Мой маленький каприз - Натали де Рамон

Это ощущение чистоты и просветленности не покидало, поднимая его словно на крыльях. По пути в столицу в вертолете журналисты были очарованы простотой и мудростью эмира. Интервью, какое он дал у вертолета, приземлившегося на крышу высотного здания Девяти министерств, потрясало глубиной и в считаные часы было растиражировано мировыми массмедиа. Несмотря на меры безопасности, ограничивающие передвижение населения по городу, к моменту его выхода из здания внизу уже собралась толпа, в основном — из представителей прессы, и он блестяще провел спонтанную пресс-конференцию. Затем он поехал в телецентр, где уже все было готово для его обращения к народу в прямом эфире.

Окружающее казалось нереальным. Пустынные улицы под ярким солнцем. Ставни и жалюзи в витринах магазинов. Закрытые окна. Вместо бурления транспорта и прохожих — только вооруженные патрули да редкие военные машины.

Гамид просматривал свои составленные утром наброски обращения и тексты, какие уже успели подготовить аппаратчики. Нет, не то, думал он, отрываясь и поглядывая в окно, нужны совсем другие слова. Неожиданно показались дымящиеся развалины многоэтажного жилого дома. Пожарные машины, множество фургончиков «скорой помощи». Из памяти тут же всплыла развороченная ложа театра и выкатившаяся из-под обломков голова матери Шахерезады. Он содрогнулся.

— Когда это произошло?

— Ночью. — Начальник аппарата вздохнул. — Одна из первых трагедий. Люди даже не успели проснуться.

— Почему мне докладывали только об офисах и торговых центрах, где ночью нет никого? Сколько еще жилых домов?

— Восемь удалось обезвредить. Два — нет… Три пока удерживают боевики. Все в районе Селям.

Селям — район многоэтажных новостроек. Голова Тамили опять покатилась перед его глазами… Но что значит пара десятков погибших тогда в театре по сравнению с сотнями трупов людей, мирно спавших в собственных кроватях?..

Он сказал об этом в своем обращении. И еще сказал, что не пожалеет никаких денег на выкуп всех заложников, лишь бы прекратить бессмысленное кровопролитие. И что сложившим оружие и сдавшимся боевикам будет дарована жизнь, а за информацию о верхушке заговора он платит бриллиантами, и продемонстрировал то самое колье из ларца-передатчика.

Гамид еще не успел покинуть телецентр, как поступила информация о террористах, захвативших дворец наместника. До сих пор они отказывались вступать в какие бы то ни было переговоры, но сейчас вдруг выдвинули требования: двести миллионов и самолет, который беспрепятственно вывезет их из страны, а пока каждый час они будут расстреливать по пять заложников. Когда заложники кончатся, а денег и самолета не будет, дворец наместника взлетит на воздух. В подтверждение серьезности своих намерений они выкинули из окна пять трупов.

— Едем туда. Пусть телевидение прямо с площади перед дворцом наместника ведет прямой эфир. Я буду говорить там.

— Ваше высочество, это безумие! — воскликнул начальник аппарата. — Вы не можете рисковать собой!

— Знаю, знаю! Я не могу собой рисковать. Я знамя. Сами подумайте, какой смысл стрелять в знамя, если можно получить двадцать миллионов лишь за то, что не выстрелишь в него? Если уж фанатики, жаждущие смерти, начинают торговаться, чтобы жить, значит… Ну? Ну, мой дорогой Абдулла бен Саид? Распорядитесь, чтобы на площадь срочно доставили побольше золотых слитков и всяких ювелирных изделий. Блеск золота и драгоценных камней очень побуждает к долгой жизни. Не волнуйтесь. Обещаю, что обязательно надену бронежилет.

Через сорок минут вся страна опять приникла к экранам. На площади перед дворцом наместника был расстелен ковер и сам эмир Рас-эль-Шафрана Гамид Абдулла бен Ахмад Нияз эль-Кхалифа собственноручно швырял на него золотые слитки и ювелирные изделия, которые в ящиках и мешках подносили ему солдаты.

В качестве замены заложников во дворец наместника вошел телохранитель эмира Нурали бен Рамазан, без оружия, с одним лишь мобильным в руках, и медики-добровольцы — внутри было много раненых. Затем из здания начали появляться заложники на трясущихся ногах. А потом, бросая на землю оружие, стали выходить террористы, и по живому коридору из полиции и военных они направлялись к ковру. Золото сияло на солнце. Эмир стоял на ковре и лучезарно улыбался — в отличие от окружавших его рослых охранников с выражением крайней сосредоточенности на лицах, — и, как четки, перебирал пальцами то самое колье. Приблизившись к золоту, террористы замерли, приоткрыв рты и расширив глаза.

В следующий миг вся страна разразилась хохотом: террористы кинулись к золоту и, отпихивая друг друга и ругаясь, стали набивать карманы. Кому-то уже заехали в рожу, еще двое покатились по земле, вырывая друг у друга слиток. Двое других лупили друг друга слитками, кто-то расстегнул штаны и складывал сокровища туда.

Затем страна увидела, как полиция и военные расступились, и террористы, прижимая к себе драгоценную добычу, с тоской оглядываясь на то, что не смогли забрать, и переругиваясь, побрели к автобусу, которому предстояло доставить их в аэропорт. На этом прямая трансляция закончилась. Из вечерних новостей страна узнает, что самолет с озолотившимися террористами до сих пор стоит в аэропорту, потому что пока не нашлось государство, готовое предоставить этим нелюдям политическое убежище.

Гамид был доволен: не успело еще закончиться его шоу, как на других захваченных объектах стали выдвигаться аналогичные требования. Все пошло как по маслу. По той же схеме, но без участия его и телевидения: золото рассыпали на ковре перед захваченным объектом. И когда бывшие смертники с дракой начинали его делить, их просто спокойно арестовывали за драку в общественных местах. Саперы активно приступали к своим занятиям, а золото перевозилось к следующему объекту.

Но все это было еще впереди, а тогда, глядя на спины отпущенных с золотом преступников, Гамид еще и сам не был уверен в правильности своих эксцентричных действий. Далеко не в восторге от его театрального плана был и Нурали, сумевший добиться лишь единственного: заменить заложников собой, тогда как Гамид на себя примеривал эту роль.

Часть телевизионщиков отправилась в аэропорт вслед за автобусом, другие же вместе с эмиром вошли во дворец наместника. Там было уже много полиции и военных. И еще он увидел необыкновенное количество трупов!

— Это не заложники, — сказал Нурали. — Они просто перестреляли друг друга.

— Я примерно так и предполагал. Вот что делает с людьми блеск золота! Особенно бриллиантов!

Нурали поморщился, показывая глазами на репортеров. Гамид адресовал им самую лучшую улыбку и пошел за Нурали.

— Куда ты меня ведешь? Уже что-то удалось выяснить?

— Удалось. — Нурали закряхтел.

— Ну и? Не все, кто слишком много знали, расстреляны?

— Мальчишка-смертник. Прятался среди трупов. Хочет говорить только с тобой. Никому не верит. Был готов вместе с братьями умереть за… — Нурали вдруг покачнулся, закатил глаза и стал оседать.

— Врача! — закричал Гамид, подхватывая его за плечи. — Скорее врача!