Катастрофа в подарок - Галина Колоскова

— Так никто никогда не признавался тебе в любви? Это так странно, ты очень привлекательная.

Полы кофты, натянутые учительницей на кулаки, трещали; большие пуговицы встали дыбом, изображая соски возбуждённой макаки.

— В трезвом виде — да, но я слишком стеснительная, чтобы принять настойчивые ухаживания, а в пьяном — чересчур агрессивна или впадаю в спячку.

Она нервно хихикнула, отгоняя внезапное видение с вовсе не хрустальным гробом и Белоснежкой внутри.

— Некрофилы к счастью не попадались. Со мной нелегко установить контакт. Домой привести никого нельзя: Надежда надёжнее цербера охраняла мою невинность. Не факт, что зять согласится содержать родительницу жены с дебильным животным в придачу. Это путаны то, что между ног называют «кормилицей», для мамы оной была надёжная перегородка.

В голову биологички всё же прорвалась фантазия: Иванов с перфоратором между ног пытается пробиться сквозь закаменевшее от времени препятствие к разврату. Стало понятно, отчего наутро болело всё тело. Как же должно быть её в этот момент колбасило, похлеще, чем в приступе эпилепсии. Ручки ножки врозь и трясущаяся голова с выпученными глазами и перекошенным ртом, бьющаяся о подушку. Она тяжело вздохнула, с сочувствием произнеся:

— Льву должно быть пришлось нелегко.

Иванова рассмеялась:

— Это я уже поняла. И что, не нашлось никого, кто до него не побоялся бы трудностей?

— Был один, что через две недели сказал «ты моя прелесть» и даже сделал попытку залезть ко мне в трусики в беседке перед домом родителей. Но его утащили друзья и накачали спиртным так, что того тошнило всю ночь. А наутро он улетел на постоянное жительство к отцу, и больше я его не видела.

Байкерша резюмировала в убедительной, как железный лом, форме:

— Любовь, вернее, желание совокупиться разбилось о расстояние.

— Да, и более я попыток не делала, решив, что всё придёт само, а нет — так и не надо. Я не первая и не последняя. Под всякую сволочь ложиться не стану… — Наталья рассмеялась и добавила: — Сволочь сама на меня улеглась…

— И даже «монашеские» одежды его не остановили.

Усмешка в зелёных глазах задела самолюбие Сидоровой.

— Вчера я была совершенно другой, — поспешно возразила она.

— Это я помню. А что случилось с твоим нарядом сегодня? Неужели нравится такой вид или ты собиралась после уроков податься в церковь замаливать грех?

Биологичка ещё сильнее оттянула край жакета.

— Камуфляж, чтобы Лев не приближался.

— Помогло? — с сарказмом произнесла Илона, прекрасно знающая натуру мужчин: недоступная цель охотника лишь распаляет.

— Не обижайся, но твой брат — маньяк! Он так похотливо смотрел на меня в этом наряде, брр… — Наташа брезгливо скривилась. — Под его взглядом я чувствовала себя изнасилованной похлеще, чем тапки Пусиком, а косоглазый — ещё тот извращенец.

— Вот тут я вступлюсь за Льва. Он не маньяк. Просто сейчас ты похожа на его учительницу начальных классов, фотографии которой есть в семейном альбоме. На всех снимках беззубый рыжик тесно прижимается к дарительнице первых знаний.

— Господи, он уже тогда был озабоченным! — Наташа округлила глаза, представив себя с задранной юбкой, лежащую лицом вниз на скрипучем столе в пустом классе, и пыхтящего сзади Эдика Рукоблудова. — Кошмар! Он трахался с пожилой женщиной?

— Вовсе не со старушкой, тогда все учителя одевались строго. Для мальчиков их преподавательницы всегда объекты сексуального желания. Переспать не успел: бедняжка умерла от сердечного приступа, не дожив до его полового созревания.

Мгновенно избавившись от видения, Сидорова облегчённо выдохнула:

— Хоть кому-то повезло.

— Ты не права! Никто никогда не обижался на Льва, думаю, и Тамара Николаевна осталась бы им довольна, — байкерша рассмеялась, представив округлённые глаза юного плейбоя, встретившего предмет онанистических грёз через десяток лет, — если бы дожила до памятного дня, сохранив сексуальную притягательность. Ты выглядишь старше своих лет благодаря причёске и этой одежде, а ей уже тогда было в районе сорока.

— Получается, я — первая из недовольных?

— Наверное, если при этом всё помнишь.

Наталья вздохнула. Что ничего не забыла, она утверждать не могла. В провале памяти можно было обвинить директора, если бы утренняя версия о его инопланетном происхождении нашла подтверждение. Она не раз видела в фильмах, как представители внеземных цивилизаций проделывают это. Учительница внимательно пригляделась к Ивановой. Та уже надела шлем и, перекинув ногу через железного монстра, в нетерпении постукивала пальцами по обтянутому кожей колену.

Натянутая до предела кофта неудачливой «маскировщицы» выразила протест, с вызывающим треском ломающейся пластмассы отринув один из «сосков». Пуговица с силой ударилась о байк, с металлическим вздохом отрикошетила в стоящий рядом «мерседес». И, без зазрения совести впилась гладкой гранью в водителя, вышедшего из припарковавшегося ярко-синего «Феррари».

Илона, узнавшая чела подвергшегося «бомбардировке», дёрнула Наташу за юбку и прошипела:

— Срочно сваливаем отсюда!

Сидорова поспешно натянула на голову пластмассовую защиту и прыгнула позади байкерши, вцепившись напряжёнными пальцами в защищённую плотной курткой талию. Она успела подумать, что заботливый «муравей»- пришелец никак не мог приходиться сородичем «осьминогу», а значит, её беспамятству должно быть иное объяснение. Железный монстр зарычал, оставляя чёрную дорожку горящей резины и, стремительно рванул со стоянки.

Мужчина, потирающий ушибленный бок, с недоумением уставился на стреляющий «мерседес». Однако не заметил в нём ни террориста-водителя, ни пассажира восточной наружности. Он оглянулся на звук удирающего мотоцикла.

— Илона, зараза, всех готова убить! — Пострадавший узнал байк Ивановой, но вот длинные ноги, принадлежащие её подруге, показались ему незнакомыми. — Это не долбанутая хохлушка, гоняющая с ней по М. ску, но тогда кто? Нужно узнать…

Почитатель виагры, регулярно закрашивающий седину чёрной краской, почтенный родитель двух взрослых сыновей плотоядно улыбнулся:

— Расспрошу сегодня Карла за ужином в клубе, — и снова почесал, но уже совсем другое место.

Девушки не могли видеть, как из окна мужского туалета за ними внимательно наблюдал Потапов. Потомок вольных стрелков из Сибири не носил штанов из оленьей шкуры, дарящих свободу не только движениям ног, но и укрытым за складками гладкой кожи чреслам. Тесные плавки, надетые под эластичные бриджи, сжимали хлопковыми объятиями круглые «сокровища», полные частичек новых отпрысков крепких «сибиряков».

Михаил раз за разом прокручивал в голове момент тесного контакта круглой коленки Натальи с «инкубатором» сперматозоидов Иванова.

Картинка гримасы боли, исказившей мужественное лицо друга, не выходила из головы юриста. Он осторожно почесал немалую выпуклость между ног и высказал вслух мучавшие мозг сомнения:

— И оно мне надо? Взрослый мужик, единственный наследник по мужской линии, а ввязался в сомнительное пари, как глупый пацан.

Он, представив, как ставшее острым колено врезается в его собственную плоть, тихо простонал и вскинул взгляд