Рай беспощадный - Артем Каменистый

Он и взял. Для начала шумно обделался: или до этого некогда было грязными делами заниматься, или еще не все запасы успел израсходовать. Затем заорал так, что у Макса едва не заложило уши. А потом, рывком выскользнув из цепких лап диксов, неведомым образом мгновенно оказался на площадке.

Максу доводилось слышать, что от страха в человеке иной раз просыпаются дремлющие силы, но увидел такое впервые.

На несколько мгновений все замерли: люди были ошарашены — уже попрощались с товарищем и вдруг он чудесным образом спасся; диксы, видимо, не могли поверить, что остались без уже схваченной добычи. Замерли внизу, разинув рты, будто недотепы-рыболовы, упустившие рекордного сома, недоуменно уставились на грязные джинсы и шлепанцы, оставшиеся в их лапах. Но, увы, долго это не продлилось: опять дружный вой с нотками разочарования; затем стремительный рывок всей четверки наверх.

Копья у Макса больше не было — он приготовился встречать врагов топориком. Но его опередили — и Дина, и Жора не подкачали: дружно ударили в переднего, самого прыткого дикса. Да только без толку — не обращая внимания на раны, он продолжал карабкаться наверх. Глаз вылетел из глазницы, руки, плечи и голова покрывались новыми кровавыми отметинами, но с тем же нулевым эффектом.

— Сильнее бейте! Вниз его столкните! — заорал Макс.

Сбоку показался Серж. Легко опершись на больную ногу он, вскинув копье над головой, ударил дикса так, что тот наконец не удержался — покатился вниз, сбив по пути второго.

— Вот так их надо! — торжествующе хохотнул парень и повторил свой прием против следующего.

Парочка оставшихся в этот же миг сделала рывок наверх. Серж не успел нанести удара — цепкие руки, скорее уже лапы, вцепились в древко. Макс сейчас больше всего боялся, что тот останется безоружным и беспомощным, — этот раненый измотанный парень действовал сейчас лучше всех них, вместе взятых. Поэтому, не раздумывая, подался вперед, взмахнул топориком. До дикса не достать, но зато можно достать до его рук, вцепившихся в копье.

Удар. Неудачно. Еще удар. А этот уже лучше: пальцы твари отлетели в сторону. Спасая оставшиеся, монстр дико взвыл, бросился в сторону, увернувшись от копий Дины и Жоры. Но не слишком удачно — костяное лезвие глубоко пробило бок. Впрочем, дикс не обратил на это внимания — ухватил верещащего Чукчу, так и оставшегося сиднем сидеть на самом краю площадки, потащил его вниз, помогая приятелю — тот успел вцепиться. Чем-то им этот трусоватый типчик понравился, раз так упорно пытаются прихватить его с собой. А он, растратив на тот последний рывок все силы до последней капли, даже не сопротивлялся — только продолжал орать. Обреченно, на одной ноте, с усталой хрипотцой.

Макс опять ухватил его за руки, собираясь отстоять товарища еще раз, но безуспешно: все те, кого только что отбросили вниз, дружно вцепились в вопящего парня и потянули его так, что вслед за ним и Макса сдернули. Тот успел выставить руку, остановился на полпути, ударившись подбородком о скальный выступ до искр перед глазами. Оглушенный, успел увидеть, как четверка гадов утаскивает Чукчу во мрак. Один из них обернулся, продемонстрировав на миг лицо.

Макс похолодел. Женщина. Обычная женщина. Черты лица почти не изменились: тонкие — про такие говорят «интеллигентные». Очень похожа на его учительницу по истории, только очков в ажурной оправе не хватает. Одежда, некогда строгая, заскорузла от грязи и соли, зияет прорехами — из одной бесстыдно свешивается грудь. И волосы, свалявшиеся до состояния войлока. И взгляд безучастный, равнодушно-мертвый — нечеловеческий.

Попытался подняться на колено, но не позволили — Жора с Диной дружно ухватили его за ноги, потащили наверх, не обращая внимания, что он при этом волочится по скале, зарабатывая царапины и ссадины. Макс рвался назад, но тщетно: сопротивляться в таком положении было неудобно.

И лишь оказавшись наверху, заорал:

— Да вы что?! Они Чукчу утащили! Бегом за ним!

Серж ухватил за руки, начал злобно орать в ответ, брызгая слюной в лицо:

— Заткнись, идиот! Все уже! Его рвут! Ты слышишь?! Уймись, сказано! Герой с дырой! Их пятеро — нам все равно не отбиться! А так они одного взяли — и теперь уйдут! Они всегда так делают, когда босса нет, а босса, похоже, нет! Все! Хватит орать: новые могут на шум набежать!

Макс было дернулся в другую сторону, пытаясь вырваться, но окаменел — в ночи раздался нечеловеческий по силе вопль. Такой звук человеческая глотка может исторгнуть лишь в одном случае: перед смертью. Крики Чукчи как обрезало, и почему-то вспомнился Большой — будто перед глазами стоит. Такой, каким он видел его в последний раз: в крови, с безжизненными глазами.

— Вот и все, — как-то нехорошо, неправильно, будто со скрытым злорадством и нескрываемым облегчением, произнес Мишка.

* * *

Серж не обманул: диксы действительно больше не полезли. Сперва долго возились в темноте: плескались, чавкали, что-то с треском рвали, повизгивали и громко хрустели. Затем попросту ушли в ту же сторону, откуда появились.

Макс больше не стремился к подвигам, но Серж, будто не доверяя, торопливо, давясь зловещими словами, смакуя каждую кровавую подробность, рассказывал о повадках диксов. Вспоминал омерзительные истории, как при неожиданных нападениях им часто отдавали самого младшего, чтобы выжили оставшиеся; и про загадочных боссов, редко вступающих в бой, но в присутствии которых кровожадность монстров удесятерялась.

Макс даже слушал его… но так, краем уха. Врага надо знать — хотя и тошнит от таких рассказов, но пускай говорит.

Сержа он возненавидел…

Остальные благоразумно помалкивали — будто понимали, каково у него сейчас на душе. Хотя откуда им знать? Просто настроение у народа не то, чтобы болтать.

Под утро, когда Серж угомонился и, свернувшись чуть ли не бубликом, заснул, подрагивая от прохлады и лихорадки, Дина не выдержала — поднялась, присела рядом с безмолвным Максом, положила копье под рукой, еле слышно произнесла:

— Это друг твой был?

Макс еле заметно покачал головой, затем пояснил:

— У меня здесь нет друзей.

Помолчав, Дина осторожно высказала свое мнение:

— Это плохо.

— Я здесь только неделю пробыл.

— Все равно плохо.

— За эту неделю я два раза видел, как человек гибнет, — неожиданно для самого себя выдал Макс.

Дина кивнула:

— Я понимаю: к такому здесь нельзя привыкнуть.

— Я его за руки держал. Сам не понимаю, как выпустил. Ведь я должен был удержать — он бы живой остался!

— Нет.

— Да! Когда его первый раз стащили вниз, я ведь смог отбить. Вы помогали, но все равно смог.

— Нет. Первый раз диксы ошиблись — не туда бросились, и только один наверх полез сразу. И мальчик ваш, когда его схватили, смог рвануться очень хорошо. Такое бывает с людьми — от страха силы прибавляется. А потом… в конце… Его тогда все схватили — все пятеро. Место неудобное было — одновременно трудно копьями бить. Выступов много в скале. Да и перепугались мы сильно. А он просто сдался — перестал сопротивляться. Не хватило у него сил. Нет, Максим, ты ни в чем не виноват. И никто ни в чем не виноват. Это ведь диксы… Убивать они умеют…