Шели. Слезы из пепла - Ульяна Соболева

* * *

Меня вернули во дворец, но уже не в мою спальню, а в другое крыло, в полуподвал, где жила вся прислуга. Скорей всего мою комнату уже отдали его новой пассии. Рядом с его покоями, чтобы мог входить к ней и брать её, когда захочет. Как когда-то со мной.

Конечно условия для жизни отличались от таковых у наложниц Аша, но все же это нельзя было сравнить с тем кошмаром, который творился на заднем дворе в бараках нижних рабов. Еще одна мелкая ступень иерархии.

Здесь всем заправляла Альбина, высокая, полноватая смертная с длинными медными волосами и обильными веснушками на лиц, которое скорее было похоже на сплошное рябое пятно. Я узнала её — это та самая грубоватая баба, которая днем раньше сплетничала обо мне со своими подругами при мне же, осуждая меня. Когда Тиберий привел меня к ним, я снова увидела неприкрытую ненависть в их глазах. Они сменили несколько хозяев и уже ничего не боялись, они могли только презирать и ненавидеть, приспосабливаясь к любым условиям. Я слышала, как она недовольно ворчала, что теперь среди них будет болтаться шлюха, которая в немилости у хозяина, а значит его гнев может пасть и на них. Я понятия не имела, что она имеет ввиду и каким образом отношение Аша ко мне может навредить им, но видимо, это была лишь причина высказывать свое недовольство вслух.

Она ткнула мне в руки постельное белье и одежду, когда Тиберий оставил меня с ними и ушел. Теперь женщины осматривали меня с ног до головы, а потом Альбина усмехнулась и сказала:

— Ты худосочная оборванка, понять до сих пор не могу как так долго пробыла в его постели, чем приворожила его? Может ты ведьма?

Она обошла вокруг меня, а потом подперла пышные бока руками:

— Так вот, здесь тебе не верхние этажи, милая. Здесь вкалывают и отрабатывают каждый кусок хлеба, поняла?

— Конечно поняла, — огрызнулась я, — за кусок хлеба нужно вкалывать, пока другие отъедают зад на хозяйских харчах, имея доступ к пищевому складу.

Я видела, как покрывается красными пятнами ее лицо, она склонилась ко мне:

— Лучше не зли меня, ведьма.

— Не то что?

— Не то будешь драить только уборные и выносить помои. Работу здесь распределяю я.

— Страшно, — усмехнулась я. Ее б в бараки на заднем дворе, и она бы поняла, что такое страшно.

— С завтрашнего дня приступишь. Соринку увижу — останешься без ужина.

Ида, покажи ей комнату. Эй, белобрысая, вымоешься там и возвращайся на кухню, сегодня хоронят Лама — будет прощальная панихида, у нас много работы. Будешь увиливать нажалуюсь Тибу и узнаешь вкус плети н своей изнеженной коже.

Ида худощавая, высокая брюнетка с очень большими темными, бархатными глазами и тонкими губами. Она напоминала мне перепуганную и загнанную лань. Женщина повела меня по помещению с низкими потолками, освещая дорогу факелом.

— Ты не слушай её. Альбина неплохая. Она просто боится, что из-за тебя у нас будут неприятности.

— Какие? — тихо спросила я, следуя за ней и стараясь не отставать.

— Не знаю, но могут быть. Она уже давно здесь, с самого рождения. Знает Хозяина и его выходки. Она редко ошибается. В прошлый раз, когда сказала, что будут неприятности — так и было.

Потом резко повернулась ко мне:

— Из-за тебя.

Я остановилась, прижав к груди постельное белье и полотенце.

— Из-за меня?

— Да, он тогда сожрал несколько служанок, остальных забили до смерти. Говорили, что он разозлился из-за непокорной белокурой наложницы и сорвал зло на нас — рабынях.

Я вспомнила телегу с телами девушек, которую мне показал когда-то Ибрагим и вздрогнула.

— Идем, не стой здесь. Времени в обрез, а на кухне работы по самое горло. Невзлюбит тебя Альби и превратит твою жизнь в ад. Ты лучше язык за зубами держи, и она скоро забудет.

Моей комнатой оказалась маленькая коморка с кроватью, тумбочкой, стулом и зеркалом.

В ящике лежало несколько одинаковых платьев, расческа и два полотенца.

За узкой дверью я нашла ванную комнату, где с трудом умещался душ и шкафчик. Я поморщилась при виде плесени на стенах и потрескавшегося кафеля, но, когда стянула с себя дранные, вымазанные в грязь и кровь тряпки, ступила босыми ногами на холодный пол, открутила оба крана, и теплая вода потекла по воспаленной коже, от наслаждения чуть не застонала. Я растирала себя так яростно, что казалось из-под мочалки посыплются искры. Вытерлась на скоро полотенцем и, натянув на себя платье из грубой серой ткани, расчесала волосы гребнем, заплетая в косу. Подошла к окну, которое уныло виднелось в стене, прямо под потолком, подтянула стул и залезла на него, стараясь разглядеть, что происходит снаружи, но до меня доносился лишь грохот барабанов и звуки погребального горна. Зато я увидела, что мои окна выходят на сторону казарм и сердце забилось чуть чаще. Арис! Он совсем рядом! Может я даже смогу видеть его издалека.

В дверь настойчиво постучали.

— Шели! Давай быстрее! Не зли ее. Она запрет тебя в комнате и действительно оставит без ужина. Это её царство. Никто не спускается сюда и никому нет дела до того, что здесь происходит. Помрешь с голоду. Одна чуть не померла в прошлом году, когда разгневала Альби.

Я спрыгнула со стула, отворила дверь и пошла за Идой. Постепенно мною овладевало странное спокойствие, я наконец-то перестала дрожать. Мысль о том, что Арис где-то рядом давала мне силы. Ради ребенка можно вытерпеть что угодно. Все не так ужасно, как мне казалось. Пока Арис рядом и он жив — никто не сможет сломать меня. Я должна думать только о нас двоих и о том, как выбраться отсюда.

Ближе к полуночи я уже с трудом чувствовала руки и ноги, таская тяжелые кастрюли с кипящим варевом, подносы и блюда. Пока не появилась Альбина и не обвела всех яростным взглядом.

— Приехал отряд с Пустоши, требуют прислугу наружу, не хватает им, видите ли.

Я не сразу заметила, как побледнели женщины, как с отчаянием смотрели на Альби, которая пронизывала нас блеклыми, серо-зелеными глазами навыкате. Ее веснушки стали ярче в несколько раз, а щеки полыхали заревом. Только я видела не ярость, а страх. Альби боялась за себя, прикрывая этот ужас гневом. Ей приказали и пришлось выполнять. Я уже давно не испытывала симпатии к кому бы то ни было здесь, зная, что своя шкура всем дороже. Мир вывернутый наизнанку всеми пороками и грехами наружу, где благодетель и есть самый страшный порок, который утащит тебя прямиком в горящее пекло мучений. Я никогда не забуду ни немую девочку с мертвым младенцем, ни надсмотрщика, который поплатился за то, что помогал мне. Потому что нет ни Ада ни Рая. Все это выдумки самих людей, которые и не подозревают, что Ад и Рай живут в них самих.

Как и Дьявол с Богом.

«— В каждом человеке идёт борьба, очень похожая на борьбу двух волков. Один волк представляет зло — зависть, ревность, сожаление, эгоизм, амбиции, ложь. Другой волк представляет добро — мир, любовь, надежду, истину, доброту и верность.