Досье на невесту - Арина Ларина

Эта роскошная идея пришла ему в голову только что. Одно то, что Екатерина Андреевна переступит порог его квартиры и хоть чуть-чуть начнет там осваиваться, уже давало надежду на позитивное развитие их отношений. А там, чем черт не шутит…

– Мне, это… цветы полить надо… Забыл совсем… – хрюкнул Юра, осторожно встав и двинувшись к двери. Екатерину Андреевну он обходил по максимально большому радиусу, словно она была миной-ловушкой, до которой ни при каких обстоятельствах нельзя было дотронуться.

– Да, цветы – это не шутка, беги скорее, а то завянут, – совершенно серьезно кивнул Рома, поборов желание пнуть со всей силы обтянутый красными трениками отвислый зад. Когда за Юрой захлопнулась дверь, в кухне зависла напряженная тишина, словно гость ушел, испортив воздух. Накал, сопровождавший выяснение отношений, спал, оставив чувство неловкости. Екатерине Андреевне было неудобно перед Ромой за свою неразборчивость, Вике было стыдно перед мамой за вмешательство в ее личную жизнь, а Роме перед всеми сразу за то, что он стал свидетелем этой отвратительной сцены бегства.

Первой отошла от потрясения Вика.

– Ты это серьезно про ремонт? – Она испытующе заглянула Роману в глаза.

– Вполне. – Он ободряюще улыбнулся маме, старательно делая вид, что ничего особенного не произошло. Но Екатерина Андреевна, похоже, пребывала в состоянии ступора.

– И что, мы будем у тебя жить? – недоверчиво переспросила Вика, тут же подумав, что, несмотря на его помощь и проявленный к ней интерес, она не готова к серьезным отношениям с этим странным рыжим парнем. С любым другим готова, а с ним – нет! В Романе не было ничего отталкивающего, просто они были совершенно чужими, как крокодил и канарейка, или как морковка и орех: ни скрестить, ни положить их на одну тарелку было невозможно.

В свою очередь, Рома тоже распереживался, решив, что Вика начала уже строить какие-то далеко идущие планы, при том что обнадеживать ее он ни в коем случае не собирался.

– Давайте, что ли, торт есть, – неожиданно заговорила опечалившаяся Екатерина Андреевна, не пожелавшая углубляться в тему ремонта и переезда.

Некоторое время они усиленно болтали ни о чем, но Рому это не устраивало: сегодняшнюю победу над соперником необходимо было закрепить. Но как уволочь добычу на свою территорию, он не представлял. Все-таки Екатерина Андреевна тоже имела право голоса и запросто могла отказаться. Для начала надо было стать для них незаменимым, а потом уже на что-то рассчитывать. Эта мысль не давала Роме покоя, мешая наслаждаться десертом.

Он начал озираться, потом встал и по-деловому пошел щупать стены, словно ремонт был уже делом решенным. Вика с мамой переглянулись и потянулись следом.

– Роман, мы вам очень благодарны за заботу, но такой дорогой подарок мы принять не сможем, – попыталась охладить его пыл Екатерина Андреевна.

– Да, – вякнула Вика. – Ты же мне еще не муж.

Рома неожиданно замер, и разогнавшаяся Вика влетела ему в спину, едва не повалив начинающего прораба. Ситуация была более чем глупой, и, чем больше он пытался ее распутать, тем больше узлов и петель образовывалось. Единственное, что он понимал точно, если он сейчас уйдет, второго такого шанса объясниться у него не будет. Но, как это сделать при Вике, он не представлял.

– Вика, ты вот что… Нам с мамой надо поговорить, – выдавил он наконец, чувствуя, как горят уши и щеки.

Екатерина Андреевна изумленно приподняла брови, а Вика возмутилась:

– Я уже не маленькая, чтобы меня отлучать от решения важных проблем! Чего это вы тут такое будете говорить, что мне слышать нельзя?

– Вика, выйди, – умоляюще прошептал Роман, чувствуя, что еще мгновение, и он передумает позориться.

Что-то в его тоне было такое, что заставило Вику выместись из гостиной, тем не менее не помешав ей прилипнуть ухом к щели с другой стороны. Помявшись под удивленным взглядом Екатерины Андреевны, Рома осторожно подошел к двери и резко ее открыл.

– Ай, – взвизгнула Вика, обиженно потирая ухо. – Ты чего? Я просто мимо шла.

– Ну-ну, я так и думал. Не могла бы ты сделать нам всем одолжение и посидеть на кухне?

– Могла бы. Именно туда я и шла, когда ты меня дверью треснул.

– Тебя проводить?

– Спасибо, не заблужусь. Я туда уже пару раз одна ходила! – Она надулась и, шлепая голыми пятками, удалилась по коридору.

Екатерина Андреевна сидела в позе готовности, сложив руки на колени и ожидая Роминого выступления. Под ее взглядом он окончательно смешался и начал нарезать круги по комнате, не зная, как подступиться к главному.

– Вы не расстраивайтесь… Этот Юра, он вас недостоин, он слизняк, ой, простите, не мое дело…

Вполне можно было бы ожидать, что в этом месте мама скажет «да, не ваше», но она промолчала.

– Вы такая, вы необыкновенная, вы замечательная, вы очень красивая…

– Рома, вы мне тоже очень симпатичны, – смущенно прервала поток дифирамбов Екатерина Андреевна, решившая, что у нее сейчас будут просить руку и сердце дочери. – Но вы же понимаете, я хочу Викуле только добра, и если она согласна, то я буду только рада! Совершенно необязательно осыпать меня таким количеством комплиментов. Поверьте, я не та теща, которую надо задабривать. Лишь бы вам было хорошо.

Рома словно налетел на стену, переваривая услышанное. Разговор сворачивал не туда.

– Вы меня не поняли.

– Ну почему же, поняла прекрасно. Только почему вы говорите об этом, удалив, так сказать, виновницу торжества?

– Потому что никакого торжества не будет! – выпалил Рома.

– И что, Вика согласилась просто расписаться? – не поняла Екатерина Андреевна, соображая, когда они вообще успели договориться о свадьбе, если еще вчера дочь ныла о своем непроходимом одиночестве.

– Речь вообще не об этом!

– А о чем? – Удивление мамы было безграничным, она совершенно потеряла нить разговора и растерянно пыталась поймать взгляд разволновавшегося Ромы.

– О нас с вами!

– Но я же сказала вам, Ромочка, никаких проблем у нас не будет, вы мне симпатичны…

– Я не к Вике, я к вам пришел!

– К нам??

– К тебе!

– Ко мне?? – Екатерина Андреевна от ужаса пошла пятнами. – В каком смысле – ко мне?

– В прямом! – Рому колотило: сейчас или никогда. – Я вас люблю! Я вам… Я для вас… Я все могу!

Судя по лицу Екатерины Андреевны, она собиралась сообщить что-то утешительное, такое лицо бывает у детских врачей: перед тем, как совершить в отношении наивно хлопающего глазами малыша какую-нибудь пакость, они ободряюще улыбаются, напустив на физиономию выражение безмятежного счастья и усыпив бдительность доверчивого карапуза. Именно таким карапузом и считала его сейчас женщина, без которой он уже не мог жить. Она была уверена, что это блажь, которая пройдет, оставив чувство легкого стыда и насмешки над самим собой. Как убедить ее в обратном, он не знал.