Золотая тигрица - Лариса Петровичева

— А если бы я отказалась? Что бы ты сделал?

Тобби швырнул салфетку на тарелку, и этот нервный жест убедил меня в том, что я играю с огнем. Поднявшись из-за стола, Тобби приблизился ко мне и опустил руку на мое левое плечо.

— Я бы сделал вот так и вот так, — сказал он и легонько надавил. — Это вынуло бы плечевой сустав из сумки. Боль такая, что ты потеряла бы сознание минут на пятнадцать, а за это время отец Герберт сделал бы свою работу.

Я вспомнила, как Тобби работал кинжалами, и каким бледным, словно высеченным из мрамора, было его лицо в те минуты. Мне не было страшно. Чувство, охватившее меня, было намного сильнее и ужаснее любого страха.

— Строптивая девчонка, — усмехнулся Тобби и, отойдя от меня, снова сел за стол и постучал вилкой по бокалу. Тотчас же появилась смуглая чернокосая служанка и принялась убирать посуду.

— Из огня да в полымя, — парировала я. — С одной стороны Эвгар. Я не понимаю, чего он хочет, что им движет. С другой ты. Для тебя я предмет в витрине. А единственный человек, который видит во мне живое существо, по всей видимости, умер. И что мне прикажешь делать?

Служанка метнулась в столовую с грязными тарелками и через несколько мгновений уже несла поднос с чайником, чашками и сладостями. Дождавшись, когда она уйдет, Тобби сказал:

— Ты моя, я тебя защищаю. Что в этом странного?

Его бледные щеки вновь стало заливать розовым — как в тот миг, когда командир отряда охраны короны нанес бывшему министру смертельное оскорбление.

— А потом найдется новый экземпляр в твою коллекцию. И что тогда будет со мной?

Некоторое время Тобби молчал и задумчиво смотрел в свою чашку. Левую часть его лица скривило презрительной гримасой, и я испугалась, что сейчас он выхватит очередной нож, припрятанный где-нибудь в потайном кармане, и пустит его в дело. Наконец, Тобби поднял голову, устало взглянул на меня и сказал:

— Я могу быть тебе хорошим мужем. Заботливым, любящим и верным.

— Проблема только в том, что я люблю другого человека, — прошептала я и сразу же поняла, что все погубила. Мне следовало держать язык за зубами, особенно с учетом того, что в глубине души Тобби очень ревнив и обидчив.

Ну вот, теперь про какую-то помощь с уничтожением проклятия можно окончательно забыть. Ты дура, Вера.

— Я понимаю, — кивнул Тобби и резко крутанул в пальцах чайную ложку. — Я видел, что ты лукавила тогда, в Медвежьегорске, — отложив ложку, он дотронулся до внешнего уголка левого глаза и сказал: — Когда ты врешь, то смотришь вправо и вниз.

Я сидела ни жива, ни мертва. Проклинала свой длинный язык.

— Ладно, — устало вздохнул Тобби. — Давай поговорим. Чего ты хочешь?

— Узнать, жив ли Дамьен, — выдохнула я. Тобби понимающе кивнул.

— Хорошо, отправлю письмовник товарищу. Вообще меня радует, что не перевелись благодарные женщины. Это дает надежду, что и мне ты будешь благодарна. Дальше?

— Держаться подальше от Эвгара.

Тобби вновь качнул головой.

— Очень благоразумно. Я знаю его с юности, но сейчас просто руками развожу, не понимаю, почему он настолько зациклился на тебе. Дальше.

Я помолчала пару минут, прежде чем сказать:

— Найти Бориса Виттакера раньше, чем это сделает Эвгар. Возможно, тогда мне станет ясно, почему Эвгар так себя ведет.

— Да, это было бы интересно, — согласился Тобби, но я сразу же поправила его:

— Не интересно, а порядочно. Борис — душевнобольной. И убивать его — это… — я замялась, подбирая слова. — Это грех.

Тобби ободряюще улыбнулся, и сейчас его улыбка была легкой и спокойной, словно он смог-таки подавить свое душевное напряжение.

— Как это мило, — произнес он и, отодвинув нетронутую чашку, поднялся и сказал: — Что ж, думаю, я смогу тебе помочь. Но завтра, все завтра, сейчас уже поздно.

Я тоже встала, чувствуя, куда он клонит, и не представляя, что буду делать. Плакать? Отбиваться? Поздно строить из себя невинность…

— Что ты имеешь в виду? — сухо сказала я, притворяясь, что не понимаю, и стараясь не смотреть вправо и вниз. Тобби улыбнулся, подошел ко мне и взял за руку с такой нежностью, что я ощутила мгновенный укол вины.

— Мы поженились сегодня утром, — мягко напомнил он. — И я не хочу, чтобы наш брак был фиктивным.

Возле дома был сад, по-южному пестрый и пышный. Ранним утром я вышла из дому, села на скамье под цветущим кустом плетистых роз и стала смотреть, как довольная красно-желтая птичка чистит клюв, устроившись на ветке апельсинового дерева.

У птички все было хорошо. Я собралась с силами и сказала себе: Вера, у тебя тоже все хорошо. Эвгар убил отца и брата, чтоб забраться на трон, он по какой-то причине одержим тобой, но в ближайшее время он тебя не достанет. У новоиспеченного монарха хватает дел и без поисков сбежавшей дамы сердца. Пока проклятие сохраняется, Тобби твой лучший друг, защита и опора — значит, надо быть милой и ласковой, больше улыбаться и не раздражать того, кто за две минуты убил дюжину профессиональных головорезов. Я вспомнила минувшую ночь и снова почувствовала укол вины.

— Вера, у тебя все хорошо, — сказала я вслух. — Все хорошо.

— Я рад, что ты это понимаешь, — произнес Тобби откуда-то сзади. Обернувшись, я увидела, что он стоит возле крыльца, подкидывает на ладони шарики письмовников и смотрит на меня так, словно я умудрилась подложить ему какую-то свинью.

— Что случилось? — спросила я. Тобби криво ухмыльнулся и прицельно швырнул мне на колени первый письмовник. Тот чирикнул и послушно развернулся, но читать я не осмелилась.

— Что случилось? — повторила я, и Тобби молча указал на послание: дескать, не задавай глупых вопросов и читай. Я опустила глаза к письмовнику и прочла:

«Дерек, старина!

Я безумно рад, что ты жив-здоров. Разговоры ходят самые невероятные. То ли ты покрошил в одиночку отряд охраны короны, то ли они тебя покрошили, то ли ты где-то на болотах, то ли уехал к черным дикарям. Твой письмовник — просто бальзам на мою старую душу. Ты мог бы не предупреждать: я никому не расскажу о том, что ты вышел на связь. Я слишком дорожу нашей дружбой, чтоб спускать ее в клозет.

Итак, по порядку. Принц Эван будет коронован через три дня, когда закончится малый траур. Он заявил, что будет скорбеть по отцу до конца жизни, но страну нельзя оставлять без владыки. Народ его уже обожает, дамы и девицы — натурально лишены последнего ума. Ну да это и неудивительно, Эван всегда был народным любимчиком. Хватило бы у него ума обойтись без резких скачков и перегибов!

Ходит осторожный слух, что ты увел у него любовницу. Если это так, то не могу за тебя не радоваться, Эван всегда выбирал хорошеньких и умелых. Да и вообще, дружище, тебе пора остепениться и жить не бобылем, а семейным человеком. Посмотри на меня, сколь счастлив я со своей законной мегерой!