Капитан повесился! Предполагаемый наследник - Генри Уэйд

– Что он вам сказал? – спросил он.

– Да просто болтали, чтобы скоротать время…

– Так, давайте без этого! Он говорил с вами о том же, о чем я стал расспрашивать десять минут спустя. Что он сказал, ну?

– Если вам все известно, то и говорить не о чем, – заявил бывший сержант-майор Эпплинг, поднялся и теперь возвышался над Лоттом. – Я должен вернуться к работе.

– Нет. Никуда вы не пойдете до тех пор, пока не ответите мне. И на сей раз мне нужна правда, Эпплинг. Сколько было времени, когда вы видели Карла Веннинга в субботу вечером?

– Я уже вам отвечал. И вообще мне все это надоело.

– Надоест еще больше, только в другом месте, если не скажете правду. Предупреждаю, Эпплинг: если не хотите, чтобы вас обвинили в соучастии в убийстве, лучше выложить все как на духу.

– В убийстве? – Эпплинг в замешательстве посмотрел на собеседника.

– Да.

– Но вчера вы об этом ничего не говорили. Просто сказали, что следите за свидетелем.

– Я и теперь скажу то же самое. Ладно, хватит, говорите правду!

– Но я уже все сообщил. И мне нечего больше добавить.

– Так вы по-прежнему утверждаете, будто видели Веннинга выходящим из театра в половине двенадцатого?

– Да. Он действительно выходил в это время вместе с остальными зрителями.

Лотт ощутил разочарование. Ведь он так надеялся опровергнуть эти показания!

– Ну а вчера вечером о чем вы с ним беседовали?

– Он спросил меня, видел ли я его в субботу вечером. И в какое время это было. Мол, ему надо точно знать, потому что он поспорил с другом. Тот не верил, что было уже так поздно. Вот и все, больше он ничего не сказал.

– И еще он просил вас ничего не говорить мне?

– Нет, о вас он и словом не упомянул. Ну вот теперь я рассказал вам все. Хотите верьте – хотите нет. Я должен вернуться к театру, иначе потеряю работу.

Не было смысла и дальше давить на этого человека: или он уже сейчас говорит правду, или продолжит лгать. Наверное, понимает, что ничего, кроме ареста, ему не грозит, но и для этого оснований у Лотта не было. Однако инспектор был неудовлетворен показаниями Эпплинга. Неужели ни в чем не повинный человек станет проделывать путь до Бирмингема с целью задать столь незначительный вопрос? А спор с другом? Предлога глупее не придумать! Но опровергнуть показания Эпплинга будет сложно, если он продолжит настаивать на своем. Не мешало бы выяснить, что он за личность, каков его характер, насколько он правдив. В полиции наверняка есть люди, хорошо с ним знакомые.

Лотт отправился на поиски какого-нибудь полицейского и вдруг вспомнил, что выяснил не все на служебном входе. Но нужно ли возвращаться? Могли ли люди, прибывшие в Бирмигнем только на этой неделе, рассказать ему о событиях прошлой субботы? Ну, разумеется… Лотт резко одернул себя, понимая, что спорит сам с собой просто потому, что ему не хочется продолжать там расследование – он чувствовал себя чужаком в этой подворотне за служебным входом, просто робел. И все же инспектор вернулся туда и не обнаружил никого кроме мистера Готтса, который, по утверждениям многих, ел, пил, спал, молился и умер бы на этом своем посту, когда придет его время.

Лотт приблизился к застекленной клетушке.

– Прошу прощения, – произнес он, – не могли бы вы сказать, был здесь сегодня сэр Карл Веннинг или нет?

Мистер Готтс поднял покрасневшие глаза от вечерней газеты, которую изучал.

– А что, должен был?

– Просто хотел спросить, проходил он сегодня через эту дверь или нет?

– Нет. Может, прошел через главную.

– Но вчера вечером точно проходил?

Мистер Готтс устало глядел на инспектора.

– Ты на что намекаешь? – строго спросил он.

Скользкий вопрос. Интуиция подсказала Лотту, что удостоверением размахивать не следует, однако он не мог рассчитывать на получение хотя бы мало-мальски ценной информации без какого-либо объяснения.

– Я частный детектив, – тихо и доверительно сообщил он. – Моего клиента очень интересует одно театральное мероприятие, на которое положил глаз сэр Карл Веннинг. Вот только клиент не уверен, займет ли сэр Карл в этом представлении ведущих актеров. И ему хотелось бы знать…

– Да пошел ты! Занят я, занят, не видишь, что ли? – И мистер Готтс снова уткнулся в газету.

– Но эта информация очень ценна для моего клиента, – многозначительно добавил Лотт.

Газета слегка опустилась. Мистер Готтс взирал на банкноту в десять шиллингов, которую сжимал в пальцах Лотт.

– Что он хочет знать? – наконец спросил он.

– С кем вчера приходил повидаться сюда сэр Карл.

Мистер Готтс молча протянул руку и, ухватив банкноту, сунув ее в верхний кармашек жилета, откуда торчали ручка, карандаш и расческа.

– Повидаться с девушками, – произнес он.

– А не могли бы вы назвать их имена?

Мистер Готтс поскреб седеющие волосы, торчавшие из-под старой шляпы-котелка, в которой, как все считали, он ел, пил, спал, молился и прочее.

– Разве запомнишь тут имена всех девчонок, которые входят и выходят? – вздохнул он. Мистер Готтс явно поднаторел в искусстве создавать интригу. – Нет, точно не скажу, с кем он там приходил повидаться прошлым вечером. Строго говоря, посторонним сюда вход запрещен, ну разве что по какому важному делу. Но сэр Карл всегда был постоянным клиентом нашего театра, и директор лично приказал мне пускать его, когда он захочет. Я одно знаю: вчера вечером проводить его выходили две девушки. И было это перед самым началом представления. Я еще сказал им, чтобы быстрее бежали назад. Они были уже в костюмах.

Лотту такое и в голову бы не пришло, даже если бы он видел эту сцену лично, но общая картина начала проясняться.

– Как их зовут?

– Мисс Пил и мисс Уилтерс. – Мистер Готтс усмехнулся. – Актрисы. Отлично справляются с представлением, там, где надо наобещать и обмануть.

Лотт задумался о следующем шаге. Ему совсем не хотелось проводить еще один день в Бирмингеме, но позволить себе упустить возможный источник информации он не имел права – необходимо поговорить с этими девушками.

– А нельзя ли мне войти и пообщаться с юными леди?

Мистер Готтс с сожалением взглянул на него.

– Никак невозможно, – ответил он. – Я же место потеряю, если пропущу вас.

– Тогда как же я могу их увидеть?

– Можете увидеть, если зайдете с центрального входа и заплатите восемнадцать пенсов за билет.

– Да, но мне хотелось бы побеседовать с ними наедине!

– Тогда почему бы вам не пригласить их на ужин? Должны же девушки что-то есть.

Подобная мысль Лотту в голову