Где-то в Краснобубенске... - Андрей Рябов

За столиком, к которому направил свои плоские стопы Небольсин, сидела, нервно посасывая колпачок шариковой ручки, шикарная раскрашенная девица в короткой бордовой юбке и высоких замшевых ботфортах.

— Здравствуйте! — бархатным баритоном поприветствовал девицу Игорь Павлович. — Соблаговолите сообщить мне, как к вам обращаться?

— А? Чего? — встрепенулась девица. — Ляля… э-э, то есть, Ольга Викторовна.

— Очень, очень приятно! — Небольсин надел на себя свою самую обворожительную улыбку. — Меня зовут Игорь Палыч, а это мои коллеги Андрей Александрович и Анатолий Николаевич. Надеюсь, вы не будете возражать против их присутствия?

— Да мне по фигу! — вежливо отозвалась юная красотка.

— Замечательно! — Небольсин пробежал глазами анкету, заполненную неразборчивым почерком соискательницы. — Где изволили трудиться в последнее время, Ольга Викторовна?

— А? А-а… В этой, как её… В фирме одной.

— Понятно, — удовлетворённо кивнул Небольсин. — Выражаясь эпистолярно, я вижу, что заявленные реминисценции не соответствовали вашим представлениям о каллиграфических аллюзиях идеальной работы?

Девица выпучила глазищи на упивавшегося своим превосходством Игоря Палыча.

— Наша компания, — продолжал Небольсин. — Предоставит вам, тавтологически выражаясь, возможность квазинаучно проявить свои бальнеологические способности. Вы же обладаете бальнеологическими способностями?

— А? Чего?

— Вижу, вижу — обладаете, в концентрированном виде. Вам, я просто это чувствую, удастся сделать в нашей фирме краниологическую спектральную карьеру. Нам необходимы сотрудники, умеющие общаться. Вы ведь умеете общаться?

Девица почесала нос:

— Ну.

— Превосходно! — поддержал Небольсин. — По вашей ажитажности сразу видно — именно такой сотрудник идеально впишется в экзистенциальную структуру компании. Я не очень ассоциативно выражаюсь? (Слово «выражаться» у Игоря Павловича было в большом почёте).

— Э-э-э…

— Впрочем, — Небольсин и не думал отдавать инициативу собеседнице. — Я вам сейчас всё так, простенько обрисовал, коллаборационистически, так сказать. Посетите наши занятия. Они начинаются с понедельника. Там вам всё объяснят подробнейшим образом.

Девица кивнула и, не приходя в сознание, покинула офис «Русского страховщика».

— Эка загнул! — восторженно зашептал мне на ухо Толя Коля. — У нас в цеху, давно ещё, один работал, Гришка Либерман. Тоже всякие умные слова знал. Приставал ко всем, как, говорит, вы относитесь к империалистической клике Имре Надя?

— И чего?

— Чего-чего… Надоело мужикам как-то раз Гришку слушать — дали ему по носатой физии. Крепко дали. Он потом долго на больничном сидел, зубы вставлял. Рублей пятьсот угрохал. Это при зарплате в двести…

— Вот примерно так, господа, — вмешался в наш разговор Небольсин. — Интеллект — это в нашем случае самое, так сказать…

— Коллаборационистическое, — подсказал я.

Игорь Павлович несколько странно на меня поглядел и удалился пить чай.

— Не-е, — Толя Коля проводил завистливым взглядом удаляющуюся фигуру Небольсина. — Я так не смогу. Образования, понимаешь, не хватает. Мне бы чего попроще. Без этих мерехлюндий.

Дверь в офис распахнулась, и на пороге вырос толстый, пузатый мужчина в турецкой куртке из свиной кожи.

— Могу я видеть Евгения Олеговича? — уверенным баском поинтересовался он у Толи Коли.

Я обернулся в поисках Жени Яичкина. Тот уже спешил навстречу мелкой рысцой. Его лицо, по обыкновению, перекосила дикая ухмылка.

— Женя, мы поприсутствуем с Анатолием Николаевичем?

— Разумеется.

В структуре все зависели друг от друга. Успех, скажем, Толи Коли косвенно влиял и на заработок Жени. Поэтому Яичкин не возражал против нашей компании. К тому же, он в тайне считал себя большим мастером собеседований и наличие зрителей его безусловно вдохновляло.

Пока мужчина заполнял анкету, Женя нервно прохаживался по проходу между столами, пытаясь заглянуть ему через плечо. Не прошло и получаса как толстяк, наконец, справился с заданием. Яичкин плотоядно ощерился, вырвал анкету из рук соискателя и уселся напротив него. Перед тем как начать опрос, он вперил пристальный взгляд в толстяка. Несколько томительных минут прошли при гробовом молчании. И вот, когда толстяк уже начал терять концентрацию, Женя придвинулся к нему поближе:

— Как вас зовут?

Толстяк вздрогнул:

— Там же написано…

Женя тонко улыбнулся:

— А я прочитал. Прочитал. Геннадий Валерианович? Скажите, Геннадий Валерианович, а у вас дети есть?

— Есть, — облизал пересохшие губы толстяк. — Трое.

— Это прекрасно, — по выражению лица Яичкина никак нельзя было понять, действительно ли он восторгается плодовитостью Геннадия Валериановича или просто втирается в доверие. — Сейчас не работаете?

— Сократили, — вздохнул Геннадий Валерианович. — Месяц уже как…

Яичкин пару минут погрустил вместе с толстяком:

— А чем вы занимались на своём прежнем месте службы?

— Да так… — Геннадий Валерианович не горел желанием откровенничать. — Всё больше по снабжению…

Женю удовлетворил и такой ответ. Собственно говоря, его удовлетворил бы любой ответ. Главное для него было подобраться к своему любимому вопросу:

— Скажите, а как вы представляете себе работу своей мечты?

Толстяк закатил глаза, изображая задумчивость.

— Ну-у-у… — протянул он. — Хорошая зарплата, стабильность…

— А ещё? — не отставал Яичкин.

— Интересная должна быть. От дома недалеко, — фантазия Геннадия Валериановича начала иссякать.

— Ещё, ещё! — подбодрил Женя. — Ещё!

— Даже не знаю, — задумчивый толстяк в последний момент прервал рефлекторное движение указательного пальца правой руки к ноздре. — Начальника хотелось бы неглупого.

— Ещё! — Яичкин усилил напор.

Геннадий Валерианович занервничал и бросил непонимающий взгляд на Толю Колю. Токарь-бизнесмен поощрительно улыбнулся в ответ щербатым ртом.

— Подумайте! — настаивал Яичкин. — Я задал вам вопрос.

— Я не знаю, — сдался толстяк.

— И всё — таки, — Женя сидел прямо и, не мигая, смотрел ему в глаза. — Подумайте, помечтайте.

— Простите, — Геннадий Валерианович вытащил из кармана несвежий платок, быстро протёр им вспотевший лоб. — Вы от меня чего хотите?

— Я хочу, — металлическим голосом проговорил Яичкин. — Чтобы вы помечтали.

— Считайте, что я уже помечтал, — толстяк угодливо гоготнул.