Аргар, или Самая желанная - Марина Ленникова

Хотя, это я преувеличиваю. Втолкнув меня в карцер, Нибас запер дверь и спокойно удалился, даже не подумав выдать мне какое-нибудь одеяло. В помещении оказалось довольно прохладно даже для меня – чистокровного кхара, как же тут симаррцы выдерживают?

Сделав несколько резких выпадов руками, я немного разогнал кровь. Размял мышцы, чувствуя, как от кожи начинает исходить тепло. Так уж мы устроены, что можем регулировать свой теплообмен, а не зависеть от окружающей среды. В этом нам крупно повезло. Лесварра и шагу ступить не могут без своих обогревателей – любят тепло, а при понижении температуры у них все процессы в организме начинают тормозиться.

В общем, почувствовав себя почти комфортно, завалился на пустую койку. Лег на спину, сложил руки за голову и уставился в потолок. Нибас прав, теперь можно немного и помечтать.

Скоро в девушке начнет действовать моя кровь. Лайе почувствует ко мне непреодолимое притяжение, которое даже не сможет осознать, потому что оно проявится на инстинктивном уровне. Интересно, сколько для этого понадобится времени? Торн? Дьют?

Неожиданная мысль заставила резко сесть. Шиззрак! Ей же может понадобиться моя помощь, если что-то пойдет не так. Надеюсь, Вилкрест додумался дать ей снотворное.

Запах лайе я учуял даже раньше, чем услышал ее шаги. Едва уловимая волна нежного аромата, от которого у меня напряглись все мышцы. Я повернулся к двери, чувствуя, что девушка приближается. Вскоре раздались ее шаги.

Она подошла вплотную к дверям, что-то пробормотала себе под нос. Странное дело, я не ощущал в ней ничего, кроме раздражения.

Услышал, как она возится в коридоре, потом в зарешеченном окошке появилось ее лицо, точнее, одни глаза.

– Эй? – хрипло позвала она, обшаривая карцер взглядом. Потом наткнулась на меня, и ее глаза подозрительно сузились. – Это ты капитан Донато?

От ее голоса мне стало еще жарче. Я перешел на поверхностное дыхание, охлаждая тело.

– Да, это я.

– Слушай, я тебе, конечно, благодарна за спасение моей жизни и так далее, и тому подобное. Но скажи, за каким чертом ты меня пометил?

– Пометил?

Улыбнулся, стараясь, чтобы улыбка выглядела добродушной, но девушке она, судя по потемневшему взгляду, не понравилась.

– Не вижу ничего смешного! – заявила лайе. – Кто тебе разрешил проводить надо мной брачный обряд, когда я в отключке? Или у вас не принято спрашивать у избранницы согласие?

– Согласие?

Не пойму, чего она хочет? Чтобы я сейчас же подтвердил на нее права? Так я же не дикое животное, делать это в таком месте… хотя, не отказался бы. М-м-м, как она божественно пахнет!

– Да! Согласие! Когда мужчина хочет жениться, он первым делом ставит об этом в известность свою избранницу. Делает ей предложение! А уж она решает, соглашаться ей или нет.

– Предложение? Оно не требуется, если я выбрал тебя. Зачем? – я недоуменно потер подбородок.

– Гр-р-р! – в ответ раздалось разъяренное рычание, и девушка ударила по двери.

А моя лайе с характером. Это даже интересно. И перестройка идет полным ходом. Вот уже и истинно кхарские нотки прорезались в голосе.

– Слушай ты, жертва генетики! – прошипела она с такой злостью, что я невольно восхитился ее темпераментом. – Скажи спасибо, что я сюда войти не могу, иначе б показала тебе «зачем»! Что ты сделал со мной? Почему я чувствую себя так, будто у меня все тело течет и плавится? Сколько это будет продолжаться?

– Точно не уверен, – я с довольной улыбкой пожал плечами. Судя по всему, у моей колючки третья степень адаптации. Что ж, осталось еще две. – Думаю, до следующего дьюта пройдет.

– Какого дьюта? Мне сейчас плохо! Как это прекратить?

Плохо? Но почему я не ощущаю этого? Как будто она под колпаком, сквозь который я не могу проникнуть.

Поднялся с койки и медленно, стараясь не спугнуть девушку, подошел к дверям. Встал так близко, что между нашими глазами осталось расстояние не больше ладони. Хотя, для этого мне пришлось нагнуться.

Колючка смотрела на меня так, словно мечтала перегрызть мне глотку, и от этой мысли я почувствовал возбуждение. Что поделать, необузданные дикарки моя личная слабость. Будет очень интересно ее приручать, пока она сама не станет есть из моих рук…

– Я поделился с тобой своей кровью… – тихо начал, поймав ее взгляд и понемногу усиливая внушение.

– Я уже сказала "спасибо"! – процедила она.

– …и поделился частью своей души. Энергетической сущностью, олицетворением моего "я".

– Только не надо мне втирать про священный обряд слияния! Это я уже слышала.

– Ты не понимаешь, – покачал головой, продолжая посылать в ее глаза успокаивающие импульсы. Подпустил в голос мурчащих, обволакивающих ноток. – Ты теперь часть меня, хочется тебе этого или нет. И остановить процесс, отменить или сделать обратимым невозможно. Ты – моя лайе.

– Не называй меня этой собачьей кличкой! У меня есть имя. Карина!

– Ка-ри-анн, – по слогам произнес я, смакую и катая на языке каждый звук, – тебя зовут как планету нашей системы. Знаешь, у нас есть такая легенда: в незапамятные времена жили Кхар и Вуатан, два брата. Они были великими воинами, но однажды не поделили девушку, Карианн. Каждый хотел обладать ею. Бывшие товарищи стали врагами, началась война. Но высшие боги наказали их, превратив Кхара в планету, Вуатана в звезду, а Карианн навсегда оставили между ними.

– Зачем ты мне все это говоришь? – она отшатнулась от окошка, разрывая зрительный контакт, зато я увидел ее лицо и то, как быстро мелькнул ее язычок, облизывая губы.

Судя по бесплодным попыткам, внушению моя лайе не поддается. Что ж, это несколько усложняет задачу по приручению…

– Говорю, потому что хочу тебя…

Ее глаза округлились, и в них загорелось искреннее негодование.

– Да ты, парень, извращенец! – выдала она, поплотнее запахиваясь в какое-то покрывало. – Даже не надейся, что тебе от меня что-то обломится! Ни твоя кровь, ни твоя "энергетическая сущность" не дают тебе прав на меня. И вообще…

Она вдруг сузила глаза, и я увидел в них мелькнувший огонек торжества.

– И вообще, у меня уже есть законный элоэйн! Вот! – выдала мстительно.

А потом развернулась и направилась прочь по коридору, бормоча себе под нос какие-то ругательства.

Едва она исчезла за поворотом, как я дал себе волю. Зарычав, засадил кулаком в дверь. На бронированной поверхности осталась вмятина.

– Витар! – процедил вполголоса, рассматривая сбитые костяшки. Ссадины затягивались на глазах. – Лучше тебе не возвращаться!

Сознание возвращалось волнами, то набегая, то отступая, пока я, наконец, не сообразил, что лежу с открытыми глазами и смотрю в потолок своей тюрьмы. Пол вибрировал, в ушах стоял гул двигателей, а все тело казалось ватным.