени связываться со своими, чтобы не думали, что мы вас тут замучили до смерти. — В его глазах опять появились горечь и озлобленность. — А то ведь нас всем представляют как бессердечных варваров, убивающих всех вокруг без причины… Никто не хочет понять, что мы просто боремся за чистоту нашей земли, за обладание ею, за то, чтобы наши дети дышали чистым воздухом, а не пылью с медных рудников, батрача на иностранцев за гроши. Да что там, разве вам это понять… — Он махнул рукой, резко повернулся и пошел к выходу. — Подготовьте все для переброски наших… эээ… гостей в Лагуан. Мы все тоже снимемся отсюда, оставим только пару ребят для связи, — бросил он не оборачиваясь.

После того как все собрались, Данилу заставили под надзором связаться с его штабом и передать, что они будут находиться в одном из лагерей сепаратистов, ожидая возвращения посланцев с переговоров. Место, где они находятся, называть было запрещено, только договорились о следующем выходе на связь. Эрика вела себя спокойно, хотя было видно, что ей жарко и что она устала, но она старалась это никому не показывать. Тони время от времени выражал свое мнение на все происходящее немногословными, но красноречивыми матерными фразами. Данила нервничал больше всех, так как чувствовал себя ответственным за своих людей и еще не до конца понимал, насколько можно верить обещаниям повстанцев отпустить их после того, как их люди вернутся с переговоров. А что, если переговоры закончатся не так, как они ожидали, что, если им не пойдут на уступки, что тогда? Что тогда станется с миролюбивым настроем повстанцев по отношению к их «гостям»? И что станет с Рабдиной, если с ним, Данилой, что-нибудь случится? Он не мог дать ответы на эти вопросы, поэтому оставалось только надеяться на лучший исход.

Ночью этого же дня они были уже в Лагуане. Путь туда была очень тяжелым, так как недавние тропические ливни размыли дороги, и открытый грузовик, в который они плотно набились, пришлось оставить где-то посередине дороги, а дальше идти пешком. Когда они наконец добрались до места назначения, то были выжаты, как лимон, грязные, потные, голодные. Но, как оказалось, никто не собирался их кормить в этот вечер, так как все почти сразу же уснули, закрыв их в бараке и оставив охрану перед входом. Усталость была сильнее голода, и они тоже уснули почти мгновенно, как только почувствовали под собой ворох банановых листьев. Всю ночь их кто-то кусал, и все трое беспрестанно ворочались и чертыхались.

Наутро их разбудила одна из местных женщин, видимо жена одного из сепаратистов. Она принесла им немного запеченного сладкого картофеля и различных листьев, которые употреблялись в качестве съедобной зелени. На лбу у нее была татуировка в виде двух полосок, это означало, что она являлась старшей дочерью в семье. Волосы ее были коротко острижены и повязаны цветастым платком по типу банданы.

— Это ваша еда, вода стоит там, в углу, в баллоне, это дождевая вода, ее можно пить. — Она поставила перед ними еду, завернутую в банановые листья, и молча вышла.

Тони, Данила и Эрика набросились на картофель, но его оказалось совсем мало на троих голодных взрослых, и пришлось запихивать в себя и тушеные листья, хотя вкус у них был достаточно отвратительный.

— А ведь они этим питаются всю жизнь, — заметила наконец Эрика, запивая «завтрак» теплой мутноватой водой.

— Да уж, они делятся с нами тем, что есть, но, боюсь, нашим желудкам понадобится время, чтобы привыкнуть к такой пище, — сказал Данила, ощущая, как, словно в ответ на его слова, желудок предупредительно заурчал. — Как вы вообще, ребята? — обратился он к Тони и Эрике, но смотрел при этом только на Эрику. Вид у нее был неважнецкий. Под глазами синяки, волосы спутались и были полны разных колючек и сухой травы. Несмотря на это, она держалась молодцом, как будто оказывалась в таких ситуациях не раз и ей было не привыкать к подобным условиям.

— Могло бы быть и лучше, — процедил Тони, выковыривая тростинкой из зубов грубоватые жилки съеденных листьев. — Надеюсь, эти их дипломаты чертовы скоро вернутся.

Эрика разглядывала свои ступни, которые она натерла во время вчерашнего перехода.

— Я, пожалуй, лучше без обуви пока похожу, — сказала она, промывая их водой. — А то мои раны совсем нагноятся.

— Ну конечно, чтобы тебя какая-нибудь тварь укусила? — запротестовал Данила. — Лучше приложи к ним кусок бананового листа и надень сверху носки и ботинки. Так будет безопаснее.

— Черт, меня комары искусали, живого места нет! — ругался Тони, расчесывая бесчисленные укусы.

— Не только тебя, — пробормотал Данила, у которого тоже зудело все тело. — Эрика, давай я тебе помогу распутать волосы, они полны колючек.

— Думаю, что мне придется их отстричь, когда вернемся, за пару дней здесь они запутаются окончательно, вряд ли можно будет их привести в нормальный вид. — Эрика с грустью провела по волосам рукой, ощупывая, что в них набралось.

— Да еще и вшей наверняка подхватим здесь, и блох, и чесотку. — У Тони голова была полна мрачных прогнозов. Хоть он и достаточно давно жил на этом острове, но никогда не попадал в условия, в которых жили местные жители. Таким, как он, иностранцам обеспечивались самые лучшие условия жизни, которые только можно было позволить в Бугенвиле. Даже после начала войны он жил неплохо, так как спрос на его полеты не падал, и это давало ему вполне приличный заработок. Продукты привозили его друзья, так что он не слишком страдал от отсутствия комфорта. Здесь же все было, по его мнению, настолько ужасным, что радоваться было абсолютно нечему, особенно учитывая тот факт, что пробудут они здесь еще неизвестно сколько. — Твои «пара дней», Эрика, звучат чертовски неправдоподобно!

— Если мы будем только об этом и думать, то можно сразу записываться в очередь в психушку, — сказала Эрика. Она чувствовала себя препротивнейше, ее тошнило от этой еды, отчаянно хотелось искупаться, ноги ныли и болели в тех местах, где она их натерла, но ей казалось, что они все в одной лодке, поэтому не имеют права расслабляться, чтобы не упасть духом окончательно.

— А может, нам попытаться бежать отсюда, пока ноги целы? — вдруг предложил Тони на полном серьезе.

— Да ты с ума сошел? — Данила не верил своим ушам. — Мы же в горах, куда ты пойдешь? Даже если ты имеешь представление, куда двигаться, первые же повстанцы, на которых мы наткнемся, пристрелят нас немедленно, учитывая цвет нашей кожи. Мы же для них все на одно лицо, думаешь, будут разбираться?