Конан и путь героев - Джеральд Старк

«Интересно, к какому?.. Он ведь до сих пор ни словом не обмолвился, чего именно касалась эта треклятая вторая статья! Что, так и выглядят пресловутые дипломатические уловки? Тогда месьор Драго владеет ими в совершенстве, в отличие от меня!» – с грустью решил Конни и брякнул наобум:

– Согласен. Подобные решительные меры – дело грядущего. Однако могу я узнать, чем вашей светлости не приглянулась шестая статья предполагаемого договора? Мы ведь не замахиваемся на невозможное.

– Учитывая события недавних лет в Аргосе… и то обстоятельство, что двор Мессантии слишком многим обязан Двору Тарантийскому… я, пожалуй, рискнул бы частично принять это предложение, – задумчиво протянул Князь Забытых Лесов. – Оно выглядит чрезвычайно заманчивым, хотя требует от нас определенных жертв… О, да, формально земли на закатном берегу Хорота считаются владением Аргоса, однако уже не меньше тысячи мы лет удерживаем их за собой, с чем аргосцам остается только смириться.

«Закатное побережье, – лихорадочно соображал Конни. – Сиречь Рабирийские холмы, на которые все облизываются, но никто не решается протянуть к ним руку, опасаясь сдачи. Аргос лет сто двадцать тому выстроил маленькую крепость у слияния Алиманы с Хоротом, и проложил тракт к зингарской границе, но им почти не пользуются – побаиваются нападений гулей. Что же такое мог задумать Просперо, если это щелкнет по носу Мессантию?»

– Мы предлагаем достойную оплату ваших уступок, – сделал свой ход наследник Аквилонии. – Разве не так? Вы получите возможность вести дела наравне с людьми, что послужит к взаимному уважению и процветанию.

– Чтобы в один прекрасный день обнаружить наши леса вырубленными ради постройки людских кораблей, а холмы – изрезанными дорогами, по которым денно и нощно громыхают обозы? – едко осведомился Драго.

«Лес? Корабли? Тракты? – соединив три этих слова, Коннахар без труда получил ответ и беззвучно присвистнул: – Гавань, ну конечно же! Замысел с размахом: создание гавани на землях Рабиров – причала для пуантенских и аквилонских торговых судов, идущих вверх и вниз по Хороту. Чем мы распоряжаемся на реке? Плоэрмелем, давно не справляющимся с количеством проходящих через него кораблей, да еще парой-тройкой маленьких городков вроде Дормье, чья пристань в силах вместить не больше пяти нефов! Наверняка предложение звучало так: отыскать подходящее место где-нибудь на Алимане, проложить туда дорогу от уже имеющегося торгового поселка и начать строительство. Что же мы посулили рабирийцам взамен? Долю в общих доходах? Нечто такое, перед чем они не смогут устоять? Драго говорил о памяти и наследии… Им нужны какие-то древние летописи?»

– Не думаю, чтобы дела обернулись столь плачевным образом, – возразил молодой человек. – Во-первых, мы будем действовать только с вашего согласия и одобрения. Во-вторых, какие-либо перемены в Рабирах начнутся не с завтрашнего дня. Сперва я должен обсудить услышанное с моим отцом, узнать его мнение и тогда…

Князь Забытых Лесов остановился, словно сообразив, как далеко завела его и аквилонского гостя неспешная прогулка вдоль озерного берега. Поляна с навесом исчезла за склоном холма, справа тянулся невысокий обрыв, поросший мелко трепетавшим и перешептывающимся на ветру ольшаником. Конни подумал, сопровождает ли их кто-нибудь или повелитель гулей ничуть не опасается за свою жизнь. Кого, впрочем, ему бояться? Пятнадцатилетнего мальчишки из рода людей?

– Нам бы хотелось получить зримое подтверждение ваших намерений, – внезапно заявил рабириец, чуть наклонив голову. Драгоценный камень в его обруче сверкнул холодной бирюзовой искрой. – Для начала, как предлагается в вашем письме – частичное возвращение некогда таинственно исчезнувших из Кордавы архивов Морской Башни и дозволение проводить изыскания в собрании тарантийской Обители Мудрости. Дабы не перепугать до смерти ваших ученых мужей, нашими посредниками выступят люди.

– А разве… – начал Коннахар и прикусил язык, опасаясь выдать свою полнейшую неосведомленность. Леопард из Пуантена не стал бы предлагать того, чем не владеет. Значит, ему точно известно о местонахождении свитков, представляющих жгучий интерес для обитателей Рабиров. Замечательный выйдет обмен: книги – на пристань! – Согласен, но для успешного разрешения этого вопроса я бы хотел взглянуть на перечень с наименованиями…

– Завтра его доставят, – яростный золотой блеск зрачков хозяина Рабиров немного смягчился, словно он наконец услышал долгожданную радостную новость, – и тогда я искренне надеюсь продолжить нашу познавательную беседу. Однако не будем также забывать о кратких мгновениях радости, иначе поездка запомнится вам исключительно чередой многоумных разговоров.

«Это точно! – мысленно закивал Конни, у которого появилось странное ощущение – будто он превратился в отжатую досуха тряпку, болтающуюся на веревке. – Еще немного – и я бы полностью запутался в этих словесных ловушках. Кто бы знал, как мне хочется выпить… чего угодно, кроме местной травяной отравы!»

17 день Первой летней луны. Поздний вечер.

– Ничего он не знал. Ровным счетом ничего. Излюбленная манера Пуантенца – столкнуть человека в глубокую воду и посмотреть, выплывет или нет. Более того, мальчик настолько честен, что ему в голову не пришло заранее ознакомиться с содержанием писем!

Госпожа Солльхин по-кошачьи фыркнула. Она взобралась на плоскую спину черного валуна, приткнувшегося в одной из многочисленных укромных заводей озера Рунель, и удобно расположилась там, накрыв камень слоями шелестящей темно-лиловой ткани. Края платья рабирийки свешивались вниз и тяжеловесно колыхались на невысоких волнах.

– «Честен» означает – излишне простоват или непредусмотрителен по молодости лет, – сухо заметил Лайвел, безостановочно вращавший в пальцах тонкий, похожий на иглу стилет. Гули одновременно взглянули на дальний берег озера, где в густеющих сумерках виднелась россыпь желтоватых огоньков. Порой оттуда долетали неясные отзвуки голосов, мешавшиеся с вскриками ночных птиц и таинственным поскрипыванием деревьев. Над горбатым лесистым холмом показался краешек лунного диска, которому оставалось день или два до срока, когда он станет идеально ровной окружностью.

– В юности мы все совершали ошибки, – Солльхин поправила длинный широкий шарф, закрывавший ее волосы. – Ты же не будешь спорить, что он неплохо справился?

– Мальчик умен, этого я не отрицаю, – низкий, переливающийся голос исходил от неподвижного силуэта, таившегося в развилке между изогнутых сосновых корней. Если бы Драго не пошевелился и не заговорил, вряд ли бы кто заподозрил его присутствие. – Сейчас он вынужден оглядываться на старших, в том числе на своего грозного отца, но в будущем…

– Причем не в таком уж далеком будущем, – заметила Солльхин. – Года через три, самое большее – через пять Конан сам уступит ему трон и корону, помяните мое слово.

– И тогда, как ты утверждаешь, придет наше время, – протянул Лайвел.

– Почему бы и нет? – немедля оживилась рабирийка. – Надежды, возлагаемые нами на союз с Зингарой, не оправдались. Королева Чабела стареет. Недалек день, когда подросшие отпрыски вежливо предложат любимой матушке переехать в тихую Сальмонию, дабы насладиться заслуженным покоем. Вместе с ней из Кордавы вышвырнут и Рейе да Кадену вкупе с приятелями, чтобы не мозолили глаза. Пусть скажут спасибо, ежели им удастся вернуться домой целыми и невредимыми!