Стремянка в небо - Татьяна Трунова

– Во-во.

Голова действительно болела все меньше. Петя наконец смог открыть глаза, чтобы обнаружить, что лежит он на одном из холмиков-могил близ старой церкви. Он вздохнул и подставил лицо прохладному ветерку, очень надеясь, что ветерок настоящий.

– Мы все еще в подземелье? Или дома?

– Думаю, дома, – с некоторым сомнением ответил Арменыч. – Я уже час около тебя сижу, и ничего не происходит. Сомнительный, конечно, аргумент, но все же. Думаю, дома, – повторил он.

– Ну и ладно. – Петя снова закрыл глаза. Вставать вот так сразу не хотелось. – Я такую жуть видел, не поверишь! Таракан дрался с тремя лайками, прикинь? Огромный тварюка, как вспомню, так вздрогну.

– Мне тоже непонятное привиделось. Вроде и не страшное, а осадок на душе какой-то мутный, нехороший.

– Что снилось-то?

– Я был в Тбилиси, – медленно заговорил старик. – Как будто не уезжал оттуда, представляешь? И собираемся мы с Каринкой купаться. В Пицунду. Договорились, что после уроков она будет меня ждать возле школы. Я на работе задержался: собрание, будь оно неладно. Да и потом… Пока с одним поговорил, пока с другим… Смотрю на часы: батюшки-светы, время-то уже сколько! Только-только до школы добежать. Бегу в школу, вдруг вижу – малыш лет восьми, взъерошенный такой, сидит на асфальте и плачет. Буквально навзрыд. Я остановился, спрашиваю, чего, мол, случилось. А он слова вымолвить не может, только на котенка мне мертвого показывает. Тот, видать, с окна выпал и разбился. Я мальчишку по голове погладил, а время поджимает, я дальше побежал, школа уже видна была. Вдруг – бац! – темнота. Очнулся уже здесь. Чего мне такое приснилось, зачем – непонятно. А главное, к Каринке я так и не успел. Она меня, наверное, до сих пор ждет.

– Ой, Арменыч, я с тебя не могу. Это всего лишь сон. Как она тебя ждать будет, где? Во сне? …Пацана жалко. Ты хотя б спросил, где живет, родителей бы привел. Сам же говорил, что мальчишка рыдал без остановки, – помолчав, проговорил Петя.

– Котенка не воскресить, а Каринка ждала.

– Понятно.

– Чего тебе понятно, чего тебе понятно? – Старик неожиданно разозлился. – Говорю тебе русским языком: меня Каринка у школы ждала. Я опаздывал, и тут какой-то мальчишка с котенком. Смысл около него стоять? Наверняка через пару минут родители прибежали или соседи. У нас в Тбилиси знаешь какие соседи? Обязательно помогут, если что! К тому же детское горе недолгое. Завтра бы уже все забыл. И потом, это всего лишь котенок.

– Я разве чего говорю?

– Извини, – старик сгорбился, отвернулся, – нервы ни к черту. Темнота эта ужасно не вовремя. Мне до школы, где Каринка учится… училась, – поправился он, – минут пять быстрого хода оставалось. Так я ее и не увидел.

Петя оживился, приподнялся на локтях:

– Надо же, у меня тоже затемнение случилось, и тоже я после него здесь оказался. Хотя мне темнота кстати пришлась. Прикинь, стою я напротив того здорового таракана и даже палки в руках нет – лаек-то я разогнал, делись они куда-то. Схарчил бы меня в два жевка. Хавальник у него о-го-го был!

Он и дальше бы распространялся о тараканьем «хавальнике», но Арменыч, слушающий без особого интереса, его перебил:

– Вставай давай. Земля холодная, не лето и мы не в Тбилиси.

– Что да, то да, – согласился Петя, – хозяйство мне студить не с руки, оно мне еще пригодится.

С кряхтением он начал подниматься. Неловко подогнутая нога затекла и кололась неприятными иголочками.

– Эх, грехи наши тяжкие! Антон Павлович где, не в курсах?

Арменыч отрицательно покачал головой:

– Не видел. Джипы тоже куда-то исчезли.

– Ладно, – заключил Петя. – Перво-наперво домой, а кто где – разберемся потом.

Одинокий джип встретил их на полпути домой. Машина летела навстречу, словно опаздывая на пожар, и шлейф вьющейся за ней пыли предположению о пожаре весьма способствовал.

– Вот и Антон Павлович, – с удовлетворением произнес Петя. Ему страшно хотелось есть, пить, спать, причем все одновременно. В его мозгу то и дело всплывали сладострастные картины, где главными участниками были он и жареная курица, бесстыдно раскинувшая золотистые окорочка.

– Садитесь, – бросил Антон Павлович в окно, едва тяжелая машина остановилась. Ювелирно развернувшись, он погнал ее обратно в деревню.

– Какими судьбами? – поинтересовался Петя, удобно откинувшись на кожаном сиденье.

– Такими же, какими и вы. – Шеф Специального отдела явно был к болтовне не расположен. Однако после всего пережитого плевал Петя на мрачное настроение чекиста. Предвкушение близкого обеда тоже давало о себе знать.

– Небось гадость какая привиделась? – для затравки посочувствовал он.

Антон Павлович продолжал молчать, всецело сосредоточившись на дороге. Та то и дело подкидывала навстречу колдобины.

– Вы аккуратней ведите, – забеспокоился Петя, при очередном прыжке машины чувствительно приложившись к потолку. – Перевернемся – и привет.

– Пристегиваться надо. – Предположение Пети о возможной аварии ничуть его не обеспокоило.

– Правда, можно помедленнее? – попросил Арменыч.

Антон Павлович бросил взгляд на старика и сразу же сбавил скорость. Мало того, теперь он вел предельно аккуратно, притормаживая перед каждой ямой или колдобиной. Трясти стало гораздо меньше.

– Потерпите немного, – попросил он старика. – Сейчас доедем, и я вас сдам врачам. Все будет хорошо.

Арменыч упрямо покачал головой. Выглядел он и вправду не очень: бледный, с потухшим взглядом.

– Эй, эй, ты чего? – Теперь Петя тоже обратил внимание на состояние старика.

– Все нормально.

– Ничего не нормально! – Парню стало страшно: бледность старика на глазах приобретала синюшный оттенок.

– Нормально, – стоял на своем Арменыч.

Петя ему не поверил.

– Блин, че делать-то?

– Сейчас уже доедем. – Антон Павлович коротко переговорил с помощником. – Врачи нас ждут.

– Сердце шалит, – признался старик. Дышал он тяжело, словно выталкивая воздух из легких, а затем с трудом набирая его обратно. – Вы меня до дома довезите, я отлежусь немного и буду как новенький.

– Сидите спокойно.

В деревне с их приездом началась суматоха. Арменыча почти на руках вытащили из машины, положили на носилки и куда-то унесли. Все его попытки сопротивляться закончились ничем. Профессионально-бережные руки врачей обладали стальной мощью. Арменыч как-то сразу превратился в малого ребенка, которого взрослые могут бесцеремонно крутить и поворачивать, беззлобно прикрикивая.

– Фу, кажется, успели, – вздохнул Антон Павлович. – Крепкий старичок! Кто другой уже бы и свалился, а этот как огурец!