Родная душа - Виктория Ом

— Нормально, а в чем проблема? — проглотив кусок, который успела откусить, спросил Ника.

— Я примерно представляю, как отвадить от тебя желающих на пустое тело, — сказал он, проигнорировав её вопрос. — Уже попробовал несколько вариантов.

Тут Ника закашлялась — кусок не в то горло пошло. Обычно такое бывает у тех, кто испытывает эмоции. Или он ошибался? Михаил молча ждал, когда она откашляется.

— И для этого ты меня раздел? — заговорила она сдавленным голосом. — Но, дай угадаю, этого было недостаточно.

— Думаю, что наполнить твою душу можно так же, как её и опустошили, — поделился своим предположением Михаил.

Нике не надо было пояснять, о каком методе ведет речь Михаил. Пожиратели вытягивают эмоции и души своих жертв через рот — это их вариант "поцелуя смерти".

Ника замерла с наполовину съеденным бутербродом в одной руке и чашкой чая в другой. Мыслей он её не слышал, а потухший взгляд и нечитаемое выражение лица не отражали её отношения к озвученной информации.

— Это поможет мне стать нормальной? Как все? — нарушила она тишину.

— Должно. Я так думаю.

— Не хочу, — спокойно ответила она и продолжила есть свой бутерброд.

Михаил приготовился озвучить веские доводы в пользу своего решения, но его остановил шум в прихожей.

— Миха, — окликнул заглянувший на кухню Рафаил и тут же осекся. — Ой, я кажется не вовремя.

Пернатому пришлось вытолкать своего собрата в коридор и прикрыть за собой дверь.

— Я, вроде, просил не беспокоить меня на праздничных выходных, — недовольно прорычал Михаил.

— Да… Только не говори, что там на кухне пустая, — Рафаил побледнел, прекрасно осознавая, что кого-то другого Михаил вряд ли бы привел к себе в дом. Не был тот охотником за женскими сердцами и прочими их прелестями.

— Чего пришел?

— Ты делаешь большую ошибку. Надо от неё избавиться, пока еще есть время исправить это.

— Что это?

— Всё это, — Раф прочертил руками в воздухе небольшие круги.

Михаил не делился информацией с другими по поводу Ники и не совсем понимал, что известно его собрату. В одиночку он смог узнать многое, но вот имена тех, кто действительно решил избавиться от Ники, нет. А это значит, что они очень сильны и опасны, раз способны укрыться от ангела. И Михаил не отвергал вариант, что искомый злопыхатель может скрываться среди пернатых.

— Мы не будем избавляться от неё, — жестким тоном заявил он, но Рафаил смотрел на него мутным взглядом, заставив забеспокоиться.

— Так и знал, что ты это скажешь, — выпалил друг и исчез.

Михаил бросился на кухню, чтобы убедиться в ошибочности своего предположения, но нет — Ники не было на месте. Он закрыл глаза, пытаясь отследить, куда Рафаил утащил девушку. Он сцепил зубы, в молчаливой злобе, негодуя очередной ошибке. Слишком невнимательным стал из-за всей этой истории.

Нашел.

***

— Прости, но пожелать приятного полета не могу, — сказал Рафаил, выпуская из своих рук Нику.

Она подала спиной вниз, и пернатый видел выражение на её лице, которое ни на секунду не изменилось, даже от близости смерти. Ни крика. Ни тщетных попыток замедлить свой стремительный полёт навстречу жёсткой земле.

“Все-таки она пустая, и он поступает правильно”, — именно так успокаивал себя крылатый.

Он висел высоко в небе над ничего не подозревающим городом, а его сизые крылья мерно двигались, завораживая своим прекрасным танцем.

Михаил успел. Он поймал Нику и тут же переместился с ней в более безопасное место — в её квартирку. Он поставил её на ноги и отстранился.

— Как ты? Нормально? — А она лишь медленно закивала, сжимаясь от холода, который успел забрать почти всё тепло.

Ему надо было вернуться и разобраться с Рафаилом, но нельзя было оставлять её в таком состоянии. Недолго думая, Михаил взял холодное лицо девушки в свои теплые ладони и приподнял. Сам он склонился и коснулся слегка приоткрытых губ.

Ника замерла не в силах сопротивляться. Было похоже на тот раз, когда на неё напал пожиратель. Её парализовало, прерывая бивший все тело озноб. Невероятный жар разлился по всему телу, затопляя её разум невероятной благодатью. На глазах навернулись слезы, сердце сжималось от невиданной боли, разрываемое от позабытого и всепоглощающего чувства.

Михаил понял, что уже достаточно наполнил Нику, поэтому отстранился и убрал руки от её лица. Подумав, что оставлять её одну в таком состоянии не стоит, он стал перебирать в уме её близкое окружение. Крылатый отверг мимолетное сомнение, принимая единственную кандидатуру, которой можно доверить Нику, и исчез. Через секунду Михаил вернулся. Не один.

— Присмотришь за ней. Смотри не сожри, — бросил он пожирателю, и отправился разбираться с собратом.

Йен был ошарашен таким поворотом. Только что он был у родственника за городом, а теперь он у Ники. А сама девушка смотрела на него мокрыми от слез глазами и сминала свитер на груди, да и по лицо можно было подумать, что ей больно.

— Что случилось? — вопросы про этого странного мужчину он решил оставить на потом.

Ника лишь сделала один шаг в его сторону и, не сдержавшись под натиском эмоций, заревела в голос. Это не могло не шокировать парня, привыкшему видеть её вечно спокойной и невозмутимой.

Он приблизился к девушке, обнял и прижал к себе, желая унять эту непонятную боль.

— Опять кто-то напал и вколол коктейль? — предположил он первый возможный вариант, вспоминая, что тогда она всё равно была предельно спокойна и рассудительна, насколько это было возможно в той ситуации.

Ника отрицательно мотнула головой, и всхлипнула. Легкие интенсивно гнали воздух, не давая возможности собраться и сказать хоть слово. Она цеплялась за футболку Йена, ощущала его тепло, кожей чувствовала его беспокойство, которое затмевало неожиданный вихрь собственных эмоций.

Страх. Он главенствовал. Словно за все время, что её пыталась убить, она только сейчас, как никогда, осознала, насколько была близка к смерти. И страх, не пережитый в те разы, нахлынул и захватил её, лишая возможности спокойно думать и спокойно жить.

НИКА

Я устала.

Страх обострился до панической атаки. Невозможно было успокоиться. Сознание путалось. Пыталась сконцентрироваться на одной мысли «Я в безопасности», но урагану, скрутившему мои нервы в тугой клубок, было плевать на тихий голос разума. Слезы были выплаканы быстро, и глаза нещадно начинало изъедать ядом, не выпущенных на волю эмоций. Я терла лицо и пыталась подавить рвущиеся крики. Йен своим испугом, беспомощностью и сильным сожалением немного отрезвлял. Он прижимал меня к своей груди и нежно гладил по вздрагивающей от каждого вдоха спине. Что-то шептал, желая успокоить и помочь унять фантомную боль, которая, подобно сотне стальных цепей, сдавила мое сердце.