Войти в тень - Ольга Волоцкая

Треть времени, за которое я справился с этой задачей, я был просто в бешенстве, и только потом начал учиться думать. Отсекать ледяным холодом логики все, что пыталось задеть мои эмоции.

Любая защита в первую очередь строится на самоконтроле.

Доктор Михель доброжелательно улыбался и говорил, что «еще один уровень вами пройден, но вот следующий…»

Мне казалось, я провел в этой клинике вечность. И этому месту не зря дали название «Центрифуга». В какой-то момент я уже перестал различать, где реальный мир, а где ментальность. Для меня эти понятия слились, как небо и земля на детском аттракционе со сходным названием. Только сейчас это нельзя было назвать развлечением. Сейчас это было более чем серьезно.

Я боялся заснуть, зная, что это будет не совсем сон. Я боялся просыпаться, потому что не знал, каким и где я проснусь на этот раз.

Конечно, моей жизни ничего не угрожало, это было гарантировано договором, но, как-то раз обнаружив себя на крыше в полушаге от бордюра, я почему-то не очень обрадовался, а припомнил, что у любого договора есть поправки. А с мертвецов много не считаешь, особенно через сутки. Я ведь не знал, насколько далеко от меня сейчас Оскар или хоть кто-то из нашей команды.

И мне оставалось просто ждать и учиться драться за свою жизнь так, как я никогда не дрался. За себя и свое, только свое, сознание и Дар.

…Мне захотелось уйти под воду с головой, как тогда.

Еще в «Центрифуге» я понял, что вода смягчает ментальный прессинг, так же как физический контакт его усиливает. Впрочем, второе я знал уже давно.

Воспоминания давили на виски изнутри, как будто я снова попал в то прошлое, когда мои блоки еще можно было без проблем обойти. Обойти и доставить мне максимум неприятностей.

Я понял, что на автомате начинаю злиться. Но не той бешеной яростью, что всегда была у меня от природы, а той ледяной логической и смертельно опасной, чему научили меня в клинике доброго доктора Михеля.

Но сейчас это было совершенно ни к чему.

Я настроил воду прохладней и попробовал перенаправить свои воспоминания в более позитивное русло. Как ни странно, у меня это получилось.

Доктор Михель разбудил меня рано утром. Почти так же рано, как когда-то – для меня сейчас уже очень давно – меня разбудил Оскар.

Точнее, доктор Михель просто поимел желание сделать некоторые действия, а я уловил его, находясь в своем странном состоянии полуяви-полусна. Этим состоянием я научился пользоваться более двух недель назад, с тех пор как организм захотел добиться чего-то, хоть как-то похожего на сон.

Интересоваться ближе я, конечно, не стал, а просто вынырнул в реальность Первого мира и остался лежать в постели, ожидая когда откроется дверь моего бокса и войдет док. Я чувствовал, что опасностью от него не «тянет», но он несет мне что-то новое, и я еще не знал, понравится оно мне или нет. Спал я почти одетым, что делал теперь всегда после случая с крышей. Не то чтобы я стеснялся себя в одних трусах, просто в конце сентября, а это произошло уже в конце, в этой местности несколько прохладно.

Я не мог пробиться сквозь защиту доктора, так что его мысли оставались для меня за семью печатями. Но фон считывался отлично.

Наверное, один на один я бы мог пробить личную защиту Михеля, но сейчас над его защитой и ее поддержкой работали практически все профессионалы-паранормы из команды клиники. А это становилось уже проблематично.

Кроме того, в договоре указывалось, что сознание дока для меня табу.

Доктор Михель остановился перед дверью и выпустил одну свободную мысль.

– Мартин, тебе пора. Обучение закончилось.

Я чуть было не подскочил на кровати. Но, стиснув зубы, даже не дернулся. Да и по менталу постарался быть максимально лаконичным. В конце концов, я ждал этого момента четыре с лишним изматывающих месяца.

– Хорошо, док. Сейчас буду.

– Тебя подождать здесь?

– Нет. Думаю, я в состоянии дойти сам.

Тут я не удержался и ехидно хихикнул. За время моего здесь пребывания я успел ознакомиться со всеми каверзами, что таило в себе это с виду безобидное здание. Такие фокусы входили в список обучения.

Разномастные технические ловушки еще никто не отменял, но их все равно ставили люди, а значит, должно было оставаться хоть что-то, что могло указать мне на их присутствие. Это была, пожалуй, самая приятная часть моей обучающей программы.

Через четверть часа я уже был в кабинете у доктора. Его секретарь, а по совместительству любовник, чего я, конечно, не мог разглядеть при первом знакомстве, мило мне улыбнулся и я, скорее играя, чем желая задеть, разогнал ментальную иллюзию, окружающую его. Почти ничего не изменилось. Только фигура и черты стали резче и исчезла присущая исключительно женщинам легкость в движениях.

– Анн, я…

– Знаю. Михель уже тебя ждет. Ты ведь сегодня уходишь, да?

– Надеюсь.

– Жаль. С тобой было интересно.

– С тобой тоже, Анн. Спасибо.

Наш разговор с Михелем был короткий и формальный.

«Нет ли у меня претензий? Не хочу ли я чем-то помочь, увидев, так сказать, изнутри, может быть, какие-то недочеты? Помню ли я о неразглашении информации?» И прочее, прочее в том же духе.

Я не хотел обидеть доброго доктора, но мое желание вырваться отсюда, видимо, очень ярко сверкало сквозь все мои наработанные слои защиты. Да и не хотел я сейчас его скрывать. Поэтому, когда официальная часть взаимных расшаркиваний и напоминаний закончилась, я прямо спросил, могу ли откланяться. В ответ я получил ментальный скан такой жесткости, что давление едва не вышибло мне мозги. И раньше, чем я сообразил, что делаю, я выставил свой защитный блок.

Мне показалось, сейчас затрещит лобная кость, столкнувшись с неменьшей силой. Несколько мгновений я переживал одно из самых тяжелых ментальных противостояний в моей жизни. А потом все исчезло. Я моргнул, стряхивая с ресниц пот, и натолкнулся на бешеный взгляд доктора, чуть удивленный, но очень довольный. Наверное, у меня был сейчас не лучше.

– Да, я думаю, Оскар будет доволен. Да и вам, Мартин, здесь многое пошло на пользу. Конечно же, я не смею вас больше задерживать.

Я усмехнулся, встряхивая головой и отбрасывая на спину несоубранные этим утром в хвост волосы.

– Насчет меня можете не сомневаться. А Оскар, – я помялся, – ну там будет видно.

Герр Михель одарил меня понимающим взглядом и неожиданно протянул руку для прощания. Это был удивительный жест для паранорма. Но я подумал, что теперь он нам уже ничем не грозит. Мы обменялись крепким рукопожатием, и я навсегда, как я надеялся, покинул стены этого гостеприимного заведения.

Разумеется, около калитки меня никто не встречал. Но я абсолютно точно знал, что через десять минут, как только скроется за моей спиной решетчатый забор клиники, меня подберет на трассе машина. И я даже знал, кто будет сидеть за рулем.