ВДВ. С неба - в бой - Михаил Скрынников

Как-то руководство ВВС обратилось к комдиву, мол, братья-десантники, есть к вам большая просьба, подыграйте на проводимом у нас учении. Тема не сложная, но для нас очень важная: охрана и оборона аэродрома и его объектов. Комдив не стал отказывать в просьбе, тем более с округом всегда отношения были добрыми. Да и разведчики пусть лишний раз повоюют на незнакомой местности. Руководство ВВС и Пантюшенко согласовали все вопросы, назначили день десантирования разведчиков непосредственно на аэродром Карши. Позднее мы убедились, что это самое настоящее пекло, как только люди там живут, да еще и служат. У нас в Фергане служить намного лучше. Шеф накануне перелета и десантирования собрал офицеров, рассказал, как задумано провести это учение, и на макете местности определил «боевую» задачу. Я же попросил разрешения у Пантюшенко слетать вместе с ротой. Рано утром мы были на аэродроме, а где-то через полчаса самолет держал курс на аэродром Карши. Вид сверху не впечатлял: все выжжено солнцем, кругом одни пески. Десантировались двумя группами прямо на аэродром. Однако информацию о том, что десантники будут захватывать аэродром, обслуга аэродрома имела. Кто-то из местного начальства похвастался подчиненному, тот, естественно, язык за зубами держать не стал и своему другу шепнул, а дальше уже базар. Однако они не знали точного время десантирования. Когда мы были уже в воздухе над аэродромом, сверху наблюдали выдвижение нескольких машин с охраной. Мы им устроили на аэродроме такой кипеш, что они десантников надолго запомнили. Все рвалось, стреляло и дымилось, даже жители военного городка пришли посмотреть на этот спектакль. Один охранник кинулся было на Хабарова, так тот его через бедро так припечатал к жесткому грунту, бедолага минут пять охал. Больше никто не захотел связаться с парнями в голубых тельняшках. Тем не менее местный полковник поблагодарил нас и шепнул: «Вы, ребята, почаще к нам заглядывайте». Погрузку в самолет проводили с работающими двигателями. Горячий воздух от винтов перекрывал дыхание. Мы набирали полные легкие воздуха и залетали в самолет.

Другой военный аэродром, Андижан, мы «захватили» прямо днем и аэропорт тоже. Десантирование было неожиданным. Люди занимались своими делами. Пассажиры в кассах покупали билеты в российские города. Кто-то случайно увидел в небе над аэродромом парашютистов. Когда мы десантировались на аэродром, на это зрелище вышли посмотреть все, от военных и работников аэропорта до пассажиров, ожидающих вылета. Набежала добрая сотня любопытной детворы. Все проходы были запружены зеваками, но когда десантники открыли стрельбу в воздухе и вниз полетели взрыв-пакеты, народ призадумался. Когда же мы ринулись захватывать диспетчерскую и здание аэропорта, люди стали разбегаться и прятаться. Через некоторое время паника улеглась, а когда мы строем стали проходить через зал аэропорта, народ нас даже приветствовал. Выполнив задачу по захвату аэродрома, мы стали загружаться в самолет, который прибыл за нами из Ферганы. Только тогда появились команды обслуживания и охраны аэродрома. В Андижане информация не просочилась до командиров подразделений охраны, и момент внезапности сыграл свою роль.

Иногда приходилось разведчикам отвлекаться и на другие дела, которые напрямую не связаны с боевой подготовкой. Правда, с какой стороны на это посмотреть. В Ферганской долине, особенно осенью, то есть с окончанием уборки хлопка, начинается череда всевозможных мусульманских праздников. Районные руководители, выпендриваясь друг перед другом, устраивали пышные торжества. Приглашали гостей из других районов. Не скупились на дорогие подарки. Правда, машину получал узбек по должности не ниже председателя колхоза. Простому люду подарки преподносили более скромные, по занимаемым должностям. Устраивались скачки на лошадях. Весь день район веселился, ели плов, пили чай, и не только. В последнее время каждый руководитель районного масштаба на празднике хотел видеть выступление солдат, и непременно со стрельбой. Уж очень народу нравилось все это. Районный божок через своих областных чиновников просил за определенные услуги, чтобы на праздник пригласили солдат. Те, в свою очередь, набивали себе цену, а позднее, на бюро обкома, подходили к командиру дивизии, справлялись о здоровье его семьи и задавали вопрос по существу. Комдив, как правило, в таких просьбах не отказывал, тем более что праздники проводились в выходной день и на боевую подготовку никоим образом не влияли. После посиделок в обкоме комдив вызывал к себе разведчика и старался обратить внимание на важность для района проведения праздника по случаю перевыполнения плана сбора хлопка. «Возможно, будут гости из Ташкента, надо постараться показать небольшую сценку учебного боя, ну и еще что-нибудь для местной публики». До праздника всегда было в запасе день или два. Разведчики в таких случаях использовали запасной вариант. Захват объекта и рукопашный бой. Заранее перед трибуной устанавливались элементы объекта, накрывались маскировочной сетью. Солдаты в исходном положении ждали сигнала к началу действий. К намеченному часу начинают подъезжать «Волги», в основном черные, из них выходят чиновники один жирнее другого. Кругом уже все варится, жарится и парится для дорогих гостей. Гости стараются поддерживать имидж важных персон. Перед ними снуют слуги, стараясь угодить желанию вельмож. По команде они важно поднимаются на специально для такого случая приготовленную трибуну. Кто-то говорит несколько слов приветствия. После этого начинают показывать свою работу разведчики. На несколько минут поле перед трибуной превращается в ад, все рвется, свистит, а затем в атаку на объект идут бойцы, не жалея боеприпасов, а в цепи солдат бежит дворняга. Одно время у разведчиков жила крупная псина, звали ее Евой. Она разведчиков сопровождала всегда и везде, стрельбы не боялась и всегда участвовала в показательных занятиях. Это было гвоздем программы. Атака заканчивается подрывом объекта, от мощного взрыва у многих чиновников с головы слетают шляпы. Затем по отработанному сценарию разведчики в темпе выстраиваются перед трибуной и начинают гостям показывать элементы рукопашного боя. Это все продолжается на фоне стрельбы и взрывов. Народ от восторга визжит. Последний этап — прохождение перед трибуной с песней. Действо заканчивалось под грохот аплодисментов. Надо отдать должное организаторам праздника: несмотря на восточное чинопочитание, к солдатам они относились прекрасно. Дарили радиоприемники и баяны, кормили пловом и восточными сладостями, а однажды каждому солдату подарили по паре новеньких кирзачей. Естественно, бойцам нравилось бывать на праздниках. Больше всего любили парни участвовать в тех мероприятиях, которые связаны с киношниками или журналистами. Они были уверены: пройдет какое-то время, обязательно увидят себя в кино, пусть даже в учебном. Прочитают о себе в журнале, газете и увидят фото. Много о разведчиках писал военный корреспондент Студеникин. Тем не менее частые мероприятия не могли понравиться офицерам, у которых были жены, дети, и они тоже требовали к себе повышенного внимания. Выходной день необходим, чтобы побыть с семьей, например, съездить в горы, подышать чистым, свежим воздухом.

Выпадали и на службе, правда, не часто, спокойные рабочие дни. Мы тогда дружно раньше обычного закрывали рабочие кабинеты и расходились по домам. В один из таких дней подхожу к дому. Звоню. Слышу топ, топ — сын бежит, открывает дверь и сразу мне вопрос: «Какую ты знаешь пословицу?» «Ну, сынуля, и вопрос у тебя прямо около двери», — говорю. А потом все же выдал ему, возможно, немножко последовательность и нарушил: «Чтобы карась не дремал, в озере водится щука». Он бегом в дом и пересказывает пословицу бабушке. Оказывается, они устроили соревнование, кто больше назовет пословиц или поговорок. Бабушка старалась игру вести так, чтобы внук остался победителем. Теща собрала на стол, сели ужинать. За столом речь, как правило, заходила о какой-нибудь покупке. Сынуля снова обращается ко мне: «А сколько ты получаешь?» Жена засмеялась и говорит: «Геночка, твоего отца кормлю я и налоги государству на него плачу». В той ситуации я оказался, как Лужков, когда он выступал перед москвичами: «Да у меня ничего нет, я на полном иждивении своей жены, и если бы не она, пришлось бы идти по миру». Тогда я уже был капитаном и где-то со всеми накрутками за выслугу лет и звание, наверное, выходило рублей под сто семьдесят. Однако жена действительно в то время зарабатывала больше меня.