Палач - Марина Эльденберт

— Для вас, наверное, все по-другому, — произнесла Ванесса с долей любопытства. — Вы помните города, а не людей.

— Есть люди, которых забыть невозможно, — отозвался он, — но глубоко в душе, в сердце и памяти отзываются единицы. С городами та же картина, как бы бесчувственно это ни звучало.

— Да, есть люди, которые всегда остаются с нами.

Молчание растянулось во времени, скользнуло мимо едва уловимой тенью. Ванесса задумалась и притихла, а он вспомнил Полину.

— Надеюсь, вы не попросите меня помогать с готовкой, — она всё же решилась нарушить тишину. — Я истинная американка и бесполезна на кухне.

— Вопреки распространенному мнению о русских, я не считаю, что место женщины на кухне.

— Такое мнение до сих пор существует? — она пригладила волосы.

— Многие из моих соотечественниц до сих пор рождаются и умирают с долгом борща и пельменей.

— Какой ужас! Просто Средневековье.

— Дело не во временах, а в сознании, Ванесса.

Демьяну нравился их наигранно серьезный разговор. Легкий ненавязчивый флирт, никакого расчета.

— Мужчина и женщина могут найти другие занятия, а пельмени лучше оставить профессионалам.

— Согласен, — рассмеялся Демьян.

Напряжение прошедшей недели постепенно сходило на нет. Дорога пролетела незаметно, и Демьян был рад, что отпустил Виктора и сам сел за руль. Вряд ли их разговор вышел бы таким легким в присутствии водителя.

Он открыл дверь, пропуская Ванессу в квартиру, помог снять пальто и проводил в комнату. Лина оставила в гостиной приглушенный свет. У окна, из которого открывался вид на ночную Москву, накрыла стол. Хрусталь и серебро, легкий салат, фрукты, бутылка французского вина. Ничего лишнего.

— Вы умеете удивлять, — искренне произнесла Ванесса, когда он отодвинул для неё стул.

Демьян комплимент принял, легко поцеловав ей руку. Она умело играла свою роль, но, надо отдать ей должное, делала это проникновенно. Он чувствовал, что Ванесса расслабилась и наслаждается вечером, равно как и он.

— Я представляла вас другим, — она задумчиво покрутила в руках бокал, подбирая слова. — Высокомерным и безразличным…

— Чудовищем, — подсказал он, и Ванесса не стала отрицать. Она не хотела повторять ошибку прошлой встречи и переигрывать.

Рэйвен наверняка приложил руку к завершающим штрихам его образа. Репутация и возраст Демьяна говорили сами за себя, но дело было в другом. Хитрющий американец наверняка предвидел, что она попытается с ним сблизиться. Достаточно пары намеков, чтобы у Ванессы сложилось впечатление, что она идет в клетку с тигром.

Судя по тому, что Демьян узнал про проект Лоуэлла, Рэйвен — тот ещё интриган. Увешан скрытыми мотивами, как обезьяна гранатами. Наверняка он сильно переполошился не только из-за смерти Элизабет и пропажи списка. Что-то ещё осталось за кадром провальных опытов над бывшими измененными. Он щедро делился сведениями, но это были маневры шакала. Мысли о проекте, который свел вместе Рэйвена и Ванессу, мешали расслабиться.

— Первое впечатление, — Демьян поднял бокал, — но мне приятна ваша откровенность. Давайте оставим прошлое в прошлом. За знакомство!

Он принял её извинения, и она последовала его примеру и пригубила вино, понимая, что получила второй шанс.

— Расскажите о себе, Дэмиан, — попросила Ванесса. — Что-нибудь ещё способно вас удивить? Что-то кажется интересным?

Демьян невольно улыбнулся. У людей странное восприятие мира. Измененные для них были чем-то средним между притягательными чудищами из сказок и монстрами, наслаждающимися своей вседозволенностью. А ежели прожил больше пятисот лет, то для них ты диво дивное, невидаль, ископаемое. Считается, что века крадут интерес ко всему, чем наполнена жизнь человека. Увы, не годы, а сами люди лишают себя радости. Некоторые измененные от многолетней скуки сходили с ума, но вечность — она не для каждого. Равно как и все в этом мире.

— Искрометность. Искренность. Честность, — он ответил, не задумываясь. Демьян не рассчитывал, что их беседа станет столь откровенной, но ему это нравилось. — Люблю театр и симфоническую музыку. Одаренных людей, новые знакомства. Жизнь, — он помолчал и добавил. — Что насчет вас, Ванесса? Что интересно вам?

Она ненадолго задумалась.

— Искренность и честность в отношениях — их мало в наше время. Люблю загадки и сложные задачи. Не успокоюсь, пока не получу ответ.

— Полезное качество, — отозвался он, — особенно нынче, когда многие сдаются или ломаются.

— Временами я готова сдаться.

— Вам это только кажется.

Общаться с ней было занимательно. Ванесса больше не стремилась понравиться или подстроиться под него, хотя не отрицала заинтересованности в тесном знакомстве. За вечер он узнал о ней гораздо больше, чем из сводного досье о её жизни. Вовсе не потому, что она вывалила на него всё, стараясь убедить в искренности. Напротив, она была собой: сдержанной, умной и соблазнительной женщиной. Ванесса умело огибала личности, не возвращаясь к делам, по вине которых случился их разлад.

Она напоминала ему тростник: гибкий, но прочный. Согнется, но не сломается, переждет порыв ветра, распрямится и вновь потянется к небу. Ванесса приехала сюда не из-за страха перед Рэйвеном. Не потому что надеялась извлечь выгоду из убийства Филиппа. Ей нужен тот, кто поможет найти отца. Ради этого она действительно готова на многое, если не сказать на всё.

Сегодня она совсем не похожа на женщину, которая беседовала с ним в ресторане — неприятную и фальшивую, как расстроенная скрипка. С той ему не хотелось встречаться, про неё можно было забыть. Но не про ту, что нынче сидела напротив. Чистое звучание.

Будто уловив что-то в его взгляде, она неуверенно покачала головой.

— Мне нужно вести себя сдержаннее.

— Оставайтесь такой, какая вы сейчас, пожалуйста, — в тон ей ответил Демьян, накрывая её руку своей, — а сдержанность оставим другим. Как и пельмени.

— Договорились, — она рассмеялась, но в глазах её он прочел благодарность. Светло-серые, выразительные, красивые. Маска актрисы сошла, и лицо её было живым, настоящим, а взгляд — немного усталым.

— Какую музыку вы предпочитаете?

— Джаз, — не задумываясь ответила Ванесса. — Импровизацию в любых ее проявлениях. Страсть и откровенность.

Она повторила жест, свободной рукой легко касаясь его пальцев. Осторожно, словно боясь спугнуть очарование. Джаз ей подходил. Такой же непредсказуемый и пылкий, как и она сама. Демьян слегка сжал её пальцы, а потом отпустил и поднялся.

— Музыка никогда не лжет, Ванесса. Как и любой порыв, который идет от души.

Остановившись у дисков со стереосистемой, Демьян выбрал сборник композиций Донато Раччиати[18], немного убавил громкость — последний раз он слушал виолончель на пронзительном погружении — и вернулся к столу.