Огни большого города - Натали Гарр

Мысленно ставлю на весы Майка и пирожные. Пирожные перевешивают.

– Спасибо, но нет, – отказываюсь я.

– Брось, чем ты там занимаешься?

Господи, какие же эти Эддингтоны настырные!

– Смотрю фильм и ем.

– Пф-ф-ф, и это ты предпочитаешь тусовке в «Барракуде»?

В «Барракуде»? Я закусываю губу.

– Поехали. На этот раз без фокусов, обещаю, – уговаривает меня Майк.

С сожалением гляжу на пирожные и убираю их обратно в холодильник.

* * *

В клуб нас пропускают сразу. Наверное, потому, что Майк трезвый и выглядит адекватным. Он совсем как мальчишка в своих драных джинсах, массивных синих кроссовках и полосатой рубашке, надетой поверх белой майки.

Оглушительная танцевальная музыка бьет по ушам. Ненавижу шум и считаю свое второе добровольное появление в «Барракуде» ошибкой.

Мы с Майком протискиваемся между людьми и поднимаемся на второй уровень.

Здесь целых три огромных дивана, а перед ними широкий стеклянный стол. Отсюда виден весь танцпол и тут гораздо тише, чем внизу.

– Прошу. – Он жестом предлагает мне сесть.

Опускаюсь на центральный диван, Майк плюхается рядом. Разумеется, меня интересует, здесь ли Роберт, но спросить не решаюсь. Надеюсь, он сам сообщит, если, конечно, не планирует очередную подставу.

Майк достает сигареты и начинает курить. Фу, только этого не хватало! Неприязненно морщусь. Он отслеживает мою мимику, но спокойно затягивается и выдыхает дым в потолок.

К нам подсаживается какой-то тип.

– Привет, старик!

– Привет, Мэтт, – зажав сигарету между зубами, приветствует его Майк. Они обмениваются рукопожатием. – Познакомься, это моя кузина Кэт.

Я невежливо закатываю глаза. Он назло называет меня кузиной, зная, что меня это раздражает.

– Очень приятно, я Мэтт! – Парень протягивает мне руку. Пожимаю ее в ответ.

– Взаимно.

Дальше они разговаривают на непонятные для меня темы, на непонятном для меня сленге, о неизвестных мне людях. Я пока не разобралась, в чем подвох и зачем меня сюда притащили, но уверена, маленький бро вот-вот раскроет все карты. Ни за что не поверю в его благие намерения отвлечь меня.

– Роб здесь? – спрашивает Мэтт, я тут же прислушиваюсь, словно мои уши словили нужную волну.

– Нет, и сегодня не будет, – бормочет Майк, и я незаметно сникаю.

Надо выбираться отсюда. Причина моего прихода отсутствует, а вдыхать табачный дым и общаться с различными фриками я не собираюсь. Для убедительности надо выждать минут 15–20, а то заподозрит, шпион.

* * *

Через двадцать минут наша скромная компания выросла до восьми человек. Среди них две девушки, включая меня, и шестеро парней.

Все странные, кроме меня. Или я странная на их фоне, не знаю. Весь стол уставлен бутылками, стаканами, кружками и пепельницами. С тех пор, как мы пришли, Майк курит без остановки. Представляю, в каком состоянии его легкие.

– Выпей коктейль, раз крепкое в тебя не лезет, – говорит он и протягивает мне бокал с цветным трехслойным напитком. Остальные не обращают на нас внимания, они бурно обсуждают последний концерт Radiohead[24].

– Что там? – интересуюсь, подозрительно глянув на стакан.

– Фруктовый микс и немного рома. Попробуй.

Ладно, посмотрим. Осторожно пробую. Вкус приятный, только ром добавляет терпкости, но ничего, терпимо. Надеюсь, я не опьянею.

Я ведь катастрофически не умею пить. Однажды сдуру махнула пару бутылок пива с Кевином, так меня чуть не стошнило. Голова кружилась, как карусель. Этого опыта хватило, чтоб напрочь отбить у меня охоту выпивать. К тому же я не любитель алкоголя. Не нравится, и все тут.

– Ну как? – с надеждой спрашивает Майк.

– Сойдет. – Я киваю.

Он довольно ухмыляется, а я откидываюсь на спинку дивана и смотрю на свиту, собравшуюся вокруг Эддингтона.

Неужели им всем двадцать один? Девушке и ее парню едва можно дать девятнадцать, думаю я, медленно потягивая коктейль.

* * *

Не знаю, в чем секрет трехслойных напитков, но мое настроение взлетело вверх, а тело зарядилось нечеловеческой энергией. В последний раз меня так мотало, когда я позвонила на радиостанцию и выиграла роликовые коньки. Мне было четырнадцать, и, кстати, кататься я так и не научилась.

Сколько я выпила? Ровно два стакана. Не пойму, как такое возможно?

Язык развязался, смущение напрочь пропало. Я могу ВСЕ! Говорить о чем угодно, с кем угодно и ни капли не смущаться. Шутить и веселиться, не чувствуя себя при этом дегенераткой. Но я ведь даже не пьяная… меня не мутит и голова не кружится. Никогда еще не испытывала ничего подобного. Черт, это так здорово – быть в центре внимания!

Майк смотрит на меня с умилением, когда я пересказываю очередную сценку из «Симпсонов», а остальные ржут в голос.

В этот момент к нам подходит охранник и, шепнув что-то Эддингтону, передает ему телефон. На нем черный костюм и белая рубашка. Меня почему-то так забавляет его одежда, что я начинаю громко хохотать.

– И здесь дресс-код, мать его за ногу! – весело гогочу я, остальные непонимающе переглядываются. Охранник бросает на меня кислый взгляд, но ничего не говорит.

– Да тихо ты! – шикает на меня Майк. – Что ты сказал? – рявкает он в трубку, выпрямляется и отходит в сторонку.

* * *

Мы вновь пробираемся через толпу. Мне душно, и я вдруг понимаю, что хочу танцевать. Какая заводная песня!

Тяну Майка назад.

– Пойдем танцевать!

Майк качает головой и тащит меня за собой.

– Нет! – упрямлюсь я, с силой дергая его за руку. Он крутит пальцем у виска и крепче сжимает мою руку.

– Всего одну песню, ну!

С трудом вырываюсь из его хватки, тут же смешиваясь с толпой. Как круто!

Лучи ярких цветных прожекторов беспорядочно бегают по залу, периодически застывая на чьих-то лицах.

Верчу бедрами, двигаю плечами и внезапно оказываюсь в объятиях какого-то парня.

Вот дерьмо!

Зеленый лучик проскакивает над головой, парень исчезает, и я чувствую, как чьи-то сильные руки отрывают меня от пола и выносят из веселящейся толпы.

– Эй, ты чего?! – пытаюсь закричать, но голос застревает в горле, и получается какой-то нелепый гортанный звук. Это тот самый охранник в костюме, а рядом угрюмый и чертовски раздраженный Майк.

– Поставьте меня! – возмущаюсь я, когда мы оказываемся на улице. Прохладный ночной ветерок бьет по лицу, слегка остужая мой пыл. Но я все равно полна энергии и решимости. Сейчас самое время для откровений и чистосердечных признаний. – Я сказала, пусти! Я сама могу идти!