Красный - Дмитрий Казаченков

Он явно врал, говоря, что холост, если это вообще его квартира. Хотя, свой костюм он всё-таки где-то откопал. Не с собой же его носил. А эту одёжку ещё под себя подгонять придётся — я гораздо суше владелицы этих шмоток, судя по размерам, хотя рост у нас различается буквально парой сантиметров. Я немного ниже, но это не беда.

— Уилсон!

Раздался со стороны двери женский голос, полный негодования. Я только и успела застегнуть молнию на груди и тут же выпустила когти, готовясь отражать нападение.

Девушка меня, кажется, даже не заметила, продолжая отчитывать Дэдпула:

— Кто это?! Что она делает здесь и почему на ней моя одежда?!

— Ну, моя ей не понравилась?

Я опустила взгляд чуть ниже и…

«Да вы серьёзно?! Ей даже этот размер мал!»

Молния на груди девушки не была до конца застёгнута по одной простой причине — она в принципе не могла застегнуться до конца из-за объёмов, что так и рвались наружу.

Тяжело вздохнув, Дэдпул с криком «Доминошка-а-а-а!» повис у неё на шее, судя по всему, пытаясь отвлечь внимание от моей персоны. Я же просто недоумевала, что здесь, чёрт возьми, происходит.

Коротко стриженная черноволосая девушка в чёрном костюме даже пыталась как-то отбиться, но безуспешно.

Кроме выдающихся пропорций, выделялась девушка мраморно-белой кожей, на которой огромное чёрное пятно вокруг левого глаза выделялось как нельзя лучше. Хоть цвет наших волос и был одинаковым, её причёска под каре смотрелась куда аккуратнее, чем мои волосы, опускающиеся до середины спины.

— Да отцепись ты от меня!

Крикнула девушка, которую, как я понял зовут Домино, и пнула обнимающего её мужчину по ноге.

Тот со стоном упал на пол, схватившись обеими руками за ушибленное место и прижимая ногу к груди. Девушка тем временем выхватила из кобуры пистолет и выстрелила в него пять раз, после чего навела ствол на меня.

— Так кто ты? И почему одета в мою одежду?

Я только молча продемонстрировала свои когти, поднеся руки к лицу, на что тут же последовала реакция: звук выстрела, за которым тут же последовал сильный удар в лоб. Мою голову дёрнуло назад. Я даже не поморщилась.

— А ты будешь покрепче моего болтливого муженька.

«Он же говорил, что холост?»

Видимо, заметив на моём лице недоумение, она уточнила:

— Он сказал, что холост?

Я кивнула, потирая уже заживший лоб левой рукой. Когти решила пока убрать, чтобы лишний раз не провоцировать, а то проблемы будут, если я её порежу.

Домино только устало вздохнула:

— Опять он за своё.

После чего опустила пистолет и не глядя выпустила остатки магазина во всё ещё продолжающего лежать Дэдпула. Он даже не ойкнул. Всё так же продолжал стонать на одной и той же ноте.

— Завязывай уже с этим и рассказывай, во что ты опять вляпался? Опять с икс-менами тусовался, я же права?

Следующие полчаса Дэдпул, сидя на полу, рассказывал о том, что происходило в подземном комплексе. Его рассказ то и дело прерывался абсолютно произвольными подробностями, вроде задницы некой Джин Грей или декольте на костюме Шторм. Или какие же эти защитники, а, стало быть, и я вместе с ними, сволочи — костюм ему испоганили. В общем, вся полезная информация, которую мне удалось выделить из этого непрерывного потока бреда, ограничилась тем, что Уэйд Уилсон, ныне известный как Дэдпул, несколько лет назад был подопытным в программе «оружие Х». Против воли, разумеется. Мутантом он изначально не был, но ему пытались привить способности других мутантов. Во время операции что-то пошло не так, в итоге Уэйд теперь обладает практически такой же, как и у меня регенерацией, с той лишь оговоркой, что его тело не заращивает повреждения, а на их месте образуются шрамы. Собственно, после этого случая его крыша и начала подтекать.

Многое из рассказа мне поясняла Домино. Она, кстати, так и не назвала своего настоящего имени, требуя, чтобы её называли именно по прозвищу. Мне это не особо принципиально — называть я никого не смогу при всём желании, хоть по прозвищу, хоть как. Зато меня всё-таки обеспечили одеждой по размеру. Только перчатки с ботинками жалко — когтями порежу, чем испорчу безвозвратно. Ну да ладно, это мелочи, главное — чтобы удобно было и не мешало в бою — не хочу подставляться под удар из-за подобной глупости. С кем другим это бы сулило верную смерть, но для меня лишь досада, что придётся искать новое облачение, иначе попросту буду привлекать слишком много внимания.

— Уэйд, а в тех документах было указано что-то, кроме её номера в проекте?

Спросила Домино, когда мы втроём сели ужинать за стол. На ужин была пицца, которую заказала девушка. И снова у меня возникло чувство, будто я уже ела такую еду когда-то давно, просто уже успела забыть её вкус. Словно это было в другой жизни, когда я была не мной, а кем-то другим. С другими мыслями, переживаниями и желаниями. Кем-то, у кого в принципе были эти самые желания. Ничего не могу вспомнить. Лишь боль наполнила всё моё прошлое, закрыв собой то, что возможно было когда-то до неё.

— Да, вроде, что-то было. Я не особо вчитывался, потому что было не до того. Имя успел прочитать: Лаура Хоулетт. Не уверен, что правильно помню.

Эта новость стала для меня подобна раскату грома. Кусок пиццы выпал из ослабевших пальцев. Переведя взгляд, я увидела, что мои руки дрожат. И внутри… Такое странное чувство. Словно когда-то давно из меня выдернули кусок и вот только что вернули на место его малую часть.

— Эй, ты чего? Ты…

Договорить он не успел — когти в горле помешали.

— Ты никогда не понимал женскую натуру, дорогой.

Похлопала его по плечу Домино, пока тот захлёбывался кровью. Ничего, сейчас уже заживёт.

Аппетит отчего-то пропал. Встав из-за стола, я направилась в душ. Вернее, в отгороженную куском тонкой фанеры, кабинку. Благо, хоть вода горячая здесь есть.

Одежда отправилась на пол. Тугие струи горячей воды полились на меня сверху. Я и сама не заметила, как выпустила когти пока смывала с кожи гель для душа. Острые клинки легко резали плоть и мышцы, окрашивая потоки воды в розовый цвет. Один раз я случайно выколола себе глаз и, когда из глазницы полилась кровь, я-таки заметила, что помывка мне не особо помогает — снова надо отмываться, но уже от крови.

Когда я закончила, во всём теле ощущалась сильная слабость, а в мутном зеркале