Лесные духи - Александр Прозоров

— Ты ее не выбрасывай, — предупредил Мощный Волк. — Больно хороша. Копни ямку, сложи, полей водой. Пусть отмокает.

Вскоре после полудня мастер уже проделал в земле нору размером с обхват, с ровным дном и хитро изогнутым верхом. Вниз он неторопливо вбил плоскую речную гальку, где-то с кулак размером и поднялся:

— Ну, я все сделал. Пойду к огню.

— Заносим! — дождавшись этого, скомандовал Черный Стриж. Парящий Коршун подхватил ствол возле комля, вождь — у вершины, и вдвоем они уложили ошкуренную ель через яму наискосок, на земляные холмики, еще вчера хорошо утрамбованные малышней. Дальше все было совсем просто: слеги охотники рассыпали одним концом на ствол, другим на землю, поверх бросили старые циновки. Девочки, разобрав размокшую в яме глину, быстро замазали ею циновки — чтобы не протекали.

Разумеется, хороший дождь такую замазку быстро бы разбил тяжелыми каплями и смыл — но как раз от такой опасности и спасал толстый слой камышовых листьев и стеблей, насыпанный поверх нижней крыши. От ветра камыш прижали еще десятком жердей, палок и гнилого валежника — для такого дела и гнилой вполне годился.

Могучий Саблезуб попытался заглянуть внутрь — но его неожиданно поймал за руку отец и недовольно спросил:

— Чего ты тут делаешь? Только мешаешься. Иди, мясо для котла принеси. Мощному Волку одному тяжело.

Юный охотник послушался, и что там происходило дальше, уже не знал. Видел только, как вокруг готовой крыши Коршун и Лось прокопали канавку: чтобы во время дождя или весной, когда тает снег, вода стекала по склону в нее и дальше вниз, не попадая в дом.

День катился к закату, варево в большом котле давно бурлило, выкидывая на поверхность то луковицы дикого чеснока, то листья мяты, то какие-то корешки. Постепенно к костру собрались все члены племени. Волк начал раскладывать угощение: сперва все делилось по семьям, и только потом, когда все были сыты, желающим подкрепиться побольше позволялось зачерпывать себе, кто сколько пожелает.

Устав за день, дети Хозяина Реки отдыхали, подкреплялись, обсуждали планы на будущее. И тут вдруг в темноте совсем рядом гулко ударил бубен:

— Новый дом вырос на земле! — послышался голос шамана. — Новый дом вырос на холме! Новый дом вырос среди травы! Новый дом, новый дом, новый дом…

Напевая и кружась, выстукивая в бубен каждый свой шаг, Беседующий-с-Небом вошел в круг излучаемого костром света.

— Новый дом большой и красивый, новый дом теплый и просторный, — приплясывая вокруг людей, радовался шаман. — Будет хорошо в доме лисам и волкам. Будет хорошо в доме медведям и куницам.

— Зачем в доме медведи?! — крикнула Яркая Гвоздика. — Не пускай в дом медведя! Пусть в лесу живет.

— Как не пустить в дом медведя? — перестав бить в бубен, удивился Беседующий-с-Небом. — Он большой и сильный. Дом уютный и удобный. Медведю в нем хорошо будет.

— Прогнать медведя! — громко посоветовала Яркая Гвоздика. — Пусть храбрый охотник дом сторожит и медведя гонит!

— Сторожить кто-то дом должен! — согласился шаман. — Ты! — указал он билом на Черного Стрижа. — Ты будешь дом сторожить!

— Куда ему! — весело отозвался еще кто-то из женщин. — У него свой дом есть, пусть его сторожит.

— Некому дом сторожить, некому в доме жить… — снова застучал в бубен шаман, приплясывая вокруг костра, закружился, замер перед Упрямым Лосем, указал билом на него: — Ты сторожить будешь!

— Не могу, — с улыбкой развел руками охотник. — У меня свой дом есть. В нем живу, его сторожу.

— У-у-у-у! — разочарованно взвыл Беседующий-с-Небом. — Некому в доме жить, некому дом сторожить! Некому в доме жить, некому дом сторожить! Ты сторожить станешь!

— Не может дядя Могучий Саблезуб сторожить, — восторженно засмеялся кто-то из детей. — Свой дом у него есть!

— В нем живу, его сторожу, — согласно кивнул мастер.

— У-у-у-у! Некому дом сторожить, некому в доме жить, — пошел дальше шаман, уже почти миновал Камыша, как вдруг повернулся и чуть не ударил его в лоб своей палкой: — Ты сторожить станешь!

— Я?! — в первый миг даже растерялся юный охотник.

— Могучий Саблезуб пусть караулит! У него дома нет! Он пусть сторожит! — дружно закричали дети Хозяина Реки и со всех сторон кинулись на юного охотника. Множество рук подняли Камыша, пронесли по селению, опустили у входа в новый дом.

— Внутри будешь — крикни, что холодно, — шепнул в самое ухо отец и подтолкнул в спину: — Иди…

Могучий Саблезуб спустился по ступенькам, откинул единственный полог. Внутри пахло сыростью, под ногами качнулись округлые слеги. Как ни высушивай дом, на самом полу всегда проступает сырость, и потому в племени всегда кидали вниз осиновые жердины, которые потом чем-нибудь накрывали. В темноте он нащупал справа и слева высокие, по пояс, полки, одна из которых была покрыта камышовым матом. Если он собирался спать в тепле и мягкости, то свежие шкуры для подстилки и одеяла должен добыть уже сам.

Вытянув руку вперед, он добрел до стены, присел на корточки — очаг в домах всегда выкапывался в самом низком месте. Зимой все, что оказывалось ниже огня — вымерзало. Поэтому огонь люди племени разводили пониже, а спать старались повыше.

В большой выемке пальцы Камыша нащупали изрядную охапку дров. Об этом охотники позаботились. А вот об огне — нет.

— Здесь холодно! — крикнул Могучий Саблезуб. Подождал ответа, пошарил по полу. Трутница здесь тоже уже была — но все еще сырая и, разумеется, пустая. — Ну и ладно. Мат теплый, как-нибудь переночую. Утром все сделаю.

Тем временем у большого котла Грозный Вепрь окликнул шамана:

— Могучий Саблезуб жалуется, дом холодный. Трудно в холоде сторожить. Как бы не убежал.

— Коли холодно, кто-то огнем поделиться должен, — пожал плечами шаман. — Дети Хозяина Реки, кто из вас огня своего не пожалеет для охотника в новом доме?

Люди притихли, переглядываясь.

— Кто отдаст свой огонь охотнику в новый дом?

— Я принесу! — спохватилась Золотая Тень, вскочила, кинулась к себе, сбежала вниз. Парящий Коршун и Полная Луна ждали ее здесь. — Мама, мама…

— Да, доченька, — погладила ее по голове женщина, взяла приготовленную глиняную миску, из очага выгребла в нее горсть раскаленных угольков, протянула: — Вот, бери. Всю жизнь этот огонь грел наш дом. Пусть и твой дом так же согреет. Пусть никогда не уходят из него тепло, сытость и радость… — Она всхлипнула, махнула рукой: — Идите же!

Парящий Коршун обнял дочь за плечи, повел перед собой. Они поднялись по ступеням, прошли к новому дому, спустились, шагнули за полог. Золотая Тень тихонько подула на угли и только тогда смогла различить в темноте лицо юного охотника.

— От своего дома отрываю я для тебя, Могучий Саблезуб, огонь очага, — хрипло сказал Коршун. — Пусть греет он этот дом, пусть всегда будут здесь тепло, согласие и радость… Да не оставит вас Великая Праматерь своей милостью. Трудно мне сие делать. Но тебе доверяю. Ты достоин.