Оноре де Бальзак - Анри Труайя

На создание этого романа автора вдохновил его собственный, вполне реальный, неудавшийся роман с маркизой де Кастри. В нем речь идет о наказании, которому Тринадцать подвергают прекрасную, надменную, распутную женщину, которая остается безразлична к любви генерала, маркиза де Монриво. Полгода удерживает она его подле себя, не позволяя выйти за рамки простого ухаживания. Измученный генерал организует похищение герцогини, мечтая заклеймить ее каленым железом, дабы спасти от этой отравы другие сердца. Она не дрогнула перед лицом столь варварской расправы, напротив, видит в ней свидетельство исключительной любви: «Обозначив таким образом, что женщина принадлежит тебе, приобретая в рабыни душу, носящую это красное клеймо, ты не сможешь больше расстаться с ней, ты навсегда будешь принадлежать мне». Происшедшее заставляет ее по-иному взглянуть на свою жизнь, признать суетность и тщету общества, к которому принадлежит, герцогиня решает уйти в монастырь, откуда ее пытается вызволить Монриво, полагаясь на помощь Тринадцати. Увы, он приезжает слишком поздно, возлюбленная умерла. Опасное приключение закончилось, на руках у генерала только мертвое тело. Один из его раздосадованных товарищей процедит сквозь зубы: «Это была женщина, теперь – ничто». – «Да, – ответит Монриво, – теперь это только стихотворение».

Бальзак писал это произведение, пылая жаждой мести, изобличая женское притворство и эгоизм аристократического общества. Ночами поддерживал себя и спасался ото сна крепким кофе: контракты, под которыми он так неосторожно направо и налево ставил свою подпись, вынуждали работать на пределе сил. Помощь и утешение приносила дружба, почти всегда с женщинами, с легкой дымкой любви. В его ближайшем окружении на деле не было мужчин, ни с кем не было по-настоящему братских отношений, никому не мог он довериться, ни на кого опереться. У автора «Тринадцати» не было ни одного товарища-мужчины. Помощь, привязанность, преданность шли от женщин: госпожа де Берни, бывшая больше чем любовницей, почти матерью, Зюльма Карро с ее порой грубой откровенностью, в чьей поддержке он мог быть уверен, сестра Лора, с детства понимавшая его с полуслова, покинутая им и обиженная герцогиня д’Абрантес, Иностранка, с которой он теперь переписывался. Их милые лица и чудные голоса призывали собраться с силами, вдохнуть поглубже, отказаться от кофе. Зюльма Карро упрекала Оноре в неблагодарности – он должен быть счастлив в окружении стольких верных и тонких почитательниц: «Вы непрестанно жалуетесь на отсутствие женской привязанности, вы, чьи самые плодотворные годы были освещены присутствием самой благородной, самой бескорыстной женщины [госпожи де Берни]. Посмотрите вокруг, найдите хотя бы трех мужчин, которым так бы благоволила судьба». Раз уж ему так хочется жениться, советует поискать невесту за пределами мира богатых, где все выставляется напоказ. Если хочет преуспеть как литератор, упрочить свое имя, которое прозвучало, но не принесло пока настоящей славы, пусть откажется от услуг Эмиля Жирардена: «Он – спекулянт, а такого рода люди не пожалеют и собственного сына. Они жестоки, в этом мне самой пришлось убедиться… Можете обойтись без него – попробуйте, нет – будьте осторожны». И добавляет для ясности: «Если бы рядом с вами всегда были простые, добросердечные люди вроде нас, вы были бы счастливее, хотя краски ваших произведений, может быть, стали менее яркими». Она даже предлагает представить его «прекрасной кузине», которая, как ей кажется, стала бы решением проблемы. «Это статуя, которую нужно оживить, у нее вполне провинциальное воспитание, хорошее приданое и желание оставаться в провинции месяцев девять. Если вам нужны только деньги, она подходит. Достаточно ли этого для любовного пыла? Вопрос остается открытым».

Но никакая «прекрасная кузина» Бальзаку не нужна, он любит Иностранку, и у него полно дел. «Я завален работой, – отвечает он. – Живу как заведенный. Ложусь с курами, в шесть-семь часов вечера, в час ночи меня будят, работаю до восьми; после этого сплю еще полчаса-час; затем съедаю что-нибудь не слишком существенное, выпиваю чашку крепкого кофе и снова принимаюсь за работу, до четырех; принимаю посетителей, иду в ванную или, наоборот, выхожу из дома, а после ужина ложусь. Я не могу нарушить этот распорядок в течение нескольких месяцев, иначе не справлюсь с обязательствами. Доходы растут медленно, долги – огромны и никак не убывают. Но теперь у меня появилась уверенность в приобретении большого состояния, надо только подождать, работая не покладая рук года три. Надо многое переделать, исправить, привести в порядок. Работа неблагодарная, бесконечная, не приносящая сиюминутного дохода… Работа и мысли о жизни в денежном эквиваленте полностью меня поглощают. Я слишком много работаю и слишком измучен, чтобы позволить проснуться скрытым огорчениям, которые съедают мое сердце. Быть может, я откажусь от своих взглядов на брак и смогу отказаться от многого из того, что сейчас требую от женщины». Доктор Наккар продолжал настаивать на отдыхе, Оноре, уступив просьбам Зюльмы Карро, решает провести недели три в апреле – мае в Ангулеме.

Его возвращения ждут разъяренные издатели Гослен и Мам, обвиняя в том, что он нарушил обязательства, отдав в новый журнал «L’Europe littéraire» свою «Теорию походки», соединившую медицинские аспекты с философскими, и готовя для этого же издания новый роман «Евгения Гранде». Мам полагал, что подобный обман граничит с мошенничеством, а потому подал на Бальзака в суд, занимавшийся коммерческими тяжбами. Возмущенный писатель вихрем ворвался в типографию и разгромил набор «Сельского доктора». Этот необдуманный поступок заранее настроил против него судей. Возможные последствия приводят его в ужас, он просит вмешаться герцогиню д’Абрантес, чьи «Мемуары» издавал тот же Мам. Она соглашается взять на себя миссию дружеского посредника, уверяет Бальзака, что защищала его, как сестра любимого брата, и призывает прийти как можно скорее, возобновив традицию их длинных бесед на политико-литературные темы. Он отклоняет приглашение, даже упрекает, что расхваливала Маму «Сельского доктора», которого этот отвратительный эксплуататор должен на днях напечатать. «Вы оказали мне печальную услугу, заговорив о моем произведении с этим подлым мучителем, носящим имя Мам, чей вид сулит кровь и разорение и кто к слезам обиженных им мечтает добавить горести бедного трудящегося человека. Он не может разорить меня, так как у меня нет ничего, он пытался опорочить меня, причинить мне боль. Я не иду к вам из боязни встретить этого висельника. Каторжникам отменили клеймо, но перо навсегда отметит печатью бесчестья этого скорпиона, принявшего человеческое обличье». Тем не менее «скорпион» выигрывает дело. Назначенные судом посредники 27 августа 1833 года подтверждают, что Бальзак проявил недобросовестность, потратив восемь месяцев на «Сельского доктора», и дают ему четыре месяца, чтобы закончить новый роман «Три кардинала». В противном случае ему придется выплатить издателю три тысячи восемьсот франков. Но это же позволит ему впредь самостоятельно распоряжаться авторскими правами.

После такого несправедливого решения остается надеяться только на успех «Сельского доктора» в качестве успокаивающего средства. Роман поступает в продажу 3 сентября 1833 года. Автор вполне доволен своей работой и гордо заявляет Зюльме Карро: «Вы прочтете это восхитительное творение и поймете, что было со мной. Клянусь честью, теперь я могу мирно умереть, я сделал для своей страны великую вещь. На мой взгляд, эта книга стоит больше всех принятых законов и выигранных сражений. Это – Евангелие в действии».