Всего один шаг - Павел Комарницкий

— Здесь шестнадцать ноль первый. Всё чисто, никого из живых. На лифтовой площадке трупак, кто-то из гражданских.

— Принято. У вас всё чисто. Пошуруй мертвяка.

— Он сильно воняет, командир.

— Не понял!

— Ладно, пошурую, не злись.

Я прижимаю ларингофон пальцем.

— Здесь шестнадцать ноль ноль. Докладываю, мой господин — восьмой этаж чистый. Один недобиток тут прятался, мы прибрались.

— Я понял тебя, шестнадцать ноль ноль. Спускайтесь вниз.

Я обвожу взглядом своих гвардейцев.

— Заберите Унылого. Спускаемся.

Все трое уходят, я же засовываю в рот комок жевательной смолы, смешанной с ароматическими травами. И не только ароматическими… Дурман-трава — классная штука, если ей не злоупотреблять… А то некоторые жуют до отказа мозгов.

На площадке собирается вся секция. Зуб, Долбило и Рваный, пыхтя, уже несут тело Унылого, с него капает. Да, вот она, жизнь… Раз — и нету. Со всяким, кстати, может случиться.

Мы топочем по выщербленным ступеням. Где-то неподалёку коротко трещат автоматы, гулко ахнул взрыв. А, не наше дело. По другим ярусам зачистку проводят другие секции, это их работа. Каждый должен делать свою работу, и не совать нос в чужие дела.

— Командир! Глянь-ка сюда… — отзывает меня Бывалый. В руке у него небольшая коробочка, чёрная, пластмассовая. Я осторожно беру её, не снимая тонких перчаток — мало ли, вдруг яд какой…

— У мертвяка нашёл?

— Ну. Я думал сперва, электронный кошелёк или там жвачка. А это какой-то прибор.

Да, точно — под откидной крышкой маленькая кнопка. И больше ничего.

Меня осеняет догадка, но я вовремя прикусываю язык. Без паники… Прибор у меня, всё нормально…

— Ладно, — я нарочито небрежно сую приборчик в карман. — Вечером разберёмся. Есть тут один хмырь, электронику всякую скупает. Если возьмёт, я угощаю.

— Лады, командир.

Я искоса гляжу на своего солдата. Бывалый, Бывалый… Дурачок ты, и всю жизнь в рядовых проходишь, хоть и гвардейцем. Вот Резан, тот бы утаил находку, точно. Потому что уже разобрался бы, что к чему.

Я лихорадочно размышляю. Да, это шанс. Это тот шанс, который судьба даёт в руки Истинно Разумному один раз, и если он этот шанс пропустит, судьба теряет к нему всякий интерес. Что толку помогать дуракам?

Это здание заминировано. А тот мертвец, якобы гражданский, имел при себе пульт, вот эту маленькую коробочку, посредством которого вся эта громада должна превратиться в груду щебня. Если одна громада… А если весь квартал?

Мы выходим из подъезда. Захваченный город пялится на нас пустыми глазницами выбитых взрывами окон, зияет провалами, сделанными снарядами. Да, жутковатое зрелище… Разумеется, всех работяг эвакуировали при нашем приближении, теперь у их Владыки, который себя нагло величает Повелителем Вселенной, острая нехватка в рабсиле… Особенно после того, как наш Великий и Мудрый Повелитель начал утюжить их города этими ужасными бомбами, испаряющими Разумных, как капли воды на противне.

Да, это агония. Если прислушаться, то можно услышать доносящуюся с линии фронта канонаду, но это уже агония. Через две-три шестнадцатидневки армейцы войдут в их столицу — вернее, то, что от неё осталось — и войне конец. И я так и останусь номером 16–00/03, командиром секции по прозвищу Крюк. Останусь, если не сработает мой замысел и вот этот приборчик…

У самого дома стоит броневик, задрав длинный ствол автоматической пушки. Дверца броневика распахнута, и в глубине виднеется морда господина комгруппы. Большой Пук лениво жуёт чего-то, запивая из кружки.

— Ничего не нашли?

Да, Большой Пук — большой охотник до всевозможных трофеев.

— Нет, мой господин. Если не считать покорёженного автомата того придурка.

— Ладно. Сейчас прочешите ещё вон тот корпус, и можете жрать свою кашу.

— Будет сделано, мой господин.

Я едва сдерживаю дрожь. Удачно, как удачно… Только бы эта сволочь не вздумала отъехать от здания.

Раздаётся длинный сигнал, и к нашему броневику подкатывает ещё один. Штабной броневик, не иначе, Сам пожаловал…

Большой Пук едва не сбивает меня, выскакивая из дверцы броневика. Откуда прыть, однако…

Дверца штабного броневика распахивается, оттуда выскакивает адъютант Самого, и придерживает дверцу. Из недр машины медленно, вальяжно выбирается командир бригады, штатный номер 0-11/03 по имени Большой Ум, имеющий среди солдат и офицеров также прозвище Бетон-голова. Но это уже почти государственная тайна.

— Докладываю, мой господин! На вверенном мне участке идёт зачистка, особых происшествий нет, потери…

— О потерях потом, — прерывает Большого Пука комбриг. — Ты мне вот что скажи — снайперов тут нет?

— Не могу пока гарантировать. Вот закончим зачистку…

— Плохо. Я не зря тебя спрашиваю. Нас желает посетить лично Командарм нашей прославленной Гвардии.

— Шлем-череп? — от удивления Большой Пук даже рот открыл, забыв про субординацию.

— Ну, ты! — осадил его Бетон-голова. — При нём не ляпни! Хотя… хм… он это прозвище вроде как даже любит… Ладно, это всё не по делу. Значит, так. Дорожка есть?

— А как же!

— Ну и хорошо. А то я вон захватил, думаю, на олухов надейся…

— Подмести? А то тут щебень везде, и по дорожке неудобно…

— Молодец, соображаешь. Давай, действуй. Хотя, если тут снайперы, весь визит, вероятно, будет происходить в машине.

— Можно вопрос? А если он пожелает выйти? Ему ведь не запретишь. А отвечать не только мне, мой господин…

— Ну, ты! — разозлился Бетон-голова, не любивший, когда подчинённые ему напоминали об его обязанностях. Потом глубоко задумался — Да, верно… Вообще-то охрана у него, да ведь он вместо охраны девок в свом лимузине возит…

— Я выставлю живой щит, если разрешишь.

— Да, точно. Так и действуй. Кого поставишь? Чтобы не замухраи, Командарм этого не любит.

— У меня таких нет, мой господин!

— Ну добро.

* * *

Да, вот это машина так машина. Длинный, как мост, лимузин, белый, сверкающий. Война войной, а для начальства такого ранга неудобств возникать не должно. Не в броневике же армейском ему ездить! Хотя этот лимузин по бронированию даст фору любому нашему броневичку, очевидно. Разве что пушки на нём нет, но она Командарму и ни к чему. Воевать-стрелять должно мясо, а он мозг.