Пехота Сталина в «Зимней войне». Обойти «Линию Маннергейма» - Сергей Бирюк

Финны готовились к ведению боевых действий зимой. Первое наставление по ведению боевых действий в зимних условиях появляется в конце 1920-х годов. Согласно наставлению были разработаны отапливаемые палатки, для перевозки минометов и пулеметов использовались волокуши, полевые кухни устанавливались на сани. Все финские солдаты с детства умели ходить на лыжах.

Конечно, в финской армии были недостатки. Маннергейм вспоминал: «Материальная готовность к войне, как я уже говорил, была совершенно недостаточной, средства для борьбы с танками практически были ничтожны, мы располагали всего лишь несколькими батареями тяжелой и зенитной артиллерии… боевые средства авиации не достигали даже половины штатной численности, резервных самолетов не было вообще. Недостаток средств связи достигал 45-100 процентов, и те мелочи, которыми мы располагали, по большей части представляли собой устаревшую технику. Саперного оборудования не хватало, а запасы колючей проволоки мирного времени уже были израсходованы в течение октября-ноября. Потребность в противотанковых минах была кричащей. Что касается обмундирования и оборудования, то всего здесь было примерно 80 процентов от нормы, в связи с чем полевая армия на пункты своего сосредоточения прибывала большей частью в гражданской одежде, а потребность в палатках была удовлетворена лишь в самой малой степени» [7, с. 259–260].

К сожалению, на первом этапе Красная армия не смогла использовать свое материальное преимущество. Кроме условий театра военных действий этому препятствовало низкое качество боевой подготовки. Распространенной точкой зрения на причины низкого уровня боевой подготовки считаются репрессии 1937-38 гг. Так, авторы работы «Советско-финляндская война» отмечают, что «массовые аресты в частях и соединениях округа (Ленинградского) негативно повлияли на боевую учебу войск. Уже в 1938 г. резко снизились результаты по огневой подготовке бойцов, особенно в стрельбе из ручных и станковых пулеметов» [9, с. 44].

По этому поводу можно отметить, что в первой главе книги приводятся результаты инспекций 56-й стрелковой Московской дивизии. Из них видно, что боевая подготовка и до 1937-38 гг. была низкой. Приписной состав (резервисты) практически не обучался. Оценки дивизия получала «посредственно» или «удовлетворительно», то есть фактически «плохо».

Первые бои показали недостатки боевой подготовки. Директива Ставки Главного командования № 0418 от 12 декабря 1939 г. требовала вести разведку, решительно добиваться самого тесного взаимодействия между родами войск, правильно и полностью использовать штабы, четко планировать бой и т. д [10, с. 182–183].

Приобретенный боевой опыт использовался недостаточно. Даже в феврале 1940 г. приказ командующего Северо-западным фронтом указывает, что пехота не следует за огневым валом, не идет за танками. Под огнем противника «пехота лежит часами и несет напрасно тяжелые потери». Отмечалось недостаточное использование пехотой своих огневых средств, обращалось внимание, что «боевые порядки пехоты при движении в атаку очень скученные…». Приказ требовал устранить эти недостатки, командиры предупреждались «за длительные остановки при движении в атаку и лежание под огнем в первую очередь и самую суровую отверженность будут нести они, а старшие начальники и комиссары, которые проявляют недопустимую терпимость к этому, будут отстраняться от должности» [10, с. 326–328].

Стоит отметить, что пополнение поступало не обученное. Командир 1-го стрелкового корпуса Д.Т. Козлов на совещании начальствующего состава Красной армии 14–17 апреля 1940 г. отметил, что «запас прибывал почти совершенно не обученным, в особенности в отношении владения гранатами, и минометным вооружением. Объясняется это тем, что запас не обучался по этим разделам. В связи с этим в боях выявлялось, что пехота не применяла своего вооружения или применяла очень мало. В боях под Лоймолой весь расход гранат равнялся 0,5 боекомплекта, винтовочных патронов – 0,35 боекомплекта, в то время как расходы артиллерийских снарядов доходили до 7 боевых комплектов» [8].

По поводу артиллерии, кавалерии, танковых, инженерных, химических войск и войск связи К.Е. Ворошилов отмечал: «… что все перечисленные войска являются кадровыми, постоянными. Это одно определяет многое. Начальствующий состав этих войск в своей массе и по своему стажу и квалификации гораздо выше начсостава стрелковых частей, а главное – он более стабилен. Эти войска росли и развивались за счет лучших людей пехоты. Все это обеспечивало вполне нормальную, а во многих случаях с самого начала войны хорошую боевую деятельность и нашей артиллерии, и авиации, и танковых, и др. войск» [10, с. 438].

В связи с этим интересны оценки, приведенные в докладе командарма 2-го ранга Воронова наркому обороны: «Одиночная подготовка бойца пехоты в тактическом и стрелковом отношениях оказались на низком уровне. Наш прекрасный красноармеец предан Родине, храбро дерется, если ему поставлена четко задача; терпелив, вынослив, может переносить исключительные лишения походной жизни. Воспитанный в коллективе – в колхозе, на фабрике и заводе, он при плохом управлении младшим и средним комсоставом невольно стремится к действиям коллективом, что часто на войне не бывает выгодно. Вся система агитации и пропаганды последние годы в стране и армии были направлены на популяризацию нашей новой техники – авиации и танков, а иногда даже и артиллерии. Из-за плохой популяризации оружия пехоты, его силы и мощи мы не сумели воспитать у многих бойцов пехоты веру в свое оружие» [10, с. 405].

Итоги и уроки войны подводились на совещании начальствующего состава Красной армии 14–17 апреля 1940 года. На нем заместитель наркома обороны СССР, командарм 1 ранга Г.И. Кулик предложил: «избрать комиссию, которая должна подытожить работу по внесенным предложениям, внести в наши уставы, инструкции все поправки, которые были сделаны в предложениях и которые требуется сделать в связи с последними войнами и, в особенности, войны с Финляндией».

Кроме того, комиссия должна рассмотреть недочеты, которые были сделаны во время ведения войны, недочеты, которые ощущались перед войной. Пробелы у нас были, их нужно исправить. Может быть, по отдельным элементам выработать технические требования. Поэтому предлагается выбрать единую комиссию, которой поручить подработать все эти вопросы для представления в Главный военный совет». Комиссию создали, она, в частности, отмечала, что боевая подготовка войск «должна быть полностью ориентирована на требования современного боя» и что с учетом опыта боевых действий в Финляндии «особое внимание в подготовке войск необходимо уделить тактической подготовке и взаимодействию родов войск, начиная с мелких подразделений». В этом документе содержатся также конкретные предложения по планированию боевой подготовки войск, подготовке командных кадров, организации контроля боевой подготовки и ее материального обеспечения. Эти и другие предложения вошли в подготовленный общевойсковой подкомиссией проект постановления ГВС «О мероприятиях по боевой подготовке, организации и устройству войск Красной армии на основе опыта войны с Финляндией и боевого опыта последних лет» [5].

Однако в силу ряда причин, таких как смена мест дислокации соединений, вступление в Прибалтику, переформирований, боевая подготовка войск в 1940 г. была сорвана. Так, 56-я, 75-я, 155-я дивизии были переведены в Белорусский особый военный округ, где им пришлось налаживать войсковой быт, заниматься строительством и т. д.