Горящая колесница - Миюки Миябэ

Коротышка, сознавая, что ситуация не в его пользу, снова возвысил голос:

— Ну, на этот раз я вас прощаю, думайте что хотите. А поиски будем вести так, как я вам говорил. Обязанности распределены. Всем понятно? Действуйте!

Стоило коротышке хлопнуть в ладоши, как дети мигом разбежались, — похоже, что их и понукать было не нужно.

Хомме оставалось сделать всего несколько шагов, чтобы завернуть за угол девятого корпуса. И тут его окликнули.

Хомма не оглянулся и даже не замедлил шага. Но вот беда — как он ни спешил, левая нога хромала и подвела-таки его. Коротышка догнал Хомму:

— Ты что же это? Идёт себе, будто мы не знакомы…

Хомма обернулся и замахал обеими руками:

— Нет-нет, мы не знакомы! Я тебя не знаю. Посторонний человек…

— Ну вот ещё!

Садао Икари с радостным хохотом как ни в чём не бывало пошёл рядышком, плечом к плечу. Стараясь подладиться под ковыляющую походку своего спутника, Икари осведомился:

— Кажется, ходим всё ещё с трудом, да?

— Ах какие мы заботливые!

— Может, я могу что-нибудь вместо тебя… Если надо, я с радостью, честно.

— Отстань.

В конце концов Хомма тоже расхохотался:

— Ты что это там делал?

Икари расправил плечи:

— Руководил следствием, я же всё-таки профессионал. Собрал юных сыщиков и обучал их.

— А что ищете?

— Да пса, собаку. Потерялась…

Хомма так и застыл:

— Это ты про Склероза?

На лице Икари отразилось удивление — откуда Хомма всё знает?

— Точно. Ну и имечко вы дали псу! Не потому ли он сбежал?..

Стало быть, Склероз так и не вернулся.

— Сатору мне говорил, что пёс потерялся. Уж очень привязчивая собака, а соображает плохо… Наверное, кто-нибудь увёл.

— Хоть бы уж не под машину попал, — тихо пробормотал Икари.

Он любил животных. Хомма знал, что когда-то он всем крысам на чердаке своего дома дал имена. Мог даже различать их на слух, по топоту лапок. Уставится, бывало, в потолок, сидя по-турецки у себя на постели, и вдруг заявит: «Это Кристина. С Аланом. Но он ей совсем не нравится». Хомма порой даже беспокоился, в порядке ли приятель.

Когда они добрели до холла и лифта, Хомма наконец перевёл дух.

— А кто тебе сказал про Склероза?

— Сатору сказал. — Икари относился к мальчику как к собственному сыну и звал его запросто, не прибавляя к имени вежливые суффиксы «сан» или «тян».

Сатору тоже привязался к нему и не возражал, только иногда говорил: «Каждый раз, когда дядя Икари меня окликает, мне кажется, что он сердится», — такой уж был у Икари авторитетный голос.

— Я к тебе за тридевять земель притащился, а ты где-то ходишь… Ну а Сатору как раз шептался с товарищем, как им организовать поиски пса. Я и решил поделиться опытом.

— Так ведь среди детей на площадке вроде бы не было Сатору?

Ноздри крошечного носа Икари широко раздулись.

— На «молодого Кобаяси»[6]возложена особая миссия. Вместе с вашим домоправителем Исакой и Каттяном он послан на Санитарно-эпидемиологическую станцию — на случай, если пса отвели в приёмник для бродячих.

Икари всегда ходил в одном и том же костюме. Вообще-то, у него было три пиджака одинакового цвета и покроя, из одной и той же ткани, он их носил по очереди. Но люди посторонние думали, что он в буквальном смысле «ходит в одном и том же». Вот и сейчас он распахнул полы своего излюбленного блёкло-коричневого костюма и артистическим жестом извлёк большой конверт из жёлтого пергамента:

— Вот, извольте. Всё, что требовалось.

Когда они вошли в квартиру, в гостиной ещё ощущалось тепло от давно уже выключенного обогревателя. Икари, не спрашивая разрешения, по-свойски направился в другой конец коридора, в комнату с буддийским алтарём — зажечь курения для Тидзуко. Хомма в это время перебирал содержимое конверта. Там была копия посемейного реестра Сёко Сэкинэ, хранившегося в городе Уцуномия, а также трудовая книжка.

Похоже, обошлось без нагоняя от начальства, и Хомма мог особо не извиняться перед Икари за хлопоты с этими бумагами.

— Спасибо, выручил!

— Тидзуко-тян, твой муж опять ввязался во что-то подозрительное, — отозвался Икари, не отходя от алтаря, перед которым стоял сложив руки и слушая звон молитвенного гонга.

Икари и Тидзуко были дружны с детства, вместе учились в начальной школе. Именно он познакомил с ней Хомму, когда оба ещё были курсантами Полицейской академии. Икари потом признался, что познакомил их нарочно: «Мне она была как сестрёнка, нельзя же было допустить, чтобы она вышла замуж за случайного человека…»

На это ему, конечно, возражали: мол, что же сам не женился? А он очень серьёзно отвечал, что они с Тидзуко были «чересчур близкие люди» и что «на близких не женятся».

Икари тоже был завален работой и сюда наведывался редко. Поэтому если уж приходил, то некоторое время сидел у алтаря. Хомма никогда его не трогал в эти минуты, ждал, пока он сам успокоится.

Хомма пододвинул стул, разложил на обеденном столе извлечённые из конверта документы и принялся их изучать.

Копия посемейного реестра не таила в себе загадок. Вплоть до того момента, как Сёко-двойник завела свой собственный реестр в окружном муниципалитете Хонан, настоящая Сёко ни разу ничего не меняла в этом документе, оформленном рукой её отца и зарегистрированном по адресу: город Уцуномия, квартал Итёдзака, строение 2001. В сопроводительном вкладыше аккуратно были записаны все адреса, по которым впоследствии временно проживала настоящая Сёко Сэкинэ. Первым значился адрес в Токио: округ Эдогава, квартал Касаи, Минамимати, 4-10-5. Дата регистрации: первое апреля 1983 года.

Наверное, по этому адресу она поселилась, когда начала работать в «Торговой корпорации Касаи». Адрес отличался от служебного только номером корпуса, — вероятно жила совсем рядом с работой.

Что там под рукой — карта или телефон? Телефон. Стоит лишь руку протянуть. Хомма снял трубку и, полистав записную книжку, нашёл телефон фирмы «Касаи», набрал.

Ему ответил женский голос. Хомма сделал вид, что хочет кое-что послать и желал бы уточнить адрес фирмы после чего прочёл адрес, по которому когда-то проживала Сёко Сэкинэ — мол, верно? Ему ответили: это не администрация, а общежитие для сотрудников.

Хомма положил трубку и поднял голову: Икари стоял на пороге гостиной и смотрел в его сторону:

— Сейчас бы чайку солёненького, с отваром морской капусты…

— Самая нижняя полка с дверцами.