Преследование - Бренда Джойс

— Мама! — радостно вскричала Амелия, бросившись к ней через всю комнату и крепко обняла ее. — Наконец-то ты здесь! Как прошла поездка?

— О, все прошло очень славно, Амелия, но, подумать только: неужели мы действительно остановимся здесь? — воскликнула мать, с восхищением рассматривая огромную хрустальную люстру.

— Да, — подтвердила, улыбнувшись, Амелия и перевела взгляд на Гарретта: — Комната мамы находится на втором этаже этого крыла. Желтая с белым.

Амелия не обсуждала с Гренвиллом условия их проживания, так что выбрала для мамы самую маленькую гостевую спальню в конце коридора, расположенную в восточном крыле. К этой комнате примыкала другая маленькая спальня, которую Амелия заняла сама. Эти спальни едва ли могли сравниться по роскоши обстановки с комнатой, которую ей выделили в самом начале, однако они были гораздо комфортнее, чем спальни в их собственном доме.

— Не могу дождаться, когда же увижу свою комнату! — взволнованно воскликнула миссис Грейстоун.

Сегодня она пребывала в ясном сознании, подумала Амелия, поворачиваясь к миссис Мердок:

— Как поживаете? Как малышка?

Миссис Мердок передала ей ребенка.

— Она — прекрасная путешественница, мисс Грейстоун. Правда, время от времени она немного капризничала, но главным образом спала.

Амелия прижала Люсиль к груди. Теперь новорожденная бодрствовала и с явным интересом смотрела на Амелию большими голубыми глазами.

— О, как же я по ней скучала! — Амелия покачала крошку на руках и улыбнулась. — Я места себе не находила от беспокойства. И теперь так рада слышать, что поездка обошлась без происшествий!

— Она — маленький ангел, — с чувством произнесла миссис Грейстоун.

В этот момент к ним подошел Ллойд:

— Я хочу поблагодарить вас за организацию ужина, мисс Грейстоун.

— Не за что, рада была помочь. Если не возражаете, я бы хотела ежедневно присматривать за приготовлением еды для семьи, — предложила Амелия. Они оба знали, что в обязанности экономки не входил подобный контроль. Задача Амелии сводилась исключительно к управлению домашним хозяйством. — И все комнаты в этом доме проветрены и убраны. Думаю, вы будете довольны.

Ллойд, похоже, вздохнул с облегчением:

— Я доволен — и не возражаю, если вы будете ежедневно контролировать наше меню. Леди Гренвилл делала это лично. Пойду проведаю его светлость. Перед ужином он предпочитает посидеть с бокалом вина в своем кабинете.

Выходит, именно там и скрывался Гренвилл? Амелия не видела его с самого утра. Скоро следовало подавать ужин, обещавший быть просто восхитительным. Амелия решила, что будет ужинать с мамой отдельно, в их комнатах. А еще позволит слугам лечь спать только после того, как убедится, что на кухне безупречно чисто. Но пока Амелии хотелось провести какое-то время с Люсиль. Она надеялась, что сможет покормить ее. Амелии казалось, что стоит ей хоть на минутку присесть, как усталость тут же навалится на нее, но сейчас она была полна энергии.

Амелия посмотрела на девочку. Она уже искренне любила малышку. Да и как можно было не обожать это крошечное, оставшееся без матери дитя?

У Люсиль не было матери, и Амелия понятия не имела, кто приходился девочке отцом. Формально им считался Гренвилл. Под крышами многих аристократических домов обитали один-два незаконных отпрыска. В подобных ситуациях другой супруг, как правило, притворялся, что это его ребенок, тогда как весь мир знал правду. Интересно, намеревался ли Гренвилл растить Люсиль как свою собственную дочь? Или собирался связаться с ее отцом — если, конечно, знал, кто им был? Думал ли Гренвилл хотя бы раз о Люсиль и ее будущем?

Вероятно, он даже не знал, что у нее теперь есть имя.

Амелия гадала, отважится ли она зайти с Люсиль в кабинет, чтобы Гренвилл смог наконец-то увидеть ребенка. Амелия боялась, что Саймон рассердится, если она посмеет предпринять попытку примирить его с дочерью Элизабет. Но если Люсиль суждено остаться в этом доме, Гренвиллу придется познакомиться с ней и принять ее, по крайней мере в качестве ребенка своей покойной жены. У него, безусловно, есть некие обязанности по отношению к Люсиль.

Ведь не выгонит же он ее из своего дома, не так ли? Амелия отказывалась верить, что Гренвилл мог совершить нечто столь ужасное.

Она поцеловала Люсиль в лобик, а потом отдала ребенка миссис Мердок.

— Я собираюсь поговорить с его светлостью. Нам нужно обсудить множество вопросов, а за весь день у меня не нашлось ни одной свободной минутки.

Миссис Мердок улыбнулась:

— Создается ощущение, будто этот дом был открыт многие месяцы. Словно теперь здесь живет счастливая, любящая семья. Как странно!

Амелия вздрогнула от неожиданного признания.

Миссис Мердок сочла нужным пояснить:

— Когда мы покидали это место, мисс Грейстоун, оно не производило впечатления счастливого. Тут было темно и уныло. Все обитатели дома тревожились и грустили. Леди Гренвилл так часто плакала! Как и Джон.

И Амелия тут же представила, что леди Гренвилл была сама не своя, нося под сердцем ребенка от другого мужчины и осознавая: рано или поздно ей придется открыто объясниться с Гренвиллом. Естественно, подобная напряженность не могла не сказываться на всем доме.

— Это — начало новой жизни, — твердо сказала Амелия. — Смерть леди Гренвилл стала трагедией. Мы все опечалены ее кончиной. Но нам нужно двигаться вперед. Настал новый, светлый день.

Миссис Мердок снова расплылась в улыбке.

— Да, я начинаю думать именно так. Вы зайдете, чтобы покормить ее в семь?

Сердце подпрыгнуло у Амелии в груди.

— Я ни за что на свете не пропустила бы ее кормление!

— Я так и думала. — Миссис Мердок устремила на нее понимающий взгляд. — Удачи, дорогая, — добавила гувернантка так, словно Амелия собиралась столкнуться со львом в его собственном логове.

Амелия повернулась к мальчикам:

— Вы поднимитесь наверх с синьором Барелли? Перед ужином вам нужно привести себя в порядок. Ужин — в семь.

Учитель-итальянец пообещал ей, что проследит за тем, чтобы дети вымыли руки и надели сюртуки. Амелия улыбнулась, глядя, как он заботливо повел мальчиков наверх.

Потом она обратилась к матери и Гарретту:

— Я приду в ближайшее время, мама. Почему бы тебе не отдохнуть перед ужином? Мы поедим в твоей комнате. Ну что может быть лучше?

— О, я так счастлива, Амелия, словно последних десятилетий и не было! — И она стиснула дочь в крепких объятиях.

Амелия подумала о мамином недуге. Она всегда считала, что она утратила связь с реальностью, отреагировав так на уход отца из семьи. Амелия полагала, что она, возможно, просто не смогла справиться с болью настоящего, поэтому-то и погрузилась в прошлое.