Только одна ночь - Кира Дэвис

Я подняла подбородок, как будто это могло добавить мне роста. Я должна быть выше этого, но не могу. Том никогда не говорил, что моя история не совпадает с историей Роберта.

Что еще Роберт поведал ему? Сказал, что наш вечер закончился у него в номере? Нет, такими секретами он не делится. На краткий миг мозг изменяет мне, мысленно возвращаясь в тот день, заставляет вспомнить, как мужчина, которого я знала только как мистера Дейда, берет кубик льда из стакана с виски, проводит им по моему клитору, а потом слизывает с меня скотч кончиком языка. Ощущение его рук на моих бедрах, его головы на моих коленях, подола вокруг моей талии… я такого никогда в жизни не делала.

И теперь расплачиваюсь за это.

Я могла бы убедить Ашу, что Роберт лжет. Могла бы сказать, что он все придумал, приукрасил нашу встречу, что мужчины вообще склонны присочинять.

Но я не могу сделать этого. Не могу переложить свой позор на плечи Роберта. И все же цена правды слишком высока.

– Я не хотела говорить боссу, что иногда балуюсь азартными играми, – говорю я в надежде на то, что это оправдание не покажется ей слишком нескладным. Я бы на ее месте не поверила. – Некоторые люди этого не одобряют.

– Том Лав одобряет все, что приносит ему доход, а твое время в Вегасе определенно пошло ему на пользу.

– Аша, где ты была вчера утром?

– В машине. – Она откидывается на спинку кресла. – С твоим женихом.

Я вдруг понимаю, что неверно разыграла карты. Я полагала, что она не захочет, чтобы я подумала, будто она следит за мной, отчаянно пытается подорвать мои позиции на фирме, выискивает по крохам мелкие улики, чтобы подставить меня по-крупному. Но видимо, из нас двоих мнение окружающих заботит только меня. Только я пытаюсь прикрыть свои недостатки покровами холодности. Ашу интересует лишь власть.

И этот факт наделяет ее всей властью мира.

Она улыбается, словно Чеширский Кот.

– Ты думаешь, что я трахалась с ним? То есть с Дейвом? Это расстроило бы тебя? Или просто сравняло бы счет?

Она встает и подходит ко мне. Останавливается близко, слишком близко.

– Я никогда не стала бы трахаться с Дейвом, – мурлычет она. – Хотя с тобой бы, пожалуй, не отказалась. Скажи мне, Кейси, тебя когда-нибудь ласкала женщина? – Она поднимает руку и проводит ею по моей груди.

Я отскакиваю, шокированная до глубины души. Когда я просила Барбару вызвать Ашу, у меня был план. Я поставила капкан на волка. Я не понимала, что имею дело с гадюкой.

– Я не лесбиянка, ну, не совсем, – поясняет Аша, отвечая на вопрос, который ей никто не задавал. – Власть, привилегии… право, вот что меня привлекает. Мне нравится срывать их, как ненужные покровы. Мне бы хотелось увидеть тебя голой, привязанной к кровати, и чтоб твое тело отвечало на мои ласки, несмотря на твое сопротивление. Мне бы хотелось увидеть тебя уязвимой, без намека на властность. Опять же, сейчас ты очень уязвима, правда? Если кто-то тут и контролирует ситуацию, так это я.

Аша что, решила покончить с карьерой? Она же моя подчиненная! Если я сообщу в отдел по работе с персоналом, что она мне тут наговорила…

Краска бросается мне в лицо, когда до меня доходит. Она словно читает мои мысли. Улыбка мягкая, почти сочувственная.

– Ты никому не скажешь об этом разговоре, Кейси. Ты не сможешь. Кого-то очень заботит личная репутация, а я могу разрушить ее одним словом. – Она прислоняется к стене плечом рядом со мной, слишком близко, но не касаясь меня. – Могу поспорить, ты стала уязвимой для мистера Дейда. Он из тех мужчин, что заставляют женщин умолять; я уверена, что он способен заставить тебя умолять. И могу поспорить, что пенис у него что надо. У парней с большими грубыми руками всегда огромный. Могу поспорить, что твоя киска болит несколько дней после того, что он с тобой вытворяет.

– Убирайся из моего кабинета!

– Но это ты меня вызвала, разве не так, Кейси? – спрашивает она. – Хотела поиграть со мной, выяснить, что мне известно. Итак, – говорит она, прижимаясь ко мне чуть ли не вплотную. Я отворачиваюсь, но не могу убежать от ее шепота, злобного и соблазнительного, от которого меня бросает в дрожь. – Теперь ты в курсе, что я знаю все, и настал мой черед играть в игры.

Она отталкивается от стены и направляется к выходу.

– Мне есть что терять, но не так много, как ты думаешь, – бросаю я ей вслед. – Если Том уже знает, что я сделала, значит, он все время это знал. Но я все еще на своем месте. Для меня здесь ничего не изменилось.

– Да Тому плевать на коррупцию, пока это служит его целям. Но даже ему известно, что, если Дилан Фриланд, основатель компании… чертов крестный твоего жениха, пронюхает хоть что-то, твой кабинет станет моим.

– Так зачем же ты разговариваешь со мной? – спрашиваю я. – Почему сразу не поведать об этом всему миру?

Она пожимает плечами:

– Потому что это забавно. И если Дейв тебя все еще не выдал, значит, он решил дать тебе второй шанс. Он прикроет любую твою ложь. Это будет его слово… и твое и Роберта против моего. У меня никаких шансов. Но если ты снова оступишься? И Дейв об этом узнает? – Она грозит мне пальчиком. – Вот тогда начнется настоящее веселье.

Она улыбается, прекрасно понимая, что выразилась вполне ясно, без обиняков. Она еще раз пожимает плечами и бросает:

– Увидимся на собрании!

Я смотрю, как она закрывает за собой дверь, и сползаю по стене на пол. Колени упираются в грудь, и я прячу лицо в ладони.

Я не знаю, как пережила это собрание. Все комментарии и вопросы Аши были вполне уместны. Она была идеально собранна. А я нет. Я пролила на бумаги бутылку воды, запиналась, мне пришлось попросить Таци дважды повторить ее предложения насчет международного репозиционирования Maned Wolf.

Проблема заключается не в том, что Аша знает. Проблема в том, что она не лжет. Она высоко ценит абсолютную честность. Она пользуется правдой как оружием, а я своей ложью как щитом. А значит, если кто-то задаст Аше неверный вопрос…

Даже теперь, в полном одиночестве, в компании лишь кипы бумаг и документов, меня начинает трясти от этой мысли. Когда я попалась в сеть, точно муха? Господи, какая еще муха? Муха невинна. Я – нет.

Большинство сослуживцев отправились по домам. Барбара уже лет сто как ушла, а я все еще здесь. Мне всегда нравилось засиживаться допоздна. Когда-то этот кабинет был моим убежищем и святой обителью, и я надеюсь, что, оставшись одна, я смогу вновь ощутить это чувство.

За окошком гаснет подернутый смогом закат. Небо превратилось в покрывало из роз и лаванды. Смог – он такой. Он ядовит и, если верить Американскому онкологическому обществу, смертельно опасен. Но в правильном окружении и в нужный момент он может раскрасить мир волшебными красками, и ты забываешь обо всем. Сидишь и смотришь на эти цвета на восходе или на закате солнца, и у тебя напрочь вылетает из головы, что вещь, которая сотворила это чудо, медленно убивает тебя. Потом солнце поднимается выше, и ты начинаешь замечать неприглядную действительность. Но уже слишком поздно. Ты уже часами вдыхала этот мерзкий газ. Он внутри тебя. Он стал тобой. Вот так все и случается.