Крабоид - Юрий Никитин

– Вообще-то ты прав, для органики во Вселенной места нет.

– Но тогда…

Он прервал:

– А долго ли будем органикой?.. Уже сейчас у многих то зубы, то коленные чашечки из металлокерамики, а у кого-то уже и конечности. Переход ускоряется, скоро вообще в силовые поля перейдем! Скоро, это по меркам Вселенной. Для нее все произойдет так быстро, что не успеет «мама» сказать, как станем одним Большим Адамом.

Марианна посмотрела на него, на меня, сказала жалобно:

– О чем вы говорите?.. Может быть, оба марсиане?.. Я вот знаю твердо, Земля плоская, а Солнце поднимается с востока всякий раз новое!

Крякожабер улыбнулся ей, как копающемуся в песочке ребенку, который уверен, что строит сказочные дворцы, а мне сказал с той же покровительственностью в голосе:

– Человечество развивается стремительно, по гиперэкпоненте. Вселенная с ее неспешным развитием просто не заметит, как человечество пулей выскочит за пределы Солнечной системы, за пределы галактики и охватит всю Вселенную!.. А когда заметит, будет уже поздно.

Я напрягся, по телу снова прокатился холодок, но постарался спросить ровным голосом:

– Поздно?

– Вселенная станет человечеством, – пояснил он. – Человечество сольется в единый сверхразум, что преобразит материю, пространство и само время. Прежней дикой Вселенной не будет!

Леденящий холодок пробежал по моему уже почти человеческому телу, странная реакция на то, что люди называют оскорблением. Моя Вселенная не дикая, но раньше я бы пропустил это мимо ушей, а сейчас даже шерсть вздыбилась на загривке.

– Возможно, – продолжил я тем же ровным голосом, – Вселенная не так глупа, как ты предположил. И уже успела просчитать, как из первых амеб разовьется так называемая жизнь, что слишком быстро охватит, как скоростной рак, и погубит ее… И как она поступит?

Он запнулся, взглянул чуточку оторопело.

– Что?.. Просчитать такую длинную цепочку?.. Нет, это невозможно. Вселенная – не квантовый компьютер, чтобы вот так отследить все возможности, а их больше, чем атомов во всем наблюдаемом космосе…

Я пробормотал примирительно:

– Ладно, будем считать, что человек и есть царь природы. Но вот насчет Вселенной я сомневаюсь. И в том, что она не квантовый… Она больше, чем квантовый.

Марианна тихонько, как мышь в подполье, хрустит печеньем, на Крякожабера и на меня посматривает с недоумением. Мне показалось, его тоже не понимает, как и меня, вот если бы о печенье, развлекухах и модных танцах, то да, все бы поняла и с удовольствием вклинилась бы в разговор, но, как мне кажется, Крякожабер в танцах понимает не больше моего.

Крякожабер поглядывал на меня со странным интересом.

– Знаешь, твое предположение, что Вселенная – квантовый компьютер, не такое уж и дикое. Хотя, конечно, не компьютер, но мы только-только начинаем понимать природу квантовости, а во Вселенной, если подумать, все на ней держится. Но такое представить сложно.

Марианна сказала жалобно:

– Что вы оба плетете?.. Как это человечество выскочит пулей, как это охватит Вселенную… вы чего?

Я промолчал, Крякожабер взглянул на нее с ласковой насмешкой.

– Марютка… Ты молодец, слыхала про этот закон Мура, но он применим не только для компьютеров, а для всей Вселенной. Смотри, от БигБанга до появления первых звезд прошел почти миллиард лет, затем эти звезды гибли, из их пепла рождались новые, а потом еще и еще… и, главное, интервалы все сокращались!

Она пробормотала с сарказмом:

– Ах, как интересно!

Он кивнул.

– А вот Крабоиду, хоть все это знает, все равно интересно. На самых последних минутах существования Вселенной образовалась наша Солнечная система, планета Земля совсем младенец, геологические периоды пошли с таким интервалом… сечешь?

Она кивнула.

– И че?

– Жизнь возникла четыре миллиарда лет тому, а млекопитающие всего двести миллионов лет назад! Но первые обезьяны – десять миллионов лет тому, человек – миллион… Как тебе такое?.. Еще полмиллиона лет тому люди всего лишь собирали корешки, потом научились охотиться на других зверей, сами от них почти не отличаясь… Всего тысяч десять лет тому назад лепили горшки из глины и снимали шкуры с убитых зверей, чтобы укрыться от холода!.. А дальше скорость изменений нарастала так, что первые двигатели на паровом ходу были созданы всего двести лет назад, но сто лет назад были уже бензиновыми! Как только открыли электричество, пошло ускоряться так стремительно, что мои дедушка и бабушка родились во времена, когда не было даже телевидения, что сейчас телевидение уже забыто, будто каменные топоры какие-то!

– Это не забыто, – возразила она. – У нас есть телевизор!.. Правда, смотрим по интернету, но это ж все равно телевидение?

Он с усмешкой бросил взгляд в мою сторону.

– Ты права, все на свете есть телевидение.

В дверь позвонили, Крякожабер громко крикнул «Открыто!», в прихожую вошла молодая самка с большой коробкой в руках, остановилась, но Крякожабер не вышел навстречу, и она пришла на кухню сама, сказала вежливо:

– Драсте! Пиццу заказывали?

– Привет, Люся, – сказал Крякожабер. – Да, как обычно. Спасибо!

Он взял из ее рук коробку, женщина бросила в нашу сторону любопытный взгляд и вышла.

Марианна помогла Крякожаберу вытащить из коробки и выложить на стол огромный круг хлебобулочного изделия, как здесь говорят, обильно покрытого сверху жареными овощами.

– Неплохо, – сказала она критически, – у тебя хороший аппетит!..

– Спасибо, милая.

– Это же на себя заказывал? Ничего, похудеешь.

Он ухмыльнулся.

– На троих. У меня все автоматизировано, интерфейс не ошибается. Ты и не заметила, когда я сделал заказ!.. Все по щелчку пальцев, люблю продвинутые технологии! А пицца рядом лучшая в районе, сейчас убедитесь.

Он умело разрезал, сам взял первый кусок и ел, нахваливая, спрашивал у нас, нравится ли, я подтверждал, что да, очень нравится, но напомнил себе, что хорошо бы суметь вырастить в себе хотя бы крохотный участок с органикой, что-то я совсем затормозился с попытками увидеть этот мир таким, каким воспринимают эти существа.

Они ели некоторое время молча, а я подумал, что напрасно пытался просто воспроизводить увиденное, рассчитывая, что дальше заработает само.

Помню, как с невероятными усилиями удалось сложить из атомов простейший дендрит, однако он тут же распался, не желая существовать. Так получилось несколько раз, и всякий раз находил причину: то температурный режим не выдержан, то избыточно давление, то излучение, и всякий раз дивился удивительной слабости этих существ и не мог понять, как ухитряются существовать так долго в предельно враждебной среде.